Инженер его высочества - Андрей Величко

— Такого сына обязательно надо было исцелить, — кивнул Старец, — и дочь у тебя очень хорошая девочка. Вот только за что же ты ее так?

— Вы имеете в виду… начала было растерявшаяся Мария Федоровна, но Старец перебил ее:

— Я говорю о замужестве Ольги (та широко раскрыла глаза и побледнела). Какой политический смысл был в браке с этим мужеложцем? Или царских родственников развелось настолько много, что хотя бы отсутствием детей у Ольги решено сократить их популяцию?

— Но я же не знала!

Экран мигнул, и старец, уставив тяжелый взгляд на императрицу, тихо осведомился:

— А если сказать правду?

— Я.. я слышала сплетни, но не думала, что это так серьезно! — почти выкрикнула дама.

— Ты, толком не обдумав последствия, приняла решение за свою дочь. Обманом заставила ее согласиться (дама дернулась было что-то сказать, но Старец не обратил на это ни малейшего внимания). Довольна? То, что происходит с Ольгой сейчас, это только начало. Рассказать, что будет дальше?

— Не надо! — пискнула Ольга, но вредный старик проигнорировал ее крик души, продолжая сверлить взглядом императрицу. Пауза затягивалась, и я, прикинув, решил закруглять разговор. Экран снова мигнул, по лицу Старца пробежала тень, и он сказал:

— Минутку, у меня возникло неотложное дело.

Экран потемнел, потом на нем появился лунный пейзаж и Старец на первом плане, естественно, без скафандра. Вдали возносились в черное небо башни космодрома.

— Мне больше некогда разговаривать с вами, — сообщил Старец, — тут в соседней галактике сверхновые одна за одной взрываются, надо разобраться. А ты не отчаивайся, девочка, — он наконец-то повернулся к Ольге, — я могу поручить своему ученику помочь тебе, ты это заслуживаешь, а ему это по силам. Согласна?

Ольга закивала. Старец встал в позу с плаката " А ты записался добровольцем?" и сообщил мне:

— Ты понял.

После чего экран погас, теперь уже окончательно.

По поводу последней мизансцены у нас с Гошей поначалу были разногласия — я предлагал, чтобы к Старцу явился ангел со срочным предписанием из райской канцелярии и они по завершению беседы вознеслись бы под соответствующую музыку. На что Гоша вполне резонно возразил мне, что, как бы мы не мудрили над образом ангела, он все равно не будет соответствовать каким-нибудь канонам, всего не предусмотришь. И если дамы вдруг соберутся, на исповеди, например, поделиться впечатлениями с духовным лицом, оно может и впасть в скепсис, ибо точно знает, как выглядит и как себя ведет настоящий ангел. А с космосом — простор. Фантастика уже есть, тот же Жюль Верн, повесть Циолковского на выходе, так что невообразимым лунный пейзаж не покажется, и он по определению будет правильным.

— Да, — сказал Гоша, когда все вернулись в его гостиную, — не очень удачно получилось, но что ж тут поделаешь, раз где-то понадобилось срочное вмешательство Старца… Может, когда он будет посвободней, сможет уделить нам еще несколько минут.

— Наверное, из-за своей занятости он был так… резок, — предположила императрица.

— Это он сегодня был еще добрый, — возразил я, — так бывает далеко не всегда. Да, и если общество не против, я вас покину минут на пять, покурить.

— Георгий Андреевич, вы не возражаете, если я составлю вам компанию? — поинтересовалась Мария Федоровна.

— Конечно, нет, только дамские сигареты у меня в кабинете. Вам принести или вы со мной сходите?

— С вашего позволения, схожу.

Императрица встала. Гоша хлопал глазами.

— Не вижу, почему бы благородному дону не посмотреть на ируканские ковры, — подмигнул я ему, — не скучайте, мы скоро.

В кабинете я достал свой "Аполлон" и спросил у спутницы:

— Вам действительно тоже предложить, или вы просто хотели со мной поговорить наедине?

— Ну разумеется, именно поговорить. А вы курите, мне это нисколько не мешает.

Я воспользовался ее разрешением.

— Мне правильно показалось, что вы пользуетесь очень высоким доверием Старца? — спросила дама после паузы.

— Почти абсолютным, — ответил чистую правду я, — и, по сути, являюсь чем-то вроде его уполномоченного в этом мире. Господь ведь создал не один мир, а множество, сейчас уже многие это начали понимать. Сам Старец в дела нашего континуума почти не вмешивается, у него есть дела в других.

— Он считает, что у нас и так достаточно хорошо?

— Наоборот. Он уверен, что у нас все настолько плохо, что вмешиваться уже поздно. Дело в том, что при определенных условиях Старец способен видеть будущее. Вот он и посмотрел наше…

— Жаль, что простым смертным это не дано, — вздохнула Мария Федоровна, — но, может, вы мне расскажете?

