Шакалы - Николай Леонов

Карцев сам наблюдал, как старушка, кляня Ельцина и всю власть скопом, покупала сыр, долго выбирала, морщилась, наконец, ткнув корявым пальцем, который семьдесят лет перебирал гнилую картошку, сказала:

– Мне грамм триста, можно чуть больше, – и произнесла название французского сыра, которое Карцев и выговорить-то не мог.

В универсаме царили чистота и порядок, сновали изящные девушки в форменных платьях, очереди, естественно, никакой не было. Бери что пожелаешь, отправляйся в кассу, здесь, правда, набиралось по два-три человека. Но все автоматическое, самое современное, кассирша наманикюренными пальчиками берет вашу покупку, проводит по какому-то окошку, щелк, там выскакивает цифра, покупатель получает чек и, довольный, отправляется домой.

Однажды жена Карцева спросила:

– Илья, а где копченая индейка?

– Какая индейка? Не покупал я никакой индейки.

– Не морочь голову, в чеке написано «копченая индейка» и цена, между прочим, немалая.

Карцев работал в милиции не первый десяток лет, понял сразу. На Западе могут придумывать любую систему, русский человек воровал и воровать будет, он лазейку найдет. В данном случае система воровства была проста, как апельсин. Человек, набравший тележку продуктов, не станет проверять по «слепой» ленте чека, какой товар он брал, а какой ему просто вписали.

На следующий день Карцев решил обратиться к директору. Оперативник прекрасно знал, что никаких юридических прав он не имеет, он товар получил, ушел, а была у него копченая индейка или нет, неизвестно. Ему просто хотелось посмотреть директору в глаза, понять, что это – совместное предприятие или разовая частная инициатива? Ни к какому директору Карцева не пустили, бездельник-служащий, болтающийся по холлу, был крайне недоволен, что его беспокоят, ушел, отсутствовал минут десять, может, он и не к директору ходил, а заглянул в туалет пописать, вернувшись, строго сказал:

– У директора совещание.

И Карцев сразу успокоился, все встало на привычные места, никелированные прилавки, изобилие товаров, слов нет, но как в торговле воровали, так и продолжают воровать. Как покупатель был в этом магазине никто, так он и остался никто. Все нормально. Правда, жители близлежащих домов быстренько сообразили: получив чек, скрупулезно сличали написанное с наличием. Однако девочки в кассах тоже не так просты, во-первых, они быстренько запомнили постоянных покупателей, мгновенно освоили методы известного Шерлока Холмса. Эту тетку с поджатыми губами и в очках трогать опасно, а тот мужик в распахнутом плаще и с улыбочкой до ушей – элементарный козел, ему можно рояль вписать, он не заметит.

Карцев зашел в универсам, вынул из кармана бумажку, на которой жена написала, что следует купить, все пунктуально выполнил, поставил корзинку перед кассиршей, она все быстро просчитала, отложила в сторону, сыщик взял чек, хотел его изучить, девушка мило улыбнулась коралловыми губами и сказала:

– Обижаете, мы все вас прекрасно знаем.

Фактически это было признанием в том, что кассиры жульничают, но девушка обаятельно улыбалась, а сыщик смутился, сунул продукты в матерчатую сумку, которую носил всегда с собой, вышел из магазина, сделал несколько шагов и потерял сознание.

Первая мысль, когда Карцев пришел в себя, была про два десятка яиц, которые теперь наверняка превратились в огромную яичницу.

– Вот… – И он длинно выругался. – Я оступился, ударился головой, где я, мать вашу? – И тут он только сообразил, что сидит в кресле, руки и ноги крепко пристегнуты, комната небольшая, без мебели и никого нет, он один.

Небольшое кругленькое тело Карцева напряглось, он сразу понял: ремни рассчитаны и на человека посильнее. ГБ. Совершенно ясно. И нужен им телефон Гурова, отчетливо понял он. И я отдам телефон, никуда не денусь, потому что время героев, умирающих под нечеловеческими пытками, прошло. Да мне и пыток не выдержать, честно признался Карцев. А теперь сделают пару уколов, и я заговорю как миленький. Слава богу, кроме номера телефона, я ничего не знаю.

За спиной скрипнула дверь, раздались шаги нескольких человек.

– Очнулся, голубчик. Я говорил, мужик крепкий, скоро очухается.

– Что же ты, падла, в гестапо устроился? Эдакая халтурка на стороне, подрабатываешь. – Карцев ощущал легкий озноб и прилив сил, странно, но страха не было. А он прекрасно знал, что большой смелостью не отличается.

– Не груби, дорогой, прилив сил сейчас пройдет, ты станешь обыкновенным человеком, – произнес умеренный голос, справа появилась фигура в белом халате с марлевой повязкой на лице.

