За каменными вратами (СИ) - Зарецкий Сергей

— Чернеть?

— Да, его кожа становилась коричневого, почти чёрного цвета, на ней появлялись выросты, выщерблены и трещины. Когда он вошёл в последнюю фазу, глава города отправил послание в Дом Света, а наши, когда увидели всё своими глазами, сообщили Ордену Кенхи. Силеквех рассказывал, что, когда колдун добрался до городка, в котором жил несчастный кьёр, было уже поздно — половина города пылала. Сила тени настолько возросла, что он с лёгкостью поднимал в воздух дома и швырял их на головы горожан.

— И чем же всё закончилось?

— Ну, колдун притащил какую-то штуку, с помощь которой оглушил кьёр, всего на мгновение. Этого было достаточно, чтобы стражник смог пустить бедолаге арбалетный болт в лоб. Кенхи разозлились — они хотели спасти хвади, но городской голова решил иначе.

— Да, дела… Ладно, пойдём к остальным, Альфек, наверное, нас потерял уже.

Они отправились в хижину. Старика они обнаружили на крыльце, он сидел на ступенях и задумчиво жевал какой-то корень.

— Устал дядя? — поинтересовалась Тейлина.

— Замучил меня этот детина! Он когда здоровый — невыносимый, а когда ещё и болен… Но ему гораздо лучше, уже встаёт. Я использую свой амулет, он действительно лечит. А у меня горло заболело, видимо прошлой ночью простыл, когда снег набирал, чтобы растопить. Вот, сижу жую солодку.

— Ясно. Дядя, нужно поторопиться, я никак не могу овладеть силой, а она начинает чудить.

— Да она чуть не спалила лес, и сама чуть не убилась!

— Хм… Ладно, пойду сделаю перевязку Защитнику. А вы принесите воды и чего-нибудь съестного.

Прошло ещё несколько дней. Робродох стал выходить из дому, его раны затянулись и ему захотелось погулять.

— Саша, ты когда-нибудь ходил на охоту? — спросил здоровяк, — Когда они отправились на прогулку вокруг избы.

— Неа, отец не охотился, а у меня были другие интересы — я любил рисовать, даже хотел пойти в художественную школу, но не сложилось.

— А я с отцом и дядькой хаживал на охоту. Ох и времена были, скажу я тебе! Помню оденем шерстяные вязанные варежки, подштанники да шубу с шапкой и как пойдём в лес! Несколько дней бродили, жили в шалаше, пили чай из еловой хвои. Отец любил ходить на ходрыха или медведя.

— А кто такой ходрых?

— А! Это такой зверь, чуть побольше медведя и с длинной мордой. Пятнистый такой. Он быстрый, у отца был шрам от его когтей, на пол лица. Помню, когда впервые увидел эту громадину, так чуть не обоссался со страху! В паху всё съёжилось, сердце чуть из груди не выпрыгнуло и дышать не мог. А потом дядька на него сеть набросил, а отец прямо в глаз воткнул копьё по самую рогатину. Да… Как думаешь она ещё жива? Ну Нейлентин?

— А ты смотрю к ней не ровно дышишь?

— А я и не скрывал… Ещё когда она Юлей была, я положил на неё глаз. Жаль, что оказалась ведьмой. Тяжкая у неё судьба была, натерпелась она, вот и обозлилась на весь мир. А этот чёрный гад был тут как тут. Жаль её.

— Ты извини, но Юля… или Нейлентин, особо тебе не симпатизирует, по-моему.

— Да я знаю, что она от тебя без ума. Но мамка мне говорила, что любовь — это такая вещь, которая бывает без взаимности. Когда любишь, то не ждёшь от человека ничего, а просто делаешь для него добро и наслаждаешься тем, что можешь его видеть.

Они остановились и Робродох дёрнул за большую еловую лапу, свисавшую у них над головами. С ветки посыпался снег.

— Послушай, Саша, я готов идти. Правда! Я слышал ваши разговоры, знаю, что всех задерживаю. Хватит мне лежать-полёживать, нужно дело делать.

— Уверен? Дорога ведь — не ближний свет.

— Я хочу, чтобы всё хорошо закончилось. А пока мы прозябаем здесь в глуши дело не делается. Враги со всех сторон обложили и какой я Защитник, если защищать друзей не буду, а буду как дохлый ишак волочиться и мешаться?

— Ладно, друг. Тогда завтра на рассвете выдвигаемся, а пока давай вернёмся и ты отдохнёшь.

