Изумрудный дождь - Юрий Кузнецов

После этих неожиданных слов каждый из присутствующих отреагировал по-своему. Кау-Рук серьёзно и одобрительно кивнул, Зор подмигнул мальчику, миссис Анна всплеснула руками, а Крис, не удержавшись, издал такой радостный вопль, что его услышала даже Кагги-Карр, дремавшая на клотике мачты катамарана. Она встрепенулась, покрутила головой, соображая, что бы это могло быть, и не грозит ли «Арзаку» по этой команде разбойничье нападение сухопутных пиратов?! Но звонкий переливчатый клич резко оборвался. Эхо пыталось поддержать его простуженным от вечерней сырости горлом, но пару раз глухо кашлянув, замолкло, словно подавилось куском густого ватного тумана, заночевавшего в овраге.

Ворона, как образцовый бдительный часовой, каркнула: «Стой, кто идёт!» Никто не отозвался, и Кагги-Карр, успокоившись, снова задремала.

Мистер Смит сердито глянул на мальчугана за неуместный в такое позднее время крик. Миссис Анна воспользовалась благоприятным моментом и попыталась было возразить против отправки Криса на яхте. Но Джон резонно заметил, что им негоже оставаться в стороне, когда речь идёт о спасении члена их семьи, если даже инопланетяне прилетели на помощь. А что касается катамарана, то даже сам Чарли был бы в восторге от такого надёжного судна и поставил бы всё своё состояние против фальшивого цента; так что мальчику нечего бояться в этой экскурсионной загородной прогулке. И Анна смирилась с неизбежностью расставания с внуком, хотя осталась при своём мнении.

Кау-Рук ловко разрядил обстановку, грозно скомандовав:

— Юнга Крис Талл! Как капитан судна приказываю идти спать!

— Есть идти спать! — ликующе отрапортовал юнга и убежал выполнять приказ. На этом и закончилось вечерне-ночное совещание представителей двух планет.

Кау-Рук и Зор решили вернуться на яхту, несмотря на все уговоры хозяев фермы остаться ночевать в доме.

— Нужно сменить Кагги-Карр на её посту вахтенного матроса, — отшутился штурман. — Дисциплина на судне — прежде всего!

Ворона одобрила про себя их поступок, с удовольствием поменяв свой наблюдательный пункт на уютное гнёздышко в свёрнутой бухте пенькового троса. А капитан и матрос заняли свои места на откидных койках.

На воде

Весь следующий день был посвящён сборам в дорогу. Миссис Анна хлопотала у плиты. Она напекла такое неимоверное количество любимых Крисом пирожков с маком, что их хватило бы накормить целую ораву голодных, как галчата, мальчишек. Крис был на седьмом небе от привалившего ему счастья участвовать в экспедиции. Он как угорелый метался между фермой и катамараном.

Мальчишка ухитрился почти одновременно уронить на кухне блюдо с очередной порцией пирожков, ловко выбив его из рук бабушки, прищемить хвост кошке, которая опрометчиво хотела выскочить из дома вместе с ним, и устроиться отдохнуть на минутку именно на той бухте троса в рубке яхты, где безмятежно дремала Кагги-Карр. Ворона, не разобрав спросонья, что на неё упало, всё-таки решила постоять за себя. Она ущипнула клювом что-то мягкое, и мальчик мгновенно взвился вверх, как реактивный. Рубка не была рассчитана на такие акробатические номера, и Крис заработал себе шишку на затылке. Это немного охладило его пыл, и мальчик решил присоединиться к деду и рамерийцам, обсуждавшим маршрут плавания. В дело пошёл школьный атлас Криса. Сухопутный способ передвижения на катамаране по густонаселённой местности привлёк бы нежелательное внимание к экспедиции. Оставался только водный путь. Благодаря воздушной подушке «Арзак» мог воспользоваться любой речушкой. Все реки впадают в море, поэтому рано или поздно яхта сможет добраться до Мексиканского залива.

Ближайшей рекой, до которой было решено добраться, не привлекая любопытных взглядов, была Смоки-Хилл. Сливаясь ещё с несколькими реками, она превращается в реку Канзас. Та, в свою очередь, вливается в Миссури. А дальше уже, наверное, любой школьник, даже тот, который не очень-то дружит с географией, знает, что Миссури впадает в Миссисипи. Их общая длина — больше 6000 километров.

Крис сообщил об этом представителям Рамерии. Что-что, а уж географию любой мальчишка, желающий стать путешественником, должен уважать.

Из Миссисипи же — прямая дорога прямо по Мексиканскому заливу до предполагаемого местонахождения капитана Блека. Штурман Кау-Рук даже знал точные координаты места, где потерпел кораблекрушение Чарли.

Их на всякий случай запомнил Грау и сообщил ему.

За хлопотами день пролетел незаметно. К вечеру всё было готово к отправлению. Решили отправиться в путь с утра пораньше. Крис думал, что ему будет и не уснуть, но едва его голова коснулась подушки, как глаза сами собой закрылись. И вот мальчик стоит уже на мостике яхты, которая на всех парусах мчится к коралловому рифу, где нашёл приют Чарли Блек. Он проглядел уже все глаза в ожидании заветного паруса.

Вдруг под днищем катамарана что-то заскрежетало, весь корпус затрясся, как в лихорадке, а вместе с ним и юнга Крис Талл.

