Чудесный переплет. Часть 1 - Оксана Малиновская

Лицо мужчины нельзя было назвать красивым — это если сравнивать его с собратьями из модных журналов, по всей видимости рассчитанных на охи и вздохи пятнадцатилетних глупышек. Этот мужчина был дьявольски притягателен настоящей мужской красотой, красотой мачо. В каждой самой мелкой чёрточке его лица, в каждом изгибе и движении любой части тела чувствовались бешеная энергия, сила и мощь самца–лидера, настоящие, не напускные, идущие изнутри и базирующиеся на прочной гранитной основе. Они притягивали, завораживали и сексуально волновали, можно сказать, гипнотизировали, заставляя слепо повиноваться каждому его слову и желанию и, что самое странное, ощущать безмерное счастье и наслаждение от подобного повиновения. Подобные типажи, к сожалению, редкость. Простите за откровенность, но такого мужчину, забыв про всякие приличия, даже самой непокобелимой женщине хочется тут же заманить домой на чашку чая всеми правдами и неправдами… и уже больше не отпускать никогда… Мой типаж, очень редкий, но точно мой…

— Боюсь, один шип всё же сломался, — разочарованно сказал незнакомец по окончании длительных манипуляций с моей ногой, которые я пропустила, пользуясь ситуацией, нагло его разглядывая и размышляя. — Попробуйте встать на ногу.

С его помощью я поднялась сначала на здоровую ногу, а затем осторожно перенесла часть веса на больную.

— Ой! — непроизвольно вскрикнула я и отдёрнула ногу, мгновенно ощутив, как в неё словно игла воткнулась: треклятый шип торчал глубоко в ступне недалеко от пальцев, и если я и смогу передвигаться, то лишь опираясь на пятку, следовательно, у меня все шансы доковылять до лагеря к следующему утру.

— М-да, к несчастью, так оно и есть, — с нескрываемым сожалением в голосе протянул мужчина, вновь страхуя меня за ладони рук, и, приятно улыбнувшись, добавил: — Ну что же, предлагаю свою помощь по буксировке вас к месту якорной стоянки, поскольку вашу брешь можно будет залатать только там.

— Надеюсь, стоянка будет моя? — немного кривясь от только что испытанной острой боли, не столько спросила, сколько констатировала неоспоримый факт я и с готовностью вцепилась обеими руками в его руку.

— Разумеется, — широко улыбнулся мужчина и аккуратно отцепил мои руки.

Не успела я понять, что к чему, как почувствовала, как сильные руки легко подняли меня в воздух и прижали к обнажённой груди. Не сказав больше ни слова, он твёрдым, уверенным шагом пошёл по дорожке в направлении пляжа. От неожиданности я потеряла дар речи — ну не привыкла я, чтобы решали за меня, но вместо того, чтобы, опомнившись, начать громко возмущаться и спорить, я почему–то промолчала и повиновалась. Возможно, потому, что его действия показались мне логичными. В общем, я быстро захлопнула раскрывшийся было рот и скрестила руки на груди, не представляя, куда их пристроить. Беспокоило одно: мне было очень неудобно и тело моё напряглось, тщетно пытаясь устроиться поудобнее. Одно дело — когда ты без сознания: в этом случае тело расслаблено, руки и ноги свисают плетьми, голова где–то там болтается и вообще тебе абсолютно по барабану, что происходит и как ты выглядишь. Но я‑то пока жива и в полном сознании и не могу распластаться в его руках, как дохлая ворона! Чтобы расслабиться, мне необходима дополнительная точка опоры… в виде его затылка, например… Я осторожно повернула голову и покосилась на его затылок, заранее переживая, что он истрактует мой взгляд превратно. Но он никак не отреагировал, продолжая внимательно осматривать дорогу впереди, время от времени поглядывая по сторонам.

— Ничего, если я обхвачу вас рукой? — смущённо спросила я незнакомца, набравшись храбрости, и торопливо добавила, пытаясь оправдать неприличное желание: — Очень неудобно сидеть, боюсь, спина отвалится.

— Разумеется, — улыбнулся в ответ мужчина и, посмотрев на меня сверху вниз, ласково добавил: — Мне будет только приятно.

