Мисс Никто (СИ) - Лаас Татьяна

— Жааалко, да? Или…

Ник сдалась:

— На мне еще теплые колготы. И отдам я тебе джинсы, не бойся.

Она молча встала, развернулась к Осени спиной и принялась стаскивать джинсы. Знала, что Осень не будет подглядывать — он привычно отвернулся. А потом он все же встал — поджимая рукой левый бок, чуть не заваливаясь, но встал. Ник старалась не смотреть на него, только красный, грубый рубец по низу живота и по ягодицам не скоро исчезнет из её памяти. «Вы не знаете, что от него осталось!» — шипел Перес, «У вас нет права называть его коротышкой!» — говорил он. Такие красные рубцы носили все, кто обратился за регенерацией к вампирам — они оставались, как граница, как память — тут ты, а там уже плоть вампира.

Осень спокойно пояснил, натягивая джинсы:

— Подорвался на мине. Я отдельно, ноги где-то отдельно. Даже в чем-то рад был — не сдаваться фейри. Лежал, смотрел на облака и не умирал, вот сволочизм-то. Парни успели наложить магжгуты. А потом, когда сдались, фейри жизнь спасли — очень хотели именно живым получить «Генерала»…

Он застегнул джинсы и постарался выпрямиться:

— Ники, я готов к новым подвигам…

Она подняла свою куртку с земли и накинула ему на голые плечи, благо, что он сейчас был даже ниже её — слишком сутулился.

— Сиди и наслаждайся жизнью, пока я буду усмирять смерть.

— Ники, надень куртку — мне она не нужна.

— Ты ранен, тебе необходимо тепло. Так что это не обсуждается. И… — она поправила воротник куртки, — мне надо работать.

— Только не полыхни на полдолины, хорошо? — сдался Осень.

— Хорошо, — согласилась Ник, она всегда была покладистая. — Вечно вы меня во всяких могучестях подозреваете.

— Ник… Я же шутил. Иногда я вспоминаю про чувство юмора — честно.

Она нагло показала ему язык и пошла к одному из лучей гексаграммы, тому самому, что начинался на берегу. Ник чуть волновалась за Осень — не хотелось его нервировать, но без крови могильник не утихомирить. Она бросила украдкой взгляд на замершего бледного парня, такого смешного и обманчиво хрупкого сейчас в спадающих джинсах и куртке. Только вот зубы у хрупкого парня острые, и совесть хорошо развита. Ник прикусила губу — надо рисковать. Она отворила кровь на запястье и напоила ею гексаграмму — кровь сама разнесется по лучам. Слышно было, как заскрежетал зубами Осень — недокормленный, отчаянно нуждавшийся в крови, но стоявший прочно на ногах — не бежал к ней, не рвался, не летел, в прыжке сворачивая Ник голову. Осень — человек. Мир изменился. Это просто лорды закостенели так, не способны слышать мир.

Она потянулась магией и активировала свой кинжал. Наноботы, лишенные хозяев, отозвались на её призыв.

Могильник застонал десятком голосов — они не были готовы уходить без боя.

Ивы зашумели, хоть ветра не было. Они стонали и жаловались на боль, а потом из-под земли вырвался огонь, полыхая на полнеба, легко вылетая за пределы гексаграммы и затапливая всю долину. Кажется, он рванул даже вверх по Границе. И как бы не за неё.

Осень в таком-то отчаянном прыжке подмял Ник под себя, прикрывая своим телом от волны жара, летевшей над рекой.

— Каждый раз все круче и круче, Ники… — прошептал он ей прямо в ухо, заставляя сжиматься от непрошенной щекотки.

— Я не… Это не я, точно.

Осень осторожно присел, стаскивая и бросая в сторону дымившуюся куртку, а ведь она была заговорена от огня. Вдоль берега, покуда хватало глаз, горели и плакали ивы. Огонь по корням несся под землей, пока не выгорит вся пропитавшаяся болью ткачей ива.

Ники, разглядывая громадные языки пламени, вздохнула:

— Слушай, а какие у ив корни?

— А это важно?

— Наверное.

— Полагаю, что общие — кустовые ивы же побегами размножаются.

— Вот то-то и оно…

— Ага, — не более осмысленно подтвердил Осень. — А скажут — это все ты…

Ник прикрыла глаза.

— Я задала стандартную глубину защиты. Кажется, ошиблась. Так что это точно я.

