Два путника в ночи - Инна Бачинская

Женщина дрожала, как в лихорадке, и бессознательно утирала ладонью кровь, сочащуюся из разбитых губ. Он протянул ей салфетки. Подумал вдруг, что она может испачкать обивку машины, и ему стало стыдно. На мосту через речонку Стрежень он остановил машину. Не выходя, открыл окно и с силой швырнул пистолет через парапет. Услышал далекий всплеск где-то внизу…

– Вы можете говорить? – спросил он.

– Да, – ответила женщина.

– Один из них сбежал, у него, я думаю, есть ваш адрес. Вы меня понимаете? Я думаю, они захотят вас убить.

– Да, – сказала она.

– Куда вас отвезти? К родным? К подруге?

Она назвала адрес. Была странно спокойной. Не плакала. Только все утирала кровь с разбитых губ.

– Как вас зовут? – спросил Коломиец, боясь, что она может снова потерять сознание.

– Римма Якубовская, – ответила она.

Коломиец присвистнул.

– Та самая?

Она не ответила.

Бизон на бешеной скорости вел машину, поглядывая на папку с документами, лежавшую рядом с ним на переднем сиденье. Прикидывал: может, сказать хозяину, что документов они не нашли, а Коломиец ссучился и замочил Леку, тоже приехав за документами?

«Не получится, – подумал он через минуту. – Коломиец видел папку. И баба осталась… По-дурному вышло. А если… залечь на дно с документами? Рвануть из города, пересидеть пару месяцев, а потом… Документы важные, недаром Иван икру мечет. Вот пусть и платит!» Мысль украсть документы показалась Бизону настолько привлекательной, что он свернул с проспекта Мира, где жил Иван, на Пятницкую, затем на Строителей, где жил сам. Он въехал во двор, заглушил мотор. Схватил папку, взлетел на пятый этаж. Сгорая от нетерпения, прямо в коридоре расстегнул молнию на папке. Вытащил пачку бумаг, принялся их рассматривать. Он так увлекся, что не услышал, как открылась входная дверь и на пороге появился человек. Человек кашлянул. Бизон вздрогнул и резко обернулся. Растерянно пробормотал: «Медяк, ты?» Рука его скользнула в карман. Человек шагнул вперед, раздался щелчок, и стальное блестящее лезвие легко и бесшумно вошло в живот Бизона…

Глава 31

Римма. Отчаяние (окончание)

– Что случилось? – вскрикнула испуганная Людмила, увидев подругу и незнакомого человека. Она стояла на пороге, кутаясь в темно-красный махровый халат.

– Извините за поздний визит, – сказал Коломиец. – Ей нужна помощь. Вы одна?

– Одна! Конечно, конечно! – Людмила суетливо отступила в сторону, давая им войти, потом побежала по коридору, показывая дорогу. – Сюда! – Она сгребла с тахты какие-то вещички. – Я сейчас постелю.

Она выдвинула ящик с бельем, достала простыни, постелила.

– Пожалуйста!

Вдвоем с Коломийцем они уложили Римму. Людмила накрыла ее пледом. Наклонилась, рассматривая окровавленное лицо. Римма лежала молча, глаза ее были закрыты.

– Риммочка, что с тобой? – Людмиле стало страшно. Она беспомощно посмотрела на стоявшего рядом Коломийца.

– Пойдемте, нам нужно поговорить, – сказал Коломиец.

Они вышли из комнаты. В кухне было светло и уютно. Коломиец рассказывал сдержанно, подбирая слова, понимая, что рассказ о том, что произошло, – репетиция его возможных свидетельских показаний в будущем. А женщина эта – тоже свидетель, и ей, возможно, придется пересказать то, что она услышит сейчас от него. И все, что он скажет ей, приобретает отныне статус истины.

– Они была на даче, – осторожно начал он, – ваша подруга и ее муж.

– Игорек? – спросила Людмила.

– Наверное. Я с ним незнаком. С вашей подругой я тоже незнаком. Кстати, меня зовут Василий Николаевич Коломиец. Моя дача, как оказалось, находится неподалеку от дачи… Игорек, вы сказали?

Это был самый сомнительный момент в его рассказе. Зачем его понесло на дачу ночью? Сказать, что ночевал там? Услышал, как проехала машина, потом еще одна? Или сказать, что гулял перед сном, увидел людей, решил, что воры и… Нет! Какие прогулки ночью? А если так…

– Я заночевал на даче, – сказал он, чувствуя, что противен самому себе. – Вырвался на часок, заехал проверить, все ли в порядке. В прошлом году там затопило погреб… (Хватит деталей! Ложь должна быть… какой? Не похожей на оправдания. Без суеты и лишних слов!) Ну и застрял. Не был там уже около года. Домой ехать было поздно, да и не хотелось, никто меня там не ждет. (Поменьше деталей!) Не мог уснуть, вышел пройтись… (Без прогулки не обойтись.) Заметил свет, падающий из открытой двери дома, потом машина промчалась на скорости… Я еще удивился… – Ему казалось, что женщина не верит рассказу. Он наконец решился взглянуть ей в глаза и понял, что опасения его были напрасны – она верила каждому его слову. Сидела напротив, глаза испуганные, подперла щеки ладонями. – Вошел, а там… на полу застреленный человек… и другой рядом… а в спальне плачет женщина. Вот, собственно, и все.

