Ангелополис - Даниэль Труссони

Она резко остановилась, едва не уткнувшись в обтянутый колючей проволокой забор. Проходной служил старый стальной барак – вход в восточный тоннель. Подойдя туда, Яна вытащила из кармана бумажник и извлекла удостоверение члена Российского ангелологического общества. У девушки имелись надежные документы, чего никак нельзя сказать о ее спутниках, чьи французские удостоверения наверняка покажутся подозрительными тупицам из охраны. Провести их внутрь будет достаточно сложно. Придется рассчитывать на чью-то любезность.

Пара крепких российских вояк, нанятых Обществом в Москве, приветствовала их.

– Мне назначена встреча с Дмитрием Мелочевым, – властным тоном произнесла Яна, надеясь, что они не завернут ее обратно.

Охранник, от которого несло водкой, осмотрел ее налитыми кровью глазами, фыркнул и сказал:

– Старовата ты для Дмитрия, милашка.

Второй добавил:

– Его девицы всегда ходят через западный вход.

– Сообщите Дмитрию, что пришла Яна Демидова.

Скрестив на груди руки, она подождала, пока охранник набирал номер отдела Дмитрия. Назвав ее имя функционеру, взявшему трубку на другом конце линии, он жестом указал на пластиковые стулья возле лифта.

– Ждите здесь. Он высылает за вами провожатого.

Яна закрыла глаза и глубоко вздохнула, моля, чтобы Дмитрий помог. До того, как она занялась охотой на ангелов в Сибири, они с Дмитрием с детства дружили в Москве. Оба были глубоко влюблены друг в друга, так, как могут любить одни только подростки – безумно и слепо, – и даже заключили помолвку, пока Яна не разорвала ее. Она помогла Дмитрию поступить на работу телохранителем к одному из видных ангелологов. Далее его карьера стала раскручиваться самостоятельно. Теперь он занимал в Паноптикуме должность шефа, человека, властного над всем и вся, что могло преградить им путь, и если ей приходится обращаться к нему, в этом нет ничего страшного. К тому же Дмитрий был перед нею в долгу.

После пятнадцатиминутного ожидания двери лифта раздвинулись, и появился сам Дмитрий. Яна не видела его уже двадцать лет, однако существенных изменений в его облике не произошло: он остался невысоким и мускулистым. Проницательные голубые глаза, седые пряди. Нетрудно было понять, что появление девушки озадачило его.

– Проведи нас в свой кабинет, Дмитрий, и я все объясню, – проговорила она, поймав его вопросительный взгляд и надеясь на то, что после стольких лет он воспринимает ее как друга.

Мужчина кивнул, и оба охранника взялись за работу. Они обыскали сумки и одежду ангелологов, осмотрели их оружие, после чего разрешили войти в лифт. Дмитрий нажал на кнопку, и кабина пошла вниз, все глубже и глубже опускаясь в недра земли. Яна не была вполне уверена в том, что одно лишь воображение с каждой минутой неторопливого спуска заставляло ее во все большей степени ощущать тяжесть… Становилось трудно дышать.

Перед ними открылся вход в восточный тоннель. Донесшееся оттуда холодное дуновение заставило ее поежиться. Она уже забыла, насколько холодно в этой тюрьме, как мало в ней света, как просто сгинуть в ее стерильном мраке. Им предстояло несколько минут идти по узкому коридору под играющими над головой неоновыми огнями. Путь был недолог, однако Яне показалось, что перешли они в другую вселенную. Ей всегда казалось странным то, что люди наверху ничего не знали о подземелье. Оно могло обрушиться, могло погубить тысячи живых существ, и никто не заметил бы этого события.

Когда они добрались до сердцевины Паноптикума, колоссальный объем открывшегося пространства заставил ее посмотреть вверх. Как только зрение приспособилось к масштабу и величию сооружения, она увидела ряды камер из стекла и металла, в каждой из них было заперто крылатое существо, освещенное жестким неоновым светом.

Яна мельком посмотрела на Бруно, а потом на Верлена, стараясь понять, что они думают о русской подземной тюрьме. В отличие от прочих карательных заведений, в которых ей приходилось бывать и где царили чистота, опрятность и едва ли не больничный порядок, Паноптикум носил в себе черты средневекового застенка. Бетонные полы были запятнаны кровью. Наверху неярко светили лампы, создававшие приглушенное освещение. Где-то в глубине камер таилась лаборатория. Там несчетное число сотрудников обоего пола работали над полученными от ангелов биологическими образцами. Здесь могли вскрыть, исследовать и проклассифицировать любое живое создание. Конечно, подавалось все это в качестве исследовательского и научного прогресса, но, в сущности, они использовали узников для собственной выгоды. Как было известно Яне, каждый заключенный принадлежал пленившему его.

