Муж под прикрытием. Шесть жизней мистера Джордана - Мэри Тернер Томсон

– Вы правы. Ее явно никто не пытался растлить, – сказала она. – Педофилы предпочитают определенную возрастную категорию: с девяти до тринадцати лет. Робин была для него слишком юной. Если он что-то и планировал, то мы никогда не узнаем.

Я похолодела. Справиться с этой мыслью было тяжелее всего: я жила с человеком, который растлил ребенка, да еще и любила его. И разрыдалась.

– Вы хорошая мать, Мэри, – сказала Бренда. – Вижу, что вы очень хорошая мать и любите своих детей. Вы со всем справитесь.

Я все еще не могу поверить, что Уилл сексуально домогался ребенка. Не верю, что он готовил моей старшей дочери ту же роль. Я считаю его психопатом. Он растлил Анну, чтобы отдалить ее от матери, чтобы у нее не осталось никого, с кем она могла бы поговорить. Он пытался понять, насколько можно раздвигать границы, чтобы все сходило с рук.

Я думаю, что другие стимулы ему наскучили, а психопатам нужно возбуждение. Им нужно раздвигать границы дозволенного, контролировать, манипулировать – даже когда их поймают за руку.

Обретя ясность, я предприняла важные шаги. Я все рассказала матери, потому что у нас осталось совсем мало времени. Моя любимая мамочка, которая всегда приходила мне на помощь, которая помогла мне справиться, которая была вторым родителем для моих детей, потому что у них не было отца, умирала. А ведь она была единственным человеком, кто любил меня бескорыстно и всей душой. Она лечилась от рака, но безуспешно. Я хотела, чтобы она вычеркнула меня из своего завещания, и она это сделала. Должна была со всем справиться сама. Я не хотела, чтобы заработанные мамой деньги пошли на погашение долгов, оставленных Уиллом. Лучше я ничего не унаследую от родителей, чем заставлю их платить за мои ошибки. Это моя ответственность. И, как постоянно указывали компании кредитных карт, я сама дала Уиллу разрешение пользоваться моими счетами, следовательно, и долги тоже мои.

Мама спрашивала, не одурманивал ли он меня. Она не могла поверить, что Уилл сумел так манипулировать мной, чтобы я безоговорочно верила его словам. Все возможно, но думаю, что он просто держал меня в состоянии постоянной усталости и полного послушания. Любая молодая мать, которая мечтает только о том, чтобы выспаться, скажет, как трудно разумно мыслить в состоянии постоянной усталости. Уилл заставил меня жить в страхе, и я впала в полную зависимость от него. Сидеть ночами и общаться с ним по MSN, получать сообщения среди ночи – он держал меня в состоянии непрекращающегося стресса, что депрессивно само по себе. И заставил меня жить в тишине и эмоциональной изоляции, чтобы я не могла попросить о помощи.

Я работала консультантом по маркетингу и тренером, но, поскольку мой мир рушился, мне было трудно сосредоточиться или думать о чем-то еще. Я не могла работать и уволилась, была рядом с матерью, стараясь сделать ее последние месяцы максимально комфортными. Видела ее борьбу за каждый глоток воздуха. Мама никогда не сдавалась и всегда опровергала все прогнозы. До самого последнего дня, до ночи, когда она умерла. Она просто не захотела дальше нести этот груз. «Это невесело», – сказала она мне. Я пожелала ей спокойной ночи, чувствуя, что это наше прощание. И действительно надеялась, что это прощание, потому что знала – она хочет именно этого. Я тоскую по ней каждый день.

Мама всегда умела давать практические, очень рациональные советы. Она была счастлива, что мой кошмар закончился и я могу начать все сначала. Мне она призналась, что беспокоилась, как смогу развестись с Уиллом, когда придет время – а она точно знала, что это время придет. Мама была рада, что он оказался двоеженцем и разводиться мне не придется. Я могу аннулировать брак – после приговора это будет несложно.

Мама прожила удивительную жизнь и всегда хотела написать свою историю. Она даже начала, но закончить не успела. Поэтому она велела мне написать мою историю – для себя, для моих детей, для других жертв, для всех, кого эта история может чему-то научить. До самой последней минуты мама думала о нас и старалась помочь нам встретить будущее.

Она умерла 15 августа 2006 года. Через два дня я записалась на писательские семинары Эдинбургского книжного фестиваля и начала описывать все, что случилось со мной. Так я начала писать эту книгу. Я описывала все пережитое – ложь, которую мне твердили, и истину, которая мне открылась. Все еще верю, что будут другие – другие женщины, наверняка другие дети. Они остаются в ловушке и хранят молчание. В чем же истина? Не думаю, что когда-нибудь ее узна́ю, но чем больше я узнаю́, чем глубже проникаю, тем яснее мне становится, что Уилл был не просто «лжецом».

Я начала изучать психопатов, чтобы понять, кто они такие и что делают. Я нашла замечательные сайты, например, lovefraud[5]. Они были мне очень полезны, потому что там нашла людей, которые пережили почти то же самое, что и я. И узнала о других вполне разумных женщинах и даже мужчинах, которых использовали, которыми манипулировали, которым разбили сердце и довели до банкротства. Все они лишились своих сбережений и всего, что было им дорого. Но больше всего меня удивил один факт: я не нашла ни одной книги, написанной женой двоеженца или жертвой психопата. Похоже, стыд слишком силен. Трудно встать и сказать людям: «Это случилось со мной. Мной манипулировали». Но я решила сделать это ради всех, кто пережил такую же боль.

Пока это не случилось со мной, я не знала, что существуют такие люди, как Уилл, однако, по оценкам психологов, психопатами является почти один процент населения нашей планеты. И среди этого процента есть все – от обычных подонков до серийных убийц. Это не психическое заболевание и не психологическое состояние, поддающееся исправлению. Это расстройство личности – совершенно неизлечимое.

Психопатам неведомы эмоции, у них нет морального кодекса и сочувствия к окружающим. Психопаты – это хищники, другие люди для них добыча, хотя даже сами они порой этого не сознают.

Я всегда сочувствую людям. Часто интуитивно понимаю, что им плохо. Думаю, из меня получился бы хороший, проницательный психолог, но Уилл поставил меня в тупик – возможно, потому что я не ощущала его эмоций, а может быть, потому что у него их просто не было. Я никогда этого не узнаю.

25. Будущее

В мае 2006 года я окончательно оправилась от шока и начала заново строить свою жизнь.