Стало жарко и светло, как днем. Кожу тянуло. Таял снег, тек весенними ручейками, шипел, испарялся… Ник встала, подставляя плечо Осени. Тот на миг прижал её к себе, словно жалея, что пути их так и не сошлись в один, а потом отошел прочь:

— Ники, я сам, хорошо?

Пламя летело вверх, дым клубился разъяренными душами, не желая покидать этот мир. Ивы горели и не сгорали. Гнев питал их, и пока его весь не вытянет из земли, из костей, из памяти погибших от чужих напуганных рук, они не сгорят. Наноботы вообще не горят.

— Посмотри на это с другой стороны — премия за выход к курганам твоя. И парням больше не рисковать.

Она покаянно качнула головой:

— Наверное.

Осень продолжал утешать:

— Выиграешь Эми на аукционе, и уедешь из этого дурдома, Ник. Будешь свободна, живи там, где никто не знает мисс Никто.

Глава 18. Стая

Вдалеке раздался странный шум, выбивающийся из гула пламени и треска падающих деревьев. Осень нахмурился, его пальцы сжались в кулаки — кажется, он опознал звук. А потом и Ник разобрала мерный топот лап. Она развернулась, не понимая, как стая… Как Лин… Как они все же оказались тут. Шли по их следам? Точнее даже летели вдоль реки — ходили мышцы под лощеными шкурами, лапы мощно загребали снег, отбрасывая его назад, горели алым отблеском пожара глаза. Магия колыхнулась в сердце Ник — тянуло мускусом, миндалем и чуть-чуть сандалом. Лин, неожиданно Жердь и Утес.

Ник сглотнула — зрелище было великолепно: три огромных, разных оборотня, но двигались слажено, как единое целое. Лин впереди — самый крупный, может, даже выше Ник в холке, матерый зверь с густой золотистой шерстью в еле видимую черную полоску. Гривы у него не было, зато нет и опасности перегрева, он сильнее, быстрее и выносливее любого льва, слишком быстро спекающегося в беге из-за гривы. Длинный хвост, огромные лапы, и все это великолепие не нужно никому из оборотней и оборотниц — психи, как есть. Разве можно не любоваться такой мощью и статью? Рядом с ним даже Жердь, сильный тигр, был задохликом. Про Утеса, снежного ирбиса, можно было вообще молчать: под пузом пройдет — Лин его и не заметит.

Осень прикоснулся к локтю Ник и мягко потянул на себя. Голос его был напряжен.

— Ники, только не бойся. Я смогу тебя защитить.

Ник обернулась на него непонимающе и сделала шаг навстречу стае.

— Лин! Утес, Жердь… Рогатые орки, зачем так рисковали, продираясь через пламя⁈

Лин в длинном прыжке, сильно опережая стаю, приземлился перед Ник, тут же приподнимаясь на задние ла… Ноги. Чертовски развитые ноги в жгутах мышц. Лин был сложен ладно, очень пропорционально, плотно, но без лишней тяжести в мышцах. Разворот плеч, широкая грудная клетка, плоский живот, эээ…

Ник спешно подала свой шарф — неловко любоваться не своим мужчиной. Только шарф не спас её — с боков от Лина тут же встали Утес и Жердь. Тот не даром получил такой позывной — длинный, мосластый, кости толстые, крепкие, а мышц всего ничего, если сравнивать с тем же Утесом.

Линдро, с трудом овладевая голосом — тот же Жердь пока еще был способен только утробно рычать, несмотря на уже человеческий вид, сказал:

— Ник. Прошу. Отойди от Джонса.

— Что? — не поняла его Ник. Она ожидала что угодно, но не этого.

За спиной тихо раздался голос Джонса — он стоял почти вплотную к ней:

— Ники, пожалуйста, зайди за мою спину. Три возбужденных оборотня, а один даже перевозбужден — это слишком опасно.

Лин молча стоял и ждал. Он просто надеялся, что она сделает правильный выбор.

— Ники… Пожалуйста, — продолжил настаивать Осень, делая плавный шаг вперед, и тут же натыкаясь на раскатистый рык Жердя:

— Стояяяять! Прибью и не замечу!

Утес тоже подался вперед, натыкаясь на резко выброшенную в сторону руку Лина. Тот продолжал стоять, как статуя, с её шарфом в руках. Сейчас нагота оборотня была для Ник не самой важной проблемой. Он не стыдится, ей-то какая разница.

Сейчас важнее Жердь. И почему-то странно ведущий себя Осень.