Наступила долгожданная ночь, она была тихой и звёздной. В воздухе блестели мелкие кристаллики снега, делая всё вокруг волшебным и таинственным. В небесах тлели зеленовато-жёлтые полосы слабо освещавшие деревья и сугробы. В избе спали все кроме Тейлины. Девушка шевелила угли в очаге и смотрела, как оттуда вылетают искры, она задумалась и совершенно не заметила, как угли совсем угасли. Тейлина схватила пару средних чурбаков и сунула их в печь. Чурбаки были совсем сырые и только окончательно погасили угли. Девушка не хотела будить друзей, но огнива у неё не было. Она пристально посмотрела на печь, закрыла глаза и протянула раскрытую ладонь к чурбакам. Вдруг её рука засветилась. Сначала засияли пальцы, затем свет стал двигаться к центру ладони при этом усиливаясь. Наконец прямо из ладони Тейлины вылетела маленькая жёлтая фея, она устремилась прямо в печь выписав в воздухе замысловатую фигуру. Тут же поленья вспыхнули задорным огнём. Тейлина спрятала ладонь под одежду и широко улыбнулась.

Когда рассвело вся компания двинулась вперёд. Погода испортилась — на смену тишине пришла буря, свирепствовала метель, заметая снегом все дороги. Путники двигались почти наугад. Им удалось пройти только пару часов, а они уже пробирались через перемёты по грудь в снегу. Робродох всем весов наваливался на сугробы, чтобы проделать путь остальным, Тейлина и Саша помогали ему как могли, разгребая снег в стороны. Альфек ковылял позади и только охал, когда очередным порывом ветра срывало капюшон с его головы.

Через несколько часов скитаний в белой мгле компания наткнулась на бревенчатую стену. Все как один услышали бренчание лютни и почувствовали приятное благоухание жаркого.

— Таверна, друзья! — радостно закричал Робродох, — Зуб даю таверна!

— Скорее же, давайте зайдём, а то я уже ног не чувствую и есть так хочется, что готов коня целиком проглотить!

— Дядя прав, есть охота. А денег у нас не так много.

— У нас закончились деньги?

— Нет, но их немного…

— Подожди ка, Тейл, дорогая, ведь мы все сдавали деньги в общую казну и отдали наш бюджет тебе. Там было много!

— Понимаете, — Тейлина пожала плечами и потупила взгляд, — я, кажется, забыла деньги на нашей стоянке перед границей. Тот зверь меня очень напугал, и я позабыла про мешок. У меня осталось пару монет в кармане. И всё…

— О боги! Девочка моя, как же так? На что же мы будем жить? Путь не близкий, мы просто сгинем среди льдов и снегов Шайдана!

— Мда… Ситуация скверная, но я считаю, что мы сможем что-нибудь придумать. Не беспокойтесь Альфек, у меня есть идеи.

— Ну раз так, Саша — я следую за тобой…

Вся уставшая и замёрзшая компания, обойдя таверну по кругу ввалилась в парадную. Внутри было тепло и просторно. В огромном каменном камине полыхал огонь, яростно пожирая свежие паленья, а над весёлыми языками оранжевого пламени вертелась румяная тушка поросёнка. В воздухе витал запах эля, вяленной речной рыбы и каких-то пряностей.

Друзья поприветствовали хозяина и стали располагаться за свободным столом. Недалеко от камина сидел местный бард. Видок у него был такой, что хотелось отдать бедняге последние деньги: потёртый суконный кафтан был короче, чем нужно, а мешковатые дырявые штаны, свисая, закрывали его башмаки почти полностью, на голове у барда висел некогда алый, но теперь жутко выцветший берет, а его лютня в нескольких местах была перемотана сукном и густо смазана рыбным клеем. Музыкант лениво перебирал струны, при этом наблюдая за двумя мухами, жужжащими под потолком.

— Ну, и что делать то будем? — поинтересовалась у Саши Тейлина.

— Сейчас, минуточку.

Саша поднялся из-за стола и направился к стойке, за которой сидел хозяин таверны. Хозяин был мужчина лет пятидесяти, крупный и румяный, на голове у него красовался новенький узорчатый пилос из-под которого выбивались курчавые с рыжиной волосы. Рядом со стойкой крутился тощий точно смерть малец лет двенадцати, он выполнял в заведении функции официанта. Хозяин принимал от мальца деньги, отдавал ему команды и изредка отвешивал оплеухи.