– Отдел безопасности в той стороне, – проговорил Дмитрий, поворачивая в сторону.

Девушка замедлила шаг, Верлен догнал ее. Она негромко, чтобы никто больше не услышал, проговорила:

– Если твоя Эванджелина здесь, ее нужно искать в одной из этих камер.

Охотник с благодарностью посмотрел на приятельницу. Яна приблизилась, извлекла из-под свитера какой-то сверток и сунула в руки Верлена. Тот недоуменно уставился на него, после чего улыбнулся. Женщина передала куртку пьяного охранника – прихватила ее с кресла, когда они шли к лифту вместе с Дмитрием.

III

– Мой кабинет – одно из немногих мест в нашем заведении, где нет наблюдательных камер, – произнес шеф, впуская гостей в собственные апартаменты и закрывая дверь. – Здесь можно говорить обо всем.

Верлен не стал садиться.

– Особо нам не о чем говорить, – начал он. – Мы хотим узнать одно: где Годвин содержит Эванджелину.

Бруно не знал, восхищаться ли ему упрямой настойчивостью ангелолога или же сказать ученику, чтобы не высовывался вперед и предоставил руководящую роль Дмитрию. Такова была натура Верлена: чем ближе он был к собственной цели, тем упорнее продвигался вперед. Он всегда оказывался на передовой, вне зависимости от возможных рисков. Достойное восхищения качество, но только если есть помощник, способный подстраховать, и в оружии нет недостатка. Однако здесь, за тысячи миль от родных краев, в сибирском подземелье, посреди радиоактивной пустоши, в помещении службы безопасности, нашпигованном камерами слежения за сотнями российских ангелологов и тысячами заключенных ангелов, вести себя следовало иначе. Яна уверила их в том, что Дмитрий не представит для них никакой опасности, – он не мог не относиться с настороженностью к человеку, просидевшему почти всю свою карьеру посреди мерзлой радиоактивной тундры.

Бруно поискал на видеомониторах доктора, однако смог различить лишь лабораторные помещения, наполненные людьми в рабочих халатах.

– А за Годвином вы наблюдаете?

– Слежу за ним уже пятнадцать лет, – сказал шеф, махнув рукой в сторону плазменных экранов. – И, поверьте, был бы только рад найти компромат на этого типа. Но должен признать, что Мерлину и его людям всегда хватало ума не совершать перед камерой существенных промашек.

Прислонившись к столу, он скрестил руки на груди.

– Такова имеющаяся у меня информация.

Бруно попытался представить, как Дмитрий шпионит за Годвином, прослушивает его звонки, вскрывает электронную переписку. Он уже начинал подозревать, что процесс этот мог дать самые неутешительные итоги.

– Для начала скажите, что вы уже накопали против доктора?

– Начнем с того, что я хочу, чтобы вы поняли одну вещь, – проговорил мужчина. – Люди, совершающие преступления, не способны как-то задеть меня. Россия полна воров. И большинство из них хотят денег, власти и престижа. А вот Годвин преследует совершенно другую цель.

– Какую же? – спросил Верлен.

Шеф ответил:

– Доктор вместе с Григори стремится вывести из популяции слабых нефилимов… Он контролирует определенные генетические характеристики и избавляется или отправляет в заключение тех, кто не дает желанных результатов.

– Похоже, что ублюдок работает в наших интересах, – заметила Яна.

– Он мог бы оставаться полезным, если бы просто продолжал свой геноцид, – ответил собеседник. – Увы, свою высшую цель он видит в заселении мира существами, превосходящими Григори, – расой ангелов-господ, если угодно. И для этого ему нужен высший образчик ангельской породы.

– У нас есть основания предполагать, что недавно он как раз получил подобное создание после двадцатипятилетних поисков, – проговорил Бруно.

Дмитрий посмотрел на Верлена.

– Это та самая Эванджелина, о какой вы говорили?

– Она самая, – спокойно ответил охотник и снова повернулся к стене, которую занимали плазменные экраны. – Не может ли она оказаться здесь?

– Теоретически мне должна быть известна вся информация о поступающих заключенных, – ответил мужчина. – Служба безопасности регистрирует всех.