Вконец смущённая, я осторожно, но крепко обхватила его затылок рукой и немного расслабила позвоночник. Вот теперь стало легче. Может, лучше залезть ему на спину? И мне было бы удобнее сидеть, да и ему наверняка удобнее было бы передвигаться… Хотя… что я такое несу… порнуха какая–то получится — мы же полуголые. Представляю, как округлятся глаза ребят при нашем появлении, даже если буду приговаривать, как Лиса из сказки: «Битый небитого везёт», — всё равно не поймут, навеки опорочу своё честное имя. И всё же любопытно, почему я не стала ему перечить? Скажу больше, мне было приятно, что кто–то принял за меня решение… «А может, дело не в этом?» — осторожно предположил внутренний голос. Я задумалась… И куда только делись все мои страхи и опасения? Странно, но соприкосновение обнажённых тел не вызывало во мне никаких эротических ассоциаций, почему–то я ощущала себя маленькой девочкой на руках у любимого папы, такого надёжного и сильного; в его руках я чувствовала себя очень умиротворённо и… уютно. Хотелось бесконечно долго прижиматься к этому тёплому, мускулистому телу, вселяющему спокойствие и чувство безопасности…

А вот и пляж, ребята, Машенька. Погружённая в осмысление ощущений, я и не заметила, как мы пришли.

— Опа–на… — присвистнул Матвей при виде нас.

Мужчины переводили взгляды с меня на моего спутника и обратно, хитро улыбаясь.

— Алёнуска, Алёнуска! — бросилась мне навстречу Машенька. — Ну где зэ ты плопадала?! Я узэ все глаза лазглядела! Договолилась со змейками? Иглаем?

— Э–э–э… да, — растерянно промямлила я, постепенно вспоминая цель своего похода, которая совершенно вылетела у меня из головы под влиянием последних событий.

Мужчина приблизился к ребятам и остановился, продолжая держать меня на руках.

— Судя по всему, переговоры прошли о–о–очень успешно, — язвительно протянул Матвей, обращаясь ко мне, и, переведя взгляд на мужчину, шутливо, но беззлобно добавил: — И, судя по всему, мы имеем честь лицезреть Чингачгука Большого Змея, предводителя местных гадюк.

— Не совсем гадюк, но что–то типа того, — спокойно улыбнулся в ответ мужчина.

Возникла пауза, во время которой ребята внимательно изучали мужчину, периодически бросая вопрошающе–хитрые взгляды на меня, ожидая объяснений, а мой спутник, нисколько не смутившись, улыбаясь, в свою очередь, рассматривал их. Притихшая и онемевшая, я замерла на груди мужчины, боясь, что при малейшем движении или звуке меня от неё отлучат, как подросшего младенца. Машенька, понимая, что что–то происходит, но не понимая, что именно, с интересом вглядывалась в выражения лиц всех присутствующих и молча выжидала, теребя пальчиками кудряшки на голове.

— Меня зовут Телар, — спокойно и с достоинством произнёс мужчина, прервав затянувшееся молчание. — И можно на «ты».

— А меня — Алёна, и тоже можно на «ты», — мгновенно отреагировала я, быстро взглянула ему в глаза и так же быстро отвела взгляд в сторону, боковым зрением захватив моментально вытянувшиеся лица ребят.

Ой… капец какой–то: я и мой случайный тело–носитель только сейчас представились друг другу! Вконец смущённая, я покраснела так, как не краснела со школьных времён, когда в первом классе сосед по парте уличил меня в том, что я умыкнула из его пенала вкусную конфету, которая не давала мне покоя и разрывала душу в течение трёх уроков, предшествующих гнусному проступку.

— Опа–на… — теперь уже присвистнул Иван и обменялся с Матвеем многозначительным и красноречивым взглядом. — Иван. Извини, руку не жму — у тебя ценный груз.

— Матвей. А я‑то всегда наивно считал, что по всем правилам светского этикета с девушкой полагается знакомиться и переходить на «ты» до того, как появляешься с ней в обнимку голым из кустов, а, Алён? — рассмеялся Матвей и ткнул друга локтем в бок, требуя поддержки.

— Что случилось? — проигнорировав подколку Матвея, серьёзно спросил проницательный Иван, заподозрив неладное.

— Да ничего страшного, — всё ещё не оправившись от смущения, начала оправдываться я. — В ногу шип вогнала, и если бы не встретила по дороге Телара, то и не знаю, как бы доковыляла обратно.

— Э–э–э… — начал Иван, подбирая нужные слова, и, улыбнувшись каким–то своим мыслям, закончил фразу: — А драгоценную ношу, наверное, можно уже положить, ежели самостоятельно стоять она не в состоянии.

Странно, мне показалось, что в словах и интонациях ребят проскальзывали ревнивые нотки. Вот тебе и раз! Любопытно, это — мужская или братская ревность?

— Я не привык, чтобы красивые женщины лежали у моих ног, — улыбнувшись в ответ, просто и без тени иронии ответил Телар, продолжая крепко прижимать меня к себе, словно удачливый охотник, не желающий расставаться с редким трофеем.

— А я бы на твоём месте вот не стал бы выпендриваться… и можно и не у ног, — тихо пробурчал себе под нос Матвей, таща шезлонг, и, установив его перед мужчиной, теперь уже во всеуслышание предложил: — Тады сажай!