Дети вечного марта. Книга 2 - Вера Огнева

Краем глаза Саня зацепил изображение в смотровой щели. Габайна надвинулась на них, почти сравнявшись высотой с завалом. Хранитель стоял, раскинув руки. Было видно, он уже не в силах сдерживать напор рогатой массы.

Страшно не было. Было невыносимо противно. Выйти на бой со взрослой многоножкой, с блохоногом или со звероящером, означало почти верную смерть. Но ведь выходил. Трусил, а шел. Сейчас захотелось, кинуться под завал, ужом проползти между стволами, найти лазейку и утечь отсюда. Он был ничтожной живой пылинкой, а на него надвигалось монолитный, наглый, всесильный зверь, который сейчас сожрет из всех, втянет в себя, переварит, выкинет зловонной кучей и покатится дальше пожирать ойкумену.

Саня скинул шлем. Его будто ударили по голове. В затылке отдалась острая, почти невыносимая боль. Глаза на мгновение заволокло пеленой. Он помотал головой.

Заключенный в клетку, пустобрюх… красные, вытянутые хоботком губки… шея Эдварда Дайрена. Рядом обеспамятевшие Шак и Пелинор. Повисло мгновение смерти, и только торжествующий упырь знал, когда кончится время.

— Куда нажимать?! — заорал Саня.

Яр как завороженный смотрел вперед. Но услышал! Говорить он не мог, кое-как поднял руку и ткнул в короткий рычаг.

Хранителя уже не было. Его поглотила габайна.

Залпом оглушило. Подпрыгнула машина. Кота больно приложило головой о потолок. Он рухнул на потерявшего сознание Яра. За стенами машины выло и скреблось. Дрожала земля.

Они так пролежали довольно долго. Ярослав зашевелился первым, застонал. Саня отполз. Подняться в принципе было возможно. Давление отпустило. Дышалось легко. Но он боялся. Так вот лежал и боялся выглянуть наружу. Вдруг там, как и до выстрела крутится, пиная воздух копытами, габайна?

Вой и тряска прекратились. Изредка вздрагивало. Мир икал. Если его стошнит, бампу выкинет куда-то совсем уже в неведомые края.

Яр первым начал подниматься.

— Гляди, — позвал он, едва ворочая языком.

Впереди, на расстоянии тридцати, примерно, метров дорога превратилась в дымящуюся воронку. По краям навалом лежали кости и ошметки шкур. Долина за воронкой была похожа на сужающуюся зеркальную трубу. Земля и деревья оказались сверху, небо — внизу. При чем, небо скатывалось вбок, а земля задиралась на стену сужающегося тоннеля.

Яр беззвучно, как рыба, открывал и закрывал рот. Саня оторвался от созерцания, вставшего на дыбы мира всего на мгновение, а когда опять посмотрел, все встало на место. Небо было где надо, земля — тоже.

— Пошли наружу.

Кот взял парня за руку и, как ребенка, подтолкнул к люку. Яр послушно начал дергать и поворачивать ручки. И только когда полез в образовавшееся окно, сообразил, скинуть шлем. Открылись серые от грязи щеки, мутноватые, как спросонья глаза, мокрые, торчавшие щеткой волосы и… седые виски.

Останки пустобрюхов смешались с землей и лесным сором. С краев к середине воронки медленно сползали части тел. По краю, ходили хранители, проверяя, не осталось ли живых. Иногда они останавливались, поднимали руки, и куча тлена, взметалась пыльным столбом. Один из хранителей пошел на встречу товарищам.

— Габайны больше нет. Если кто и остался, мы их изловим. Вы спасли ойкумену от гибели.

Он говорил просто, как о вчерашнем ужине. Откушали, мол, гостюшки, нашего пирога, спасибо вам.

— Вас осталось двое? — спросил Саня.

— Третий погиб. Он сам так решил. Мы никого не принуждаем. Но каждый исполняет свой долг.

По краю воронки к ним пробирался подросток. Совсем еще мальчишка. Великоватый шлем все время скособочивался. Мальчик поправлял его и шел дальше.

— Это сын погибшего. Он займет место отца.

— Ребенок…

— Других все равно нет. Но теперь племя хранителей тропы будет жить. Пойдемте в наш поселок. Вам надо отдохнуть. Завтра мы покажем вам дорогу.

Мальчик наклонился и потянул что-то из кучи падали. Старший хранитель кинулся к нему и начал помогать. То, что они извлекли, походило на небольшую деревянную куклу. Саня присмотрелся. Хранители молодой и старый легко несли крохотную мумию.

За мгновение до залпа, когда прорвавшаяся габайна накрыла хранителя, она успела высосать его досуха.

Яр поднял с земли кусок черепа с остатками серебристых рогов.

— Можно мне взять это с собой?