Он замолчал, думая про себя, что рассказ его шит белыми нитками и любой мало-мальски грамотный следователь, даже студент-практикант, вывернет его наизнанку.

– А что же у них случилось? – потрясенно спросила Людмила.

– Не знаю. Я думаю, воры… хотя, вряд ли. Дачные воры не убивают. Не знаю. Я увез ее. Даже не знаю, понимает ли она, что произошло. Она дала мне ваш адрес. Уже в машине.

– А Игорек? – спросила Людмила.

– Там была драка, – сказал он осторожно. – Я думаю, он… умер.

Людмила закрыла лицо руками и заплакала. Коломиец чувствовал, как его возбуждение сменяется усталостью. Он занимался этой женщиной, спасал ее, рассказывал ее подруге о том, что произошло. А что делать ему самому? Бизон уже позвонил Ивану. Он словно видел Иваново лицо в тот момент, когда тот услышит новость. Что он почувствует, узнав, что Коломиец хотел увести генеральшины документы из-под его носа? Размахивал пистолетом… Удивление? Возмущение? Как глупо все получилось. Лека убит, Бизон сбежал с документами. А что, если… Бизон не отдаст документы Ивану? Слабая надежда, конечно, но… не дурак же он, должен понимать, что это… бомба. Ударится в бега, попытается шантажировать Ивана… Коломиец задумался.

Людмила, утерев слезы, стала накрывать на стол. Поставила чайник. Достала печенье. Двигалась ловко и бесшумно.

«Что же делать? – лихорадочно думал Коломиец. – Звонить Ивану? А может, Прохорову? А ведь я убил человека, – вспомнил он вдруг. – Я, Коломиец Василий Николаевич, убил человека, – сказал он себе и, к своему удивлению, не почувствовал ничего. – Жаль, что Бизон сбежал!» – сказал кто-то жесткий и чуждый внутри его. Он всегда наблюдал за этим толстым, громко сопящим имбецилом с чувством гадливости и… страха? Его удивляло, что их с Иваном связывали какие-то дела. У такого ни с кем не может быть никаких дел, кроме подметных, страшных…

Коломиец, обжигаясь, пил горячий чай, хрустел печеньем, а мысли все крутились и крутились, как жужжащее веретено, вокруг вопросов, на которые у него не было ответов. Женщина извинилась и ушла в комнату к подруге. Он слышал ее ласковый журчащий голос, слов было не разобрать. Знакомая мелодия мобильного телефона заставила его вздрогнуть. Он, помедлив, нажал кнопку приема.

– Василий, у нас ЧП! – Иван почти кричал.

«Ну, вот! – пронеслось в голове Коломийца. – Вот и ответ!» Ему не пришло в голову, что, если бы Иван узнал о нем, то сказал бы совсем другие слова.

– Да! – произнес он.

– У нас ЧП, – повторил Иван. – Бизона зарезали!

– Что?!

– Бизона зарезали!

– Как… зарезали? Кто?

– Откуда я знаю – кто! – Иван начал злиться. – Может, ты! Звонила его баба, пришла после ночной, а он в прихожей с пером в брюхе. Она мне звонит, спрашивает, что делать.

Коломиец молчал.

– Ты меня слышишь? – закричал Иван. – А тут еще этот придурок Лека пропал. Нигде нет! Слышишь?

– Слышу.

– Ты давай по-быстрому сгоняй к Бизону, Строителей, восемнадцать, квартира пятьдесят три, посмотри, там должен быть портфель с бумагами. Или папка. Твоя тачка где? Под домом? Давай в темпе. А потом она ментов вызовет. Найдешь – позвонишь! – И короткие сигналы отбоя.

«Не может быть, не может быть, не может быть! – стучали в висках тоненькие молоточки. – Неужели проскочили? И он, и эта женщина, Якубовская?» Иван пойдет на все, чтобы замять убийство своих людей. И никогда не придет ему в голову, что его доверенное лицо, тюфяк Васька, замочил (словцо-то какое!) Леку. Спишет на похитителя документов. В том, что документы похищены, Коломиец не сомневался. Почти не сомневался.

Римма рывком села на постели, схватила телефонную трубку, прижала к уху: «Алло! Алло!» В трубке молчали. Она напряженно вслушивалась в космические шорохи и потрескивания. «Алло! Игоречек! Алло!» – вдруг закричала она.

Людмила, разбуженная шумом, бросилась в спальню Риммы, как была, босиком, в ночной рубашке, и стала на пороге.

– Алло! – кричала Римма. – Игоречек, родной мой! Где ты? Я не слышу! Я знала, знала! – Полуоткрыв рот от напряжения, она вслушивалась в далекий голос в трубке. Слезы текли по ее лицу, она вытирала их тыльной стороной ладони. – Где ты? Где ты?