Свидетель Мертвых - Сара Монетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это вопрос к сотрудникам Амало-Атамарского Авиационного Завода, – сказал я.
Но ответ был известен каждому из нас. И он был положительным.
На следующее утро газеты с различной степенью скептицизма обсуждали версию случайного взрыва. Однако вскоре мне пришлось отвлечься от чтения и заняться делом одного эльфийского семейства. Родственники хотели похоронить прадеда по старинному обряду, но потратили все деньги на приобретение освященного участка на приличном кладбище.
Им нечем было заплатить прелату даже за похороны в полдень.
Жалованье мне выдавало прелатство Амало. Просителям я помогал бесплатно.
Строго говоря, решение этой проблемы не входило в мои должностные обязанности, но, с другой стороны, никто не запрещал мне проводить похороны. А мне хотелось заняться какой-то простой и полезной работой, так что я согласился.
Новый глава семьи Селимада с огромным облегчением сказал, что, поскольку им не хватало только прелата, а его прадед умер несколько дней назад, они хотели бы похоронить его сегодня на закате. Я честно признался, что у меня нет планов на вечер, и поэтому выполнение их просьбы не доставит мне никаких неудобств. Он нарисовал мне подробную карту окрестностей с названиями всех улиц и указанием того, как добраться до кладбища от ближайшей трамвайной остановки. Я поблагодарил его, мы раскланялись, и весь остаток рабочего дня я был свободен.
И это было очень кстати, потому что мне уже давно хотелось поговорить с главой совета попечителей кладбища Улчорани и выяснить, почему мин Урменеджен была похоронена именно там. Пообедав в «Мечте рыжего пса», я пешком пошел на кладбище. Табличка у входа сообщала, что попечительский совет возглавляет некий мер Озива Тратонар. Я отправился его искать.
Поиски оказались недолгими. Расспросив хозяина ближайшей лавки, я узнал, что мер Тратонар – мясник и живет через две улицы; более того, пройти мимо его магазина было просто невозможно. Вывеска с огромными буквами «Тратонар и сыновья» размером почти во всю витрину была выполнена в кремовом и алом цветах. Меня несколько покоробило это напоминание о костях и крови, служивших источником дохода мера Тратонара.
В лавке я нашел эльфийку с усталым лицом и выбившимися из прически волосами, которая разрывалась между покупателями и жилыми комнатами, откуда доносился детский плач.
– Добрый день, отала, – поздоровалась она. – Чем мы можем быть вам полезны?
– Мое имя Тара Келехар, я Свидетель Мертвых. Я ищу мера Тратонара.
– Его здесь нет, – ответила женщина. – Если он вам срочно нужен, вы, скорее всего, найдете его в «Ежевичном пони».
Я невольно приподнял брови, и она покраснела. Чайная «Ежевичный пони» была хорошо известна как нелегальный игорный дом. По слухам, хозяин платил Братству Бдительности за то, чтобы те закрывали глаза на его деятельность.
Я сказал:
– Вообще-то вы тоже можете мне помочь.
– Я? – изумилась она.
– Меня интересует молодая женщина, которую звали Инширан Авелонаран. Ее тело недавно эксгумировали на кладбище Улчорани.
– Да, – сказала эльфийка. – Озива – то есть мер Тратонар – был очень расстроен. Прошу прощения, отала, одну минуту.
Ребенок заплакал громче, и она скрылась в задней комнате. Я услышал голоса, и плач затих. Потом меррем Тратонаран – я решил, что это и есть жена лавочника, – сказала:
– Нет, ты не виноват.
Вскоре она вернулась в лавку со светловолосым эльфийским мальчиком на руках; ребенок постарше, лет пяти-шести, остановился на пороге. Малыш все еще шмыгал носом, но его большие голубые глаза смотрели на меня с интересом, и он, судя по всему, уже забыл, из-за чего плакал.
– Ваши сыновья? – спросил я.
Она застенчиво улыбнулась и ответила:
– Озивис и Панеджет. А меня зовут Мевиджо Тратонаран. Я могу немного рассказать вам об Инширан. – Она нерешительно помолчала и внезапно предложила:
– Хотите чаю?
Меррем Тратонаран закрыла магазин и провела меня по узкой винтовой лестнице, расположенной в задней части здания, в тесную квартирку. Здесь царил небольшой беспорядок, какой бывает в любом доме, где есть маленький ребенок. Она вставила монету в пять зашанов в газовый счетчик и зажгла единственную горелку, наполнила чайник водой из-под крана и поставила его на огонь.
Мы сели за стол. Меррем Тратонаран держала на коленях малыша, а Озивис неуверенно топтался у нее за спиной, разглядывая меня так, словно я мог оказаться опасным. Я сказал:
– Я являюсь Свидетелем меррем Авелонаран по поручению ее родственников, которые, естественно, хотят узнать, как она умерла и почему ее похоронили на кладбище Улчорани.
– Конечно, – кивнула меррем Тратонаран. – Я не слишком много о ней знаю, потому что они прожили здесь совсем недолго.
– Сколько?
– Три или четыре месяца. И большую часть времени меррем Авелонаран плохо себя чувствовала. Она говорила, что это из-за беременности; возможно, так и было, женщины действительно иногда умирают от этого.
Мне не понадобилось долго размышлять над ответом: я был Свидетелем Инширан Урменеджен, и это значило, что я не имею права лгать о ней.
– На самом деле она была убита.
И меррем Тратонаран тут же сказала:
– Это мер Авелонар ее убил.
– Вы так в этом уверены, – заметил я.
– Мне не хотелось об этом думать, – вздохнула она. – Ведь это так ужасно, представлять себе, что ее медленно убивали и никто ничего не сделал, чтобы ее спасти. Но ее муж был таким бессердечным, он равнодушно относился к жене при жизни и сразу же забыл о ней после смерти. Он постарался организовать самые дешевые похороны, причем как можно быстрее, и еще торговался с мером Кремореджем, каменщиком, по поводу цены за имя ребенка на могильной плите.
Было ясно, что она до сих пор переживала потрясение от тех событий.
Я и сам находил это шокирующим.
– Почему ее похоронили в Улчорани?
– Она оговорила это в своем завещании, – объяснила меррем Тратонаран. – Мер Авелонар был очень зол – ведь это означало, что ему придется оплатить похороны. Они с Озивой из-за этого поссорились.
– Мне кажется, мер Авелонар был очень скупым, – заметил я.
– О да, – кивнула она. – Моя бабушка сказала бы, что он у собственной тени потребовал бы плату за право следовать за ним по пятам.
Чайник засвистел, и меррем Тратонаран в течение следующих нескольких минут была занята чайником, чайными листьями, чашками и блюдцами, а потом вернулась к столу с тарелкой твердых имбирных пряников, которые пекли в Амало. Они назывались веневеты и очень долго не черствели. Она дала по прянику сыновьям.
За время жизни в Амало я пристрастился к веневетам. Пока заваривался чай, я взял