«Наскочили на риф!» — в ужасе сообразил мальчик.

— Аврал! — что было сил закричал он. И… проснулся от собственного вопля. А возле кровати стояла миссис Анна. Это она потрясла за плечи внука.

Все остальные были уже на ногах. Даже Кагги-Карр прилетела вместе с пришедшими к Смитам рамерийцами. Ей тоже было пора отправляться в обратный путь. Ведь птичья почта осталась без присмотра. А эти суматошные сойки всегда что-нибудь напутают!

После завтрака и экипаж яхты и провожающие направились к оврагу. Вот уже Кау-Рук, Зор и Крис заняли свои места на «Арзаке», а Смиты и Кагги-Карр остались на краю оврага.

Утро выдалось на редкость безветренное, а в глубоком овраге вообще не ощущалось ни малейшего дуновения. Паруса поднимать было совершенно бесполезно, и Кау-Рук решил опробовать реактивный двигатель ракеты, размещённой между корпусами катамарана. Зор занял место на носу яхты, а Крису было доверено выбрать кормовой якорь. Штурман находился в рубке, перед пультом управления. По его команде палубный матрос и юнга включили якорные лебёдки. Через несколько минут якоря заняли свои места в бортовых шлюзах. Зор и Крис помахали на прощание Смитам и вороне и тоже спустились в рубку. Миссис Анна в ответ взмахнула несколько раз носовым платочком и украдкой коснулась им глаз, утирая прощальные слезинки. Мистер Смит энергично поднял в приветствии руку и крикнул:

— До свидания! Семь футов под килем!

Кау-Рук запустил двигатель и установил самую малую реактивную тягу. Но этого оказалось достаточным, чтобы «Арзак», практически висящий над землёй, рванулся, как пришпоренная лошадь, и помчался по дну оврага. В считанные секунды катамаран выскочил из своего убежища. Оставляя за собой пыльный шлейф, он метеором перечеркнул наискось земельные угодья фермы и вымахнул в пустыню.

Штурман внимательно следил за показаниями компаса, не давая судну вырваться за пределы выбранного курса в направлении Смоки-Хилл.

Кау-Рук выключил двигатель, и «Арзак», как будто не обратив на это внимания, продолжал, не сбавляя скорости, двигаться по инерции. Когда под влиянием сопротивления воздуха его ход всё-таки замедлился, штурман снова на короткое время включил мотор, придав яхте новый импульс. Такой режим работы позволял экономить топливо, запас которого был ограничен. Пополнить его было больше неоткуда, а впереди могли ожидать серьёзные препятствия.

Через несколько часов пути пустыня кончилась, её заменила прерия. А затем путешественники заметили впереди по курсу и змейку реки, водное русло которой было окаймлено зелёной порослью деревьев и кустарника. «Арзак», практически не снижая хода, врезался в заросли. Кау-Рук едва успел направить яхту в обход внезапно возникшего на пути дерева. Оно росло на самом берегу, наклонив ствол так, что пышная крона купала свои нижние ветви в реке. Катамаран, заложив крутой вираж, плюхнулся в воду, подняв каскад брызг, радужно засверкавших на солнышке.

Так состоялось первое знакомство яхты с водной стихией, в которой ей теперь предстояло провести довольно долгое время.

Управляемый умелой рукой штурмана, «Арзак» развернулся по течению и начал отсчёт своим морским милям.

Появление катамарана, однако, не осталось незамеченным.

Какой-то рыбак устроился на утреннюю зорьку как раз поблизости того места, где вынырнул из кустарника катамаран. Клёв был что надо, и рыболов, увлечённый ловлей, не сразу обратил внимание на кратковременный отдалённый грохот, подсознательно отнеся его на счёт шального раската грома. Правда, откуда бы взяться грому среди ясного неба?!

Поэтому треск сучьев и последующее появление на реке яхты, внезапно свалившейся как снег на голову, произвели на него потрясающее впечатление. Незадачливый рыболов вскочил, забыв, что под ногами у него не твёрдая почва, а скользкое дно резиновой лодки. «Арзак» подбавил масла в огонь, обдав рыболова мощным фонтаном прохладной воды. Лодка не упустила момент опрокинуться от крутой волны, вызванной погружением катамарана. Всплеснув руками, рыболов отправился поближе познакомиться с обитателями реки в их родной стихии. Лодка, очевидно, решила свести счёты с владельцем, немало поплававшим на ней. На этот раз она сама взгромоздилась на голову хозяина, вспомнив, наверное, поговорку: «Любишь кататься, люби и лодочку возить!», переиначив, конечно, её на свой счёт. Джентльмену явно не понравилась такая перемена ролей. После долгой борьбы, сопровождаемой фырканьем и бульканьем, ему наконец удалось справиться с взбунтовавшейся лодкой и подтащить её к берегу. Там резиновая посудина присмирела. Набив табаком трубочку (и то и другое было предусмотрительно спрятано в непромокаемый кисет), джентльмен уселся на бережку. По задумчивому лицу нетрудно было заметить, что ему не даёт покоя какая-то мысль. Очевидно, он пытался сообразить, откуда взялся этот корабль-амфибия, одинаково шустро бегающий как по земле, так и по воде. Всё произошло так быстро, что рыбак не успел даже разглядеть этого «Летучего голландца» и запомнить его название. А когда он выбрался из-под плюхнувшейся на него лодки, яхты уже и след простыл.