Разделенные океаном - Маурин Ли

Они встретились, она и Флип, около года назад в каком-то ночном клубе, где она пела, а он работал за стойкой бара. Их моментально потянуло друг к другу. Его полное имя было Филипо Унгаретти, но он называл себя Флип Унгар. Его родители были итальянцами, и за его непринужденными манерами скрывалось яростное желание добиться успеха. Через неделю он переехал к Оливии в ее квартирку с частичными удобствами на Восьмой улице. Они вполне подошли друг другу. «Розы алые» стало первым шоу, в котором они выступали в паре, причем выступали очень и очень недурно, пусть даже этого оказалось недостаточно. Пожалуй, когда-нибудь им стоит попробовать еще раз.

— В конце концов, есть и другие роли, — сказал Флип. — Сегодня еще не конец света, хотя и очень на него похоже. — Он знаком показал официантке, чтобы она наполнила их чашки уже в четвертый раз. — Давай допьем, вернемся домой и присоединимся к протесту.

Жильцы их дома объявили бойкот, когда владелец попытался в два раза повысить плату за жилье. Сегодня утром, когда Оливия и Флип уходили на кастинг, перед входом в здание уже стояла толпа с плакатами. В последнее время в Нью- Йорке регулярно происходили всевозможные акции протеста, марши и демонстрации.

Оливия согласилась.

— Но сначала я хочу позвонить своему агенту и узнать, нет ли у него новостей для меня.

— Отлично, а я позвоню своему.

Олли решил устроить импровизированную вечеринку, чтобы отметить успех Герби и Анны. Анна тут же решила, что позвонит Льву и пригласит его.

— Мне очень жаль, родная, но ты позвонила слишком поздно: мы ждем гостей к ужину, и скоро они уже должны прийти, — сказал Лев. Голос его прозвучал устало и безжизненно. — Я бы с удовольствием пришел. Обещаю посмотреть шоу. Когда оно начинается?

— В сентябре. На следующей неделе мы приступаем к репетициям. Я пришлю тебе билеты на премьеру. — Анна сомневалась, что Тамара составит ему компанию.

— Спасибо, родная. А сейчас мне пора идти. Тамара уже корчит мне свирепые рожи. Я до сих пор еще не одет подобающим образом. В любом случае прими мои самые искренние поздравления и передай их Герби. Сегодня вечером я буду думать о тебе.

Анна положила трубку, терзаясь смутным ощущением потери. Той блестящей жизнью, которую она вела сейчас, она была целиком и полностью обязана Льву, а он не мог разделить с ней ее триумф. Анна вздохнула, переоделась в красное атласное платье и причесала свои длинные, до плеч, волосы. Они стали виться еще сильнее с тех пор, как она отрезала целых двенадцать дюймов, потому что волосы мешали ей танцевать.

Послышалась трель дверного звонка: начали приходить гости. Анна представила, как они сидели у своих телефонов, надеясь получить приглашение. За окном раздались голоса: люди вышли на балкон, самое лучшее место для такого прекрасного вечера. Интересно, что подумают обитатели Гувервиллей, спросила она себя, если увидят богатую, хорошо одетую публику, потягивающую коктейли, тогда как сами они прозябают в нищете и убожестве? Это казалось ей несправедливым. Это и была самая настоящая несправедливость. В уголках глаз у нее вдруг взорвались слепящие искры, и Анна испугалась, что к ней возвращается головная боль. С тех пор как она поселилась у Блинкеров, у нее часто случались приступы мигрени. Иногда боль становилась настолько невыносимой, что ей хотелось кричать.

В дверь постучали. Это был Герби.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Пришла Пегги Перельман, и она хочет видеть тебя.

Анна вздохнула и отправилась вслед за ним к гостям.

Пегги показывала номер, который обычно исполняла на вечеринках и который пользовался неизменным успехом: она танцевала, изображая неумеху, размахивая руками и ногами и едва не падая. Несомненно, задачу ей облегчало и то, что, подобно подавляющему большинству гостей, она была слегка пьяна. Единственными, кто сохранял ясную голову, оставались Анна, которая не пила вообще, и Олли, не расстававшийся со стаканом, — и только его жена знала, что он не выпускал его из рук весь вечер, не притрагиваясь к содержимому. Жизнь Олли всегда была полна опасностей, да и сейчас оставалась таковой, и он предпочитал сохранять полный контроль над собой.

Когда во время танца Пегги к нему подошла Кристина, служанка, и сказала, что его просят к телефону, но абонент отказывается назвать свое имя, Олли сразу понял, кто это.

— Звонок сделан на телефон в вашем кабинете, — добавила Кристина.

В своем небольшом рабочем кабинете, который Олли именовал не иначе как «берлогой», он занимался делами, играл на бильярде, курил сигары — Лиззи не выносила табачного дыма — и отдыхал душой и телом, пока его жена развлекала подруг или же когда дети были еще маленькими и шумели и ссорились. Сейчас, войдя в «берлогу», он снял трубку.

— Олли Блинкер слушает, — жизнерадостно сообщил он.

— Это я, Конрад Абель, — прозвучал в ответ недовольный голос.

— Вы совершенно напрасно беспокоитесь, мистер Абель. Чек уже отправлен вам по почте. — До Олли дошли слухи о том, что продюсер принадлежит к числу азартных игроков — к тому же не слишком удачливых — и задолжал кучу денег одному очень опасному типу по имени Аль Капоне.

Из трубки донеслось удовлетворенное ворчание.

— Ваш мальчик знает, что меня убедили дать ему роль в моем шоу?

— Это не ваше шоу, мистер Абель, — жестко возразил Олли. — Вы всего лишь продюсер, и мой сын считает, что его взяли за его заслуги. Мы с вами — единственные, кому известна правда. И если вы расскажете об этом хоть одной живой душе, в театральном мире с вами будет покончено. Кстати, мой сын со своей партнершей были отобраны в числе пяти лучших пар, и только тогда вмешался я и сделал свое предложение. Так что существовала большая вероятность того, что вы и сами выбрали бы их.

— Партнерша — да, стильная штучка, эту девчонку ждет блестящее будущее, чего не скажешь о вашем сыне. Он хорош, но и только. Во-первых, колени у него слишком жесткие. Сегодня ко мне на просмотр приходил еще один парнишка, и вот он-то составил бы с вашей девчонкой первоклассную пару, но я отказал ему. — Олли уловил сожаление в голосе продюсера. — Девчонка тащит на себе вашего сына, мистер Блинкер. Без нее он бы ничего не добился. — Последовал щелчок — на другом конце линии продюсер внезапно бросил трубку.

— Свинья, — пробормотал Олли, хотя и сам уже пришел к такому же мнению.

Через две недели Молли и Джоуи выписали из роддома. Дома их ждали букеты цветов и поразительная, почти стерильная, чистота, какая бывает только в операционной. Ирен с невестками решили навести порядок и выдраили домик до зеркального блеска, включая полы.