Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций - Адлер Сайрус

Необходимо помнить, что все происходило до того, как Япония победила в битве при Ялу, окончившейся 1 мая. Мистер Шифф принял решение поставить на Японию до того, как страна одержала свою первую решающую победу. Судя по всему, в те дни, когда велась битва при Ялу, он был занят переговорами с британскими банкирами с целью сформировать американскую группу. Через несколько дней после памятного сражения были подписаны необходимые договоры и соглашения между правительством Японии, британскими банками-эмитентами и фирмой «Кун, Лёб и Кº», интересы которой представлял в Лондоне банкирский дом «Бэринг Бразерс и Кº». В результате 11 мая были выпущены облигации 6 %-ного правительственного займа на сумму в 10 млн фунтов стерлингов. Американскую часть серии в размере 5 млн фунтов выкупило британское представительство фирмы «Кун, Лёб и Кº»; облигации были выпущены в Нью-Йорке в тот же день, что и в Лондоне, группой, состоявшей из фирмы м-ра Шиффа, «Нэшнл Сити Бэнк» и «Национального коммерческого банка». По обе стороны Атлантики операция прошла с впечатляющим успехом.

Едва ли необходимо упоминать о том, что правительство Японии было глубоко признательно за успешный выпуск займа, предпринятого по инициативе Великобритании с американским участием. Оно получило деньги, требуемые на тот момент; но это было не все. Совместный выпуск нашего займа в Лондоне и Нью-Йорке в высшей степени приветствовался как материальное выражение моральной поддержки нашего дела Великобританией и Америкой. У меня есть основания также полагать, что американское участие в нашем займе было, как ни странно, приятно правительству Великобритании. Таким образом, предоставляя Японии финансовую помощь, Великобритания точно следовала замыслу Америки. Заем показал, что сочувствие по отношению к Японии и понимание ее целей не сводилось лишь к одной союзнице Японии – Великобритании. Маркиз Лансдаун, министр иностранных дел Великобритании, выразил свое глубокое удовлетворение сэру Юэну Камерону из «Гонконгско-Шанхайской банковской корпорации», когда ему сообщили, что часть японского займа будет размещена в Америке. По-моему, не случайно и то, что сразу после завершения переговоров о займе король Эдуард удостоил аудиенции мистера Шиффа и его близкого друга сэра Эрнеста Касселя. Сэр Эрнест пользовался большим авторитетом в мире международных финансов и считался персона грата при королевском дворе. Когда впоследствии я с ним познакомился, он упомянул о том, что его величество выразил по случаю свою признательность участию мистера Шиффа в «японском займе».

В то время я не до конца понимал, как мистер Шифф заинтересовался Японией. Вскоре после завершения переговоров он покинул Великобританию. И лишь позже, в ходе нашего все более дружеского общения с ним и сэром Эрнестом, я узнал мотивы и обстоятельства, приведшие к участию мистера Шиффа в японских финансовых операциях. Благодаря своей дружбе с сэром Эрнестом мистер Шифф, должно быть, был особенно хорошо осведомлен во всех аспектах и сторонах конфликта Японии с северной державой. Должно быть, он сознавал, что американское участие в «японском займе» горячо поддерживали в Англии. Должно быть, у него также имелись причины быть довольным, что он поставил не на проигравшую партию, ибо, в конце концов, для банкира бизнес есть бизнес. Мы, японцы, были уверены в нашем будущем, и «японский заем», с нашей точки зрения, был надежно обеспечен… Но, судя по тогдашним настроениям, риск, на который он пошел, был немалым. Во время моих переговоров с британскими банкирами Японию часто сравнивали с многообещающим юношей, который может как преуспеть, так и потерпеть поражение, в то время как Россию считали крупной землевладелицей, чей залог останется прочным независимо от превратностей судьбы. Поэтому нельзя отрицать, что сделка мистера Шиффа была очень смелым предприятием, особенно если учесть, что иностранные инвестиции в то время были еще нехоженой тропой для высших финансовых кругов Америки и он, разумеется, рисковал не только из одних соображений прибыли.

Обладая острым чувством справедливости, которое, как я заметил в нескольких случаях, граничило с суровостью, он принял близко к сердцу положение Японии. Ему казалось крайним оскорблением со стороны России вытеснение Японии с Ляодунского полуострова в конце японо-китайской войны, вначале с целью отъема полуострова Россией у Китая, а затем в попытке теснить Японию в Корее. Таким образом, его сочувствие было всецело на стороне Японии. В то же время он, в силу своего происхождения, испытывал неприязнь к России. Он справедливо негодовал из-за притеснений, которые терпело еврейское население со стороны царского правительства. Он не питал злобы по отношению к русскому народу, но считал, что царское правительство России в высшей степени устарело. Система правления, способная на жестокость и вспышки насилия как внутри страны, так и в международных отношениях, должна быть свергнута в интересах угнетаемых народов, самого русского народа и всего мира в целом. Поэтому он стремился преподать правящему классу России наглядный урок. Оказавшись в Европе и хорошо разбираясь в хитросплетениях тогдашней политики, мистер Шифф усмотрел в войне желанную возможность для воплощения своей давней идеи. Он был уверен, что в случае поражения Россия неизбежно пойдет по пути перемен – либо в виде революции, либо в виде реформ, – и решил употребить все свое влияние на то, чтобы привлечь американские ресурсы на сторону Японии.

Придя таким образом к важному решению, мистер Шифф продолжал неизменно удовлетворять требованиям японского правительства в предоставлении средств, необходимых для ведения войны. Переговоры о втором военном займе начались через несколько месяцев после выпуска первого и снова представляли собой сложный процесс, потому что, несмотря на продолжающееся наступление наших войск, неопределенность положения в промежуточный период, особенно затянувшаяся осада Порт-Артура, разочаровывала даже тех иностранных наблюдателей, которые проявляли излишнее рвение после нашей блестящей победы при Ялу. Ужасная косность нашего огромного противника принимала угрожающие размеры, и у иностранцев снова возникли сомнения в окончательном исходе затянувшегося конфликта. Японское правительство и народ ожидали займа на льготных условиях вследствие своих побед, хотя зарубежные инвесторы были… подавлены и настроены скептически. Более того, условия американского рынка не были идентичны лондонским, и в Нью-Йорке наши уже выпущенные облигации котировались ниже. При таких сложных условиях наши британские друзья ждали подходящего случая и пытались выработать какой-нибудь осуществимый план. Мистер Шифф с самого начала предложил свои услуги и посоветовал японскому правительству прибегнуть еще к одной совместной эмиссии в Лондоне и Нью-Йорке. По его мнению, Японии выгодно было немного выждать, когда настроения на американском рынке изменятся; самым главным соображением он считал возможность опередить в данном вопросе Россию. Его отношение выражено в направленной мне каблограмме, в которой он, в частности, писал: «Наше главное желание – снова помочь поддержать правительство Японии, что будет надежнейшим способом как можно скорее окончить эту страшную войну».