Живодерня 2 - Сергей Арно

Такой прекрасный живой глаз он приобрел в Америке в "Супермаркете готового глаза". Лучшие специалисты с трудом подобрали ему из своих огромных запасов такой же тусклый и мертвый, как и у самого Забойщика глаз. Обнаружить его удалось только в третьесортной продукции для малоимущих. Но, померив его, Забойщик остался недоволен и велел показать ему самые лучшие, самые дорогие и самые жизнерадостные глаза. Он перемерил наверное тысячу глаз, пока не остановился на этом, живом, с доброй Ильичевской лукавинкой. И теперь свой живой, но с виду мертвый, он стыдливо прикрывал веком.

На симпозиум в шикарном зале заседаний за длинным столом собралось всего тринадцать паханов, не считая председательствующего Забойщика. Перед ним на столе красовался золотой колокольчик.

Одноглазый Забойщик поднялся из-за стола и обвел присутствующих добрым взглядом голубого глаза, показав этим взглядом чистоту помыслов, чем сразу расположил к себе братву.

"Ну, этого-то я проглочу", — подумал каждый.

— Итак, братки, счастлив видеть родные лица. Многих, очень многих не нахожу я среди вас. Я слышал сильно пришлось вам пострадать от Китайца. Но наконец он мертв, и пришло время заняться разделом его собственности…

Одноглазый Забойщик говорил вдохновенно и не по существу.

У паханов был свой резон в том, чтобы отдать бразды правления пришлому авторитету. В случае возвращения Китайца, (а такое вполне можно было допустить, потому что такое уже случалось не раз), всегда можно было выкрутиться и спихнуть всю вину на Забойщика. Мол, я здесь не при чем. Он виноват! А когда власть в городе перейдет к ним окончательно, можно будет и посчитаться с Забойщиком, припомнив ему, что он уже не местный.

Описав в общих чертах всеобщие выгоды, о которых знали и без него, Забойщик предложил через три дня начать операцию по уборке города от людей Китайца. Говорил он следующее:

— Суть операции не в том, чтобы всех переубивать. Наша задача попугать хорошенько. Тогда оставшиеся поймут, что Китаец — это пройденный этап и пойдут к нам с поднятыми лапками, — он обвел братву взглядом. — Может, кто имеет что сказать на этот счет?

Поднялся старый вор в законе по кличке Крюк. Его уважали и ненавидели, даже у Китайца в свое время были с ним проблемы, но Крюку тогда удалось не умереть. Всю жизнь он специализировался по делам погребенческим, и сейчас контролировал одно кладбище и два крематория в пригороде.

— В общем, так скажу, — Крюк цокнул языком и почесал грудь. — Пятьдесят покойников за ночь я съем. Больше не осилить. Кое-кого в крематориях за ночь сожжем, остальных на кладбище закопаем, браткам братские устроим: по четверо человек в одну могилу. Сегодня же пошлю землекопов.

Сказав это, Крюк сел.

— Остальных можно с грузиками в Неву, — предложил еще кто-то.

— Вода дело ненадежное — всплыть могут, — возразил другой член сходки. — Да и могилы сомнительно.

— Да где же ненадежное! — запротестовал браток с дальнего конца стола по кличке Мокрый, прозванный так по трем причинам: во первых, потому что все время потел, во вторых, потому что всякий спор заканчивал мокрым делом, и в третьих, — жмуриков предпочитал прятать в мокром месте: на дне Невы. — Я вон скольких на дно отправил, хоть бы один всплыл. Я и местечко знаю тихое, мирное, никого кругом. Бул-тых только в водичку. Ищи-свищи!.. — ладонью он смахнул со лба пот.

— Да ну, в лесочек вывезли да закопали… Делов-то. Мне и лесок известен. Там я стольких закопал…

Народ лихой заспорил, загудел… Кто-то за столом вскочил. В голосах послышались нотки угрозы. Во всеобщем шуме трудно было что-либо разобрать, доносились лишь отдельные возгласы:

— …Бултых!..

— …Я съем за ночь!..

— …Концы в воду!..

— … Да в лесочке я их столько!..

Обстановка накалялась. Каждый отстаивал свою привычную схему "захоронения" жмуриков и кажется готов был отстаивать ее до смерти, во всяком случае, многие руки потянулись к оружию, спрятанному в разных местах одежды. Хотя воровской закон и не позволял на симпозиум приносить оружие, но авторитетные паханы плевать хотели на этот закон и не забывали поддеть под пиджак облегченный бронежилет. Случалось, что после таких симпозиумов разгоралась настоящая война кланов, но это было до того, как в городе появился Китаец. И вот стоило Китайцу умереть, как снова руки потянулись к ножам, пистолетам и лимонкам…

Обстановка грозила выйти из-под контроля, лихой народ никак не мог прийти к консенсусу. Возгласы становились все более угрожающими.

— Бултых-х!..

— Я съем за ночь!

— Концы в воду!..

Вот-вот готово было начаться смертоубийство. И тут в самый последний момент перед взрывом мелодично зазвенел золотой колокольчик спикера. Базар сразу смолк, и все, недовольно бурча, стали рассаживаться по местам.

— Итак, братишки, — когда все расселись и угомонились, начал свою речь Забойщик. — Мы не будем прятать их в землю, топить или жечь. Наша, братишки, акция должна носить показательный характер.

— А менты? — сжав кулаки с наколотыми перстнями, напомнил Крюк.

— С представителями закона я договорюсь, они закроют глаза и зажмут уши, — пообещал Забойщик.

— Не очень-то я верю в то что менты будут спать…

Негромко сказал Мокрый, но все услышали и посмотрели в его сторону. Услышал и Забойщик. Он направил в его сторону взгляд доброго своего глаза, чем тут же усыпил бдительность Мокрого — такой глаз не мог лгать.

— Кончина Китайских дружков должна быть показательной, — продолжал Забойщик отведя взгляд от Мокрого. — Чтобы жители культурной столицы знали, что они находятся под защитой. Предлагаю, братва, начать уборку города через три дня. Кто за?

— Хотелось бы перед всеобщим голосованием узнать, — дрожащим, еле слышным голосом встрял Ублюдок.

Ублюдок был самый старый в собрании вор. Было ему с виду лет двести, и разбойничал Ублюдок еще во времена коллективизации и экспроприации, возглавляя лихие банды продразверсточников, но теперь был скорее для картинки, а делами правили двое его внучат.

— … Хотелось бы знать… — пока он произносил фразу с самого начала, сама собой забылась суть. Старичок потрогал лысую голову с пушком немощной рукой и вспомнил: — Кто из мазуриков будет наводить?

— Изъяснялся он по старинке. Но спикер, уважая немощную старость и былые заслуги, а особенно крутой нрав внучат Ублюдка, был терпелив и дослушал.

— А вот, премного уважаемый Ублюдок, и наш мальчуган.

Забойщик дважды хлопнул в ладоши, и в зал заседаний, скромно улыбаясь, вошел Кирилл — тот самый санитар из психбольницы, который издевался над Ильей. Человек практического ума, он сразу соображал, откуда ждать подачки и, узнав о смерти Китайца, сразу нашел себе новых хозяев.