— Бери, — равнодушно отозвался хранитель. — Но они в твоем мире очень быстро истлеют и развалятся в пыль. Предметы при переходе из одного мира в другой, теряя свои исконные свойства, портятся.

Яр кинулся к машине, начал тереть броню, щупать, облепленные землей траки.

— Саня! Надо мотать отсюда пока не поздно. Иначе не доедем. Колымага развалится. Смотри, ржавчина!

— Пешком дотопаем.

— Меня же под трибунал… боекомплект расстрелял, машину потерял… — забормотал Ярослав.

— Мы не можем задерживаться. Укажи дорогу сейчас, — попросил кот хранителя.

— Жаль. Вы воины. Племя хранителей приняло бы вас с радостью.

Хранитель развернулся в сторону от воронки, развел руки и выкрикнул короткое слово. Искаженное, будто видимое сквозь линзу, дерево еще больше выгнулось, потянув за собой небо и твердь. От цилиндрической долины в сторону протянулась узкая пустотелая трубка.

— В конце тоннеля один из вас пройдет сквозь камень, перед другим расступится море.

— А кто… куда? — попытался уточнить Саня.

— На месте разберетесь. Ваши миры сами выберут своих детей.

Он развернулся, кивнул мальчику, и они пошли по краю воронки к последнему хранителю, испепеляя по дороге, кажущиеся им подозрительными останки.

— Хранители! — возмущенно ревел Ярослав. — Что им стоило нам такой тоннельчик сразу ответвить? Говорил я, наколют. Купили как лохов!

— Заткнись! — коротко отругался кот.

— Они же сказали, что дорогу загораживает габайна. А сами потом в другую сторону путь проложили.

— Ну и поехали бы мы по нему, а за нами в наши миры покатился бы комок упырей. В твоем мире смогли бы с ним справиться?

— Да запросто! У нас, знаешь, какая техника!

— Это, когда известно, против кого воевать. Да в любом мире, пока разберутся, кубло половину переварит. У нас только Пелинор знает, что с ними делать. Прорвись они на других участках границы — все — конец.

— У вас палками воюют. А у нас ракеты!

— И хрен с вашими ракетами! Высади меня. Я пешком пойду.

— Ты чего?

— Не хочу больше с тобой ехать.

— Ну и катись!

Ярослав вдавил педаль в пол до отказа. Саня полетел лбом в смотровую щель. Хорошо, успел руку подставить, имел бы иначе шишку. Но смолчал. Не хотелось еще больше разругаться. Яр полез отдраивать люк. Массивная круглая крышка откинулась, и в кабину хлынул чистый, морозный воздух.

У Сани перехватило дыхание. Он с налету сделал несколько глотков, поперхнулся и закашлялся. Когда спазм отпустил, и проморгались слезящиеся глаза, кот увидел, что человек точно так же таращится на него.

— Ты куда собрался? — неуверенно начал Ярослав. — На улице не май месяц. Обморозишься.

Он был совершенно прав. Уже начинало пощипывать пальцы и кончики ушей. Триплекси затянуло белыми разводами. Следовало срочно запираться в теплом брюхе бампы и во все лопатки катить вперед. Но запираться как раз и не хотелось.

За их спинами, посреди пассажирского отсека валялся шлем, сделанный из черепа пустобрюха. Они привыкли к вони и перестали ее замечать. Он и лежал себе.

Саня закрыл глаза, носом втянул воздух и расслабился. От шлема к ним тянулись тоненькие едва различимые ниточки-связи. Кончики нитей едва заметно извивались, прикасались к одежде, отдергивались, искали открытого тела, а когда находили, липли к коже. Очень слабенькие, истаивающие под напором свежего воздуха, они были прозрачны; подмигивая, играли переливы зеленого и бурого. Просверк — укол, просверк — укол. Такие же нити тянулись к Ярославу.

Череп пустобрюха жил своей жизнью. Зло никуда не делось. Оно просочилось и чуть не опутало двоих, замкнутых в тесной кабине. Еще бы немного, — сообразил кот, — и мы бы поубивали друг друга.

— Выкидывай шлем! — завопил окот что есть мочи, опасаясь, что Яр уже прочно сидит под властью зеленых токов черепа. Но мороз и чистый воздух сделали свое дело. Ярослав подхватил страшный трофей и выбросил наружу.

— Где кусок черепа, который ты взял на память? — спросил Саня.

Яр окинул сиденье. Саня ужаснулся. Кость с налипшими волосами и обломанные рога светились гнилушечной зеленью.

— Выкидывай! — потребовал кот.

— Да ты что! Чем он тебе помешал?

— Выкидывай, если хочешь живым остаться!

У Сани сами собой полезли когти. Видевший при демонстрации только одну пядь от их настоящей длинный, человек шарахнулся, подхватил сувенир из ящика, и кинул вслед за шлемом.