Опасная любовь - Бренда Джойс

Внезапно Эмилиан произнес очень мягко:

– Я наблюдал за тем, как ты танцевала с братом, и был рад видеть твою улыбку. – Тут он пожал плечами. – Совершенно очевидно, что ты не была влюблена в меня. Придя ко мне, ты повиновалась голосу страсти, а не зову сердца, – добавил он безразличным тоном.

Ариэлла затрепетала. Он глубоко заблуждается, но у нее не было ни малейшего намерения разубеждать его. Ею владел водоворот эмоций, она была смущена и уязвлена.

Почему Эмилиану было небезразлично, хорошо ли она проводила время на балу?

Почему он хотел, чтобы она была счастлива?

Внезапно Ариэлла вспомнила, как заботливо он подводил ее к пику наслаждения, снова и снова, действуя осторожно и терпеливо. Отвернувшись, она обхватила себя руками. Это совсем другое, сказала она себе. Но так ли это в действительности?

Она ощутила, как по телу ее разлилось тепло. Сейчас, когда она еще не научилась понимать Эмилиана, подобные воспоминания были ей ни к чему.

Спиной она почувствовала его пристальный взгляд. Ситуация изменилась, гнев ее испарился, оставив лишь притяжение, сильное, жаркое, осязаемое. Казалось, самый воздух между ними пылает пламенем.

Ариэлла воззрилась на него:

– Алекси превосходный танцор. Мне всегда нравилось танцевать с ним, потому что ему безразлично, наступлю я ему на ногу или нет.

Эмилиан улыбнулся, заставив сердце Ариэллы сначала замереть, а потом неистово забиться вновь.

Внезапно улыбка его растаяла. Все то время, что они говорили, Эмилиан не отрываясь смотрел ей в глаза, словно желая разгадать ее сокровенные мысли и чувства. Теперь же его взгляд медленно сместился на губы девушки.

Сердце ее принялось исполнять замедленный опасный танец. Глаза Эмилиана вспыхнули ярко-серебристым пламенем, и Ариэлла снова подпала под его магические чары, носившие очень чувственный характер.

Что же ей делать?

Тихий голос разума подсказывал ей, что нужно бежать.

Сердце же замерло в груди, выжидая, что будет дальше. Если они станут продолжать этот разговор, воздух между ними воспламенится.

Ариэлла понимала, что не сможет снова перенести пренебрежительное к себе отношение Эмилиана. Ей следует игнорировать исходящие от его тела импульсы, какими бы призывными они ни были.

Вспоминая жаркие прикосновения его губ к своей шее и то, как глубоко его плоть проникала в ее лоно, Ариэлла сказала:

– Ты очень рисковал, явившись сюда.

Поколебавшись немного, Эмилиан ответил чуть слышно:

– Хотя меня не пригласили на этот бал, меня много раз приглашали в этот дом в прошлом. Теплый прием был мне обеспечен.

– Я не понимаю, – смущенно произнесла Ариэлла.

– Никакого секрета здесь нет, – ответил Эмилиан, скользя глазами вдоль выреза ее платья. – Моя мать была цыганкой, а отец – Сен-Ксавье.

Она охнула от удивления, понимая теперь, почему он так хорошо ориентировался в Вудленде.

– Ты принадлежишь к семейству Сен-Ксавье? – уточнила девушка, осознавая теперь, что властная привычка Эмилиана держаться, его учтивые манеры и грамотная речь вовсе не случайны. Бросив взгляд на его руку, она заметила на пальце кольцо с изумрудом и печаткой. – Ты и есть Сен-Ксавье?

Он поклонился:

– Виконт Сен-Ксавье, к вашим услугам.

Ариэлла взирала на него в изумлении, в то время как мысли в ее голове неслись вскачь, пытаясь осознать вышесказанное.

– Но ты же был с kumpa’nia .

Заслышав из уст девушки цыганское слово, он ухмыльнулся. Взгляд его потеплел.

– Все верно. Они пришли ко мне, чтобы сообщить новости. Когда явились вы с отцом, я только что сам прибыл в лагерь.

– Мне следовало бы догадаться, ведь твой английский безупречен! – Потрясенная, она отошла в сторону. Разум ее кричал, стараясь сказать ей что-то.

Всем известно, что Сен-Ксавье – человек со странностями.

«Цыгане здесь не обслуживаются».

Ариэлла резко повернулась к нему лицом.

– Что такое? – удивился Эмилиан.

Сначала она не могла вымолвить ни слова и лишь покачала головой, пытаясь связать воедино известные ей сведения.

– Так ты англичанин или цыган? – вымолвила она наконец.

Спокойное выражение его лица сменилось напряженным.

– Понимаю. Ты жаждала цыганского любовника и теперь чувствуешь себя обманутой.

Девушка вспыхнула.

– Нет, я хотела, чтобы ты стал моим любовником – и моей любовью, – добавила она и тут же пожалела о своей откровенности. – Но, как мы уже выяснили, я спутала любовь с вожделением.

Эмилиан опустил ресницы, скрыв выражение глаз.

Ариэлла смотрела на него с болью. Если бы ей не были известны факты, она приняла бы этого мужчину за английского аристократа. Но она видела, как он танцевал под луной, такой же цыган, как и его родственники. Что же все это означает?

– Эмилиан? – позвала она.

Вздрогнув, он посмотрел на нее.

– Ты воспитывался здесь?

– Моему отцу нужен был наследник. Когда мне было двенадцать лет, он нанял сыщиков отыскать мою мать и забрать меня у нее. Так я оказался в Вудленде, – спокойным тоном пояснил он.

Сердце ее растаяло, как сливочное масло на солнце.

– А твоя мама?

Эмилиан посмотрел на девушку:

– Она была цыганкой, Ариэлла. Она осталась с kumpa’nia .

Девушка задумалась над тем, каково это – быть цыганским мальчиком, которого забрали у матери и других близких людей и насильно перенесли в иную среду, заставив погрузиться в новую жизнь и научиться любить чуждую ему семью.

– Отец был добр с тобой?

Глаза его расширились.

– Он меня не бил, – ответил Эмилиан, – если ты об этом. Он обращался со мной справедливо и был очень привязан ко мне.

Ариэлла взирала в его широко раскрытые глаза, которые впервые со времени их знакомства не кипели ни страстью, ни гневом. То был очень редкий момент.

Эмилиан пошевелился.

– Почему ты так смотришь на меня? Как будто я раненое животное, посаженное в клетку?

Девушке так мало было известно о его народе. «Цыгане здесь не обслуживаются».

– Тебе было тяжело, даже болезненно, приспособиться к новому образу жизни, не так ли?

– Почему мы обсуждаем мое детство? – с раздражением в голосе спросил он.

– Должно быть, это похоже на то, как если бы дикое животное поймали и посадили за решетку, – медленно, тщательно подбирая слова, произнесла Ариэлла, высказывая вслух свои мысли.

Эмилиан напрягся:

– Да, мне пришлось нелегко. Поначалу я ненавидел Эдмунда и всех gadjos . Но это было давно.

Он называл ее gadji много раз в ту ночь, и Ариэлла небезосновательно подозревала, что это вовсе не ласковое прозвище.