Карцев, как мог, повернул голову, увидел подкатившийся столик на колесиках, на котором лежали лишь шприц, ампулы и металлическая белая посудинка, в которую мы сплевываем, сидя у зубного врача.

– Илья, мне надо получить ответы на несколько вопросов, и ты мне на них ответишь. Предлагаю сделать это добровольно, иначе я тебя заставлю. Это не очень больно, однако неприятно.

– Пошел бы ты, дорогой. – Карцев выматерился. – Имеешь свободное время, тренируйся.

– Твоя воля. – Человек в белом закатал Илье рукав, протер спиртом вену там, где обычно делают укол, взял шприц, наполнил его из одной ампулы, перетянул руку резиновым жгутом, в общем, все, как обычно.

Когда он ввел иглу в вену, Илья сначала ничего не почувствовал, но вскоре по всему телу разлилось тепло, даже жар, глаза застелил туман и тут же рассеялся. Илья подумал, что жить очень даже хорошо, сейчас бы рюмку хорошей водки и никаких забот.

И тут же рука врача поднесла к его губам стакан, от которого аппетитно пахло.

– Отстегни руки, я буду вести себя хорошо, – сказал миролюбиво Илья. – Никогда не пил из чужих рук.

– Я тебе верю, Илья, – браслеты на руках отстегнулись.

Он взял стакан, понюхал, понял, что в нем виски, и с удовольствием выпил. Врач протянул ему блюдце с солеными орешками. Тепло все сильнее растекалось по телу, выпив немного, Илья почувствовал себя пьяным, захотелось поговорить.

– Доктор, что ты все за спиной стоишь, присядь рядом, выпей стаканчик. А охранники могут убираться, я человек мирный, да и ноги у меня пристегнуты.

– Илья, ты отличный парень, а о семье не думаешь, тебя из магазина давно ждут, беспокоятся, ты позвони жене, скажи, поскользнулся, ударился головой, легкое сотрясение, сейчас тебя обследуют, к утру будешь дома.

Врач поставил на колени Карцеву телефонный аппарат.

– Яйца, наверное, все разбились, – сказал Карцев с сожалением. Набрав номер, услышал испуганный голос жены:

– Илья? Ты жив, что с тобой, ты где? – Все вопросы она выпалила разом.

– Жив, родная, что со мной сделается? – весело ответил он. – Поскользнулся, головой шарахнулся, видимо, в Склифе я, обследуют, говорят, ничего страшного.

– Ты соображаешь, что сейчас три часа ночи, а ты подъехал к дому около восьми. Станислав телефон оборвал, звонит каждые десять минут, в Склифосовского тебя нет.

– Ну и ладно, какая разница! Станиславу скажи, чтобы пыль не подымал, с каждым может случиться. Вот эскулапы утверждают, что к утру я дома буду.

Доктор разъединил разговор и спросил:

– Кто такой этот Станислав?

– Хороший мужик, только уж начальником стал, много о себе думает.

– А Гуров?

– Ну, Лев Иванович голова, слов нет. А откуда вы его знаете?

– Может, он тоже беспокоится, позвоните ему, скажите, мол, все в порядке.

Неожиданно у Карцева сильно заболела голова, во рту стало сухо, и он сообразил, что не в больнице, его захватили люди Фокина, и, может, он сам стоит за креслом, ждет, когда Карцев наберет номер Гурова.

– Эх, дорогой, да вам снова неважно! – Врач вновь наполнил шприц.

Каким-то боковым зрением и чутьем Карцев увидел, что лекарство ему будут вводить другое. Ему вновь мгновенно пристегнули руки, сделали укол, врач, стоявший справа, пропал, а Илью потянуло в сон, голова была еще тяжелой, но боль прошла. Он заснул, может, и нет, сон и явь смешались. Илья чувствовал, как к его вискам прилепили какие-то датчики, за спиной зашаркали, о чем-то говорили, затем виски начало жечь, не очень сильно, но чувствительно, знакомый голос за спиной спросил:

– Первая цифра телефона – единица?

Сознание еще больше затуманилось, перед глазами плыли огромные цифры. Карцев не помнил, что он говорил, и вскоре заснул.

Гуров расхаживал по огромной гостиной роскошного особняка. «Значит, они меня достали, иначе и быть не могло. Что они сделали с Ильей, не изувечили? Сейчас такие методы в спецслужбах ушли в прошлое. Но вполне могли превратить мужика в идиота. Необходимо заставить себя об этом не думать. Впервые главной ценностью является моя жизнь. Киллер. Всего лишь человек с винтовкой, не более того. Они знают, что нам известно, что Илью захватили, ждут, что рвану из этого дома, конечно, готовы».

Зазвонил телефон, Гуров снял трубку.

– Здравствуй еще раз, это я, – сказал Орлов. – Я подошлю пару машин с ребятами, тебе следует переехать.