Убийство в лабиринте - Robert van Gulik

Все согласились с этими мудрыми словами и отправились к воротам управы.

Между тем судья Ди переоблачился в охотничью одежду и приказал служке привести из конюшни его любимого коня. Вскочив в седло, судья прикрыл лицо платком и помчался по улицам.

На улицах люди стояли и обсуждали казнь двух преступников; никто не обращал внимания на одинокого всадника.

Выезжая из города через южные врата, судья Ди пришпорил коня. На лобном месте приставы все еще разбирали временный помост.

Очутившись за городом, судья Ди осадил коня. Он жадно вдыхал свежий утренний воздух и взирал на мирные картины вокруг. Но даже здесь он не мог избавиться от терзавшей его мысли.

Зрелище казни, как всегда, глубоко потрясло судью. Пока судья расследовал случай, он был неутомим, но как только преступника ловили и он сознавался в содеянном, судья Ди стремился как можно быстрее выкинуть дело из головы. Он ненавидел свою обязанность наблюдать за приведением приговора в исполнение, созерцать все кровавые детали казни.

Мысль о том, что неплохо бы уйти на покой, зародившаяся у судьи сразу же после беседы с отшельником, теперь превратилась в пламенное желание. Судья подумал о том, что ему всего лишь немного за сорок; в этом возрасте он легко может начать новую жизнь в маленьком имении, которое принадлежало судье в его родной провинции.

Что может быть лучше, чем спокойная жизнь на лоне природы, где он мог бы вволю читать и писать, а также вплотную заняться образованием детей? Какой смысл в том, чтобы ночей не спать, расследуя грязные ухищрения преступных умов, в то время как в жизни есть столько прекрасных и удивительных вещей?

Есть немало способных чиновников, которые смогут занять его место. И не окажет ли он государству большую услугу, если закончит свой труд, который он никак не может завершить: изложение идей конфуцианцев на простом, общедоступном языке?

И все же судью терзали сомнения. Что станется с Поднебесной, если все чиновники проникнутся такими настроениями? И не входит ли в его обязанности дать сыновьям шанс прославиться на государственной службе? Смогут ли его дети надеяться на блестящее будущее, если вырастут в деревне?

Судья Ди покачал головой. Ответ на его вопрос был заключен в загадочном изречении, прочитанном им в хижине отшельника.

«Лишь две дороги ведут к вратам вечной Жизни: или заройся в грязь, словно червь, иль, как дракон, воспари к небесам».

С того времени эти строчки все звучали и звучали в голове у судьи. Он вздохнул. Пусть старик решит за него и укажет, какой дорогой ему следует пойти.

Подъехав к горному кряжу, судья Ди соскочил с коня, подозвал крестьянина, который работал рядом в поле, и попросил его присмотреть за скакуном.

Судья только начал подниматься в гору, когда навстречу ему попалась пара стариков, сборщиков хвороста. Лица их были морщинисты, а пальцы такие же узловатые, как сучья, которые они собирали.

Старик остановился и сбросил с плеч вязанку хвороста. Вытирая пот со лба, он посмотрел на судью и вежливо спросил:

– Куда путь держите, благородный?

– К Отшельнику в Халате, Расшитом Журавлями, – просто ответил судья.

Старик покачал головой.

– Не найдете вы его тут, ваша милость, – объяснил он. – Исчез отшельник. Четыре дня назад мы приходим, а его в хижине и нет. Только дверь на ветру скрипит, да ветер и дождь весь его цветник побили. Так что мы теперь со старухой в его хижину хворост складываем.

Судья почувствовал себя ужасно одиноким.

– Не стоит трудиться ездить, – сказал крестьянин и отдал поводья обратно судье.

– А что же стряслось с отшельником? Надеюсь, что его не постигло никакое несчастье!

Лукавая улыбка мелькнула на морщинистом лице старика, и он медленно покачал головой.

– Такие люди, как он, – ответил он, – не умирают так, как я или вы, ваша милость. Они вообще не из этого мира, если уж по правде. В конце своих дней они улетают к лазурному своду небес, подобно крылатому дракону. Они не оставляют после себя никакой плоти.

Старик вновь взвалил на плечи вязанку и продолжил свой путь.

Внезапно озарение снизошло на судью. Вот он, вот он, ответ!

И с улыбкой он молвил крестьянину:

– Что ж, я-то из этого мира, это уж точно! Придется мне и дальше рыться в грязи, словно червю!

А затем он вскочил в седло и помчался обратно в город.

Послесловие

Все китайские детективные истории объединяет то, что роль детектива в них всегда играет начальник того уезда, где произошло преступление.