Что-то подобное я предусмотрел и заранее соорудил нечто вроде антирекламного ролика. Чтобы подчеркнуть его отличие от картин связи со старцем, он был сделан черно-белым, местами с намеренно ухудшенным качеством. Там был монтаж, кадры из кинохроники, зомбоящика и интернета.

— Я вам покажу, — сказал я. — Старец смог записать то, что увидел. Смотрите.

Императрица, не отрываясь, глядела на экран.

— В России произойдет революция, монархия будет свергнута, дворянство и духовенство практически уничтожены, — анонсировал первую серию я.

На экране матросы сбрасывали орлов с кремлевских башен. Штурм Зимнего. Расстрел царской семьи, расстрел Михаила (императрица побледнела и закрыла рот рукой). Снова расстрелы, расстрелы… Взрыв храма Христа-Спасителя.

— Потом будут две страшные войны с десятками миллионов жертв, — продолжил я. — Причем погибнут лучшие.

Вторая серия представляла собой подборку наиболее эффектных кадров по Второй Мировой и завершалась Хиросимой.

— А дальше человечество выродится. Господствующей идеологией станет абсолютная свобода личности в реализации своих самых низменных устремлений с единственным ограничением — не мешать другим, таким же.

Третий сюжет начинался обычной порнухой, правда предельно гнусной, потом плавно перетекал в педерастичесую и, так сказать на закуску, заканчивался чемпионатом мира по "кто больше насрет". Как и положено, он то и дело прерывался рекламой средств от перхоти, ожирения и импотенции.

— Так хочет жить и живет считающий себя элитой человечества и устанавливающий законы "золотой миллиард", — прокомментировал я. — А чтобы ему это обеспечить, остальные шесть живут вот так!

Четвертая серия состояла из кадров самой вопиющей нищеты, которые я только смог нарыть, перемежающихся картинами экологических катастроф типа высохшего Арала. Кончалась она брошенной русской деревней с развалившейся церковью на заднем плане.

Моя гостья была на грани обморока, я даже на всякий случай достал аптечку.

— Не надо, — слабо махнула рукой она, — мне уже лучше… О Боже, какой ужас! Какая мерзость!

— Да, будущее у нас непривлекательное, — подтвердил я. — И Старец считает, что в его неизбежности виноваты практически все живущие, за исключением немногих чистых душ, к которым он только что отнес и Ольгу. Потому и был так резок с вами…

— А вы? — взволновано спросила императрица, — вы как считаете?

— Мне рано делить людей на правых и виноватых, — потянулся за следующей сигаретой я, — мне хочется просто не допустить того, что вы видели. Старец ведь не считает, что это совсем невозможно — он уверен, что человечество достойно именно такой судьбы. А я, смотря на ваших младшего и среднего сыновей, на Ольгу, на многих других, не могу с ним в этом согласиться.

— Я чувствовала, что Ники ведет страну в пропасть, чувствовала… Но не думала, что это будет так страшно и так скоро! Они же там, на этих жутких картинах, были совсем ненамного старше, чем сейчас!

Императрица помолчала, набираясь решимости. Потом сказала преувеличенно спокойным голосом:

— Георгий Андреевич, я прошу вас внимательно выслушать то, что я вам скажу. Когда семь лет назад почил мой венценосный супруг, я была уверена, что трон должен занять не Ники, а Жорж, и у меня в этом была достаточно влиятельная поддержка. Но его болезнь… да он просто мог не перенести дорогу в Питер. Сейчас поддержка влиятельных людей у меня по-прежнему есть, хоть и в несколько меньшей степени. Зато теперь Жорж здоров, и его поддерживаете вы! Стоп, — властным жестом остановила она меня, — не надо мне сейчас ничего говорить. Мы собираемся гостить здесь еще неделю, у вас будет время все как следует обдумать, да и у меня тоже. А пока, — слабо улыбнулась Мария Федоровна, — не поделитесь ли со мной, как вы собираетесь выполнять поручение Старца относительно моей дочери?

— Ну, — предположил я, — развод, пожалуй, не лучший выход, это вредно отразится на репутации Ольги. Так что некоторое время ей придется потерпеть существующее положение дел. Здоровье я ей поправлю, не волнуйтесь. А её муж… он, гад, ищет наслаждений, и гори все остальное синим пламенем? Он их получит. Столько, сколько захочет. И будет честно предупрежден, что излишества могут оказаться вредны для самочувствия. Никто его и пальцем не тронет, он сам выберет свою дорогу и пройдет по ней до конца — эта дорога будет из тех, с которых невозможно свернуть.