В ведении этого чиновника обыкновенно находится вся администрация уезда, который обычно включает в себя укрепленный (обнесенный стенами) город и сельскую местность вокруг него в пределах приблизительно 200 ли (100 километров). В силу этого обязанности уездного начальника многообразны. Так, он полностью отвечает за сбор налогов, регистрацию рождений, смертей и браков, ведение земельного кадастра, поддержание порядка в уезде, а в качестве местного судьи он наделен правом вести следствие, задерживать преступников и рассматривать в суде гражданские и уголовные дела. Поскольку уездный начальник занимается практически каждой стороной повседневной жизни населения, то по-китайски его обычно называют «Чиновник Отец и Мать».

Не удивительно, что рабочий день у уездного начальника ненормированный. Его резиденция, где он живет со своей семьей, обычно прилегает непосредственно к зданию суда, и он зачастую работает с утра до вечера.

Уездный начальник находится в самом основании колоссальной пирамиды власти, которую представляло собой государственное устройство Древнего Китая. Его непосредственным начальником является правитель области, начальствующий над территорией, включающей в себя десять или более уездов. Несколько областей подчиняется наместнику провинции, который, в свою очередь, ответствен перед правительственными чиновниками в столице. На вершине всей пирамиды помещается император.

Каждый гражданин Империи, богач он или бедняк, аристократ или простолюдин, может поступить на государственную службу и стать уездным начальником, сдав государственные экзамены. В этом смысле китайская система была куда демократичней, чем современная ей европейская, державшаяся на жестких феодальных отношениях.

На одном месте уездный начальник обычно служил три года, после чего его переводили в другой уезд, а с течением времени производили в правители области, но не в зависимости от выслуги лет, а исключительно в том случае, если чиновник хорошо проявил себя.

В работе уездному начальнику помогал постоянный персонал суда, в который входили писцы, смотритель тюрьмы, присяжный врач, судебные приставы, стражники и гонцы. Все они, правда, в основном выполняли свои прямые обязанности и в раскрытии преступлений не участвовали.

Этим уездный начальник занимался сам, с помощью трех-четырех верных сыщиков. Он набирал на эти места людей в самом начале своей карьеры, и впоследствии они обязаны были следовать за ним по местам его службы. По должности они были выше, чем другие работники суда. В отличие от них, сыщики не были связаны с местом своей службы никакими личными привязанностями, которые могли бы помешать им в беспристрастном исполнении своих обязанностей. По той же самой причине с самых древних времен существовало правило, согласно которому никто не мог быть назначен уездным начальником в своем родном уезде.

По этому роману можно, в целом, понять, как была организована судебная процедура в Древнем Китае. Во время судебного заседания судья сидит за судейской кафедрой, а сыщики и писцы стоят по бокам. Кафедра представляет собой высокую скамью, покрытую куском красной ткани, которая свисает спереди до самого помоста, на котором скамья установлена.

На столе всегда можно увидеть одни и те же предметы: тушечницу с красной и черной тушью, две кисточки для письма и большую судебную печать.

Судебные приставы стоят перед помостом справа и слева в ряд, лицами друг к другу. И истец, и обвиняемый становятся перед судьей на колени на каменный пол и остаются в таком положении в течение всего судебного заседания. У них нет адвокатов, которые могли бы им помочь, они не имеют права приглашать в суд свидетелей, так что их положению особенно не позавидуешь. Вся судебная процедура в целом действительно задумана как некий акт устрашения, долженствующий укоренить в народном сознании мысль о том, что с законом шутки плохи.

Кабинет уездного начальника был обычно расположен в дальнем конце зала, где проводились заседания суда, и отделен от него ширмой.

В основу китайского уголовно-процессуального права был положен принцип, согласно которому никто не мог быть признан виновным, если не признавался в совершенном преступлении. Для того чтобы закоренелый преступник не ушел от наказания, отказавшись от признания даже при наличии неопровержимых улик, закон разрешал применение пыток: подсудимого бичевали, били по пяткам бамбуковыми палками, а также зажимали в тиски руки или ноги. В дополнение к этим предписанным законом пыткам инициативные уездные начальники часто изобретали свои, еще более жестокие. При этом, правда, если подсудимый умирал под пытками или же получал тяжкие телесные повреждения, то весь персонал суда и сам магистрат несли жестокое – вплоть до смертной казни – наказание от вышестоящих властей. Поэтому подавляющее большинство судей предпочитало полагаться на свою интуицию и знание человеческой психологии и не злоупотреблять пытками.