Спецназ всегда Спецназ. Прорыв диверсанта - Юрий Корчевский

Саша потянул за импровизированную веревочку, сам же смотрел правым глазом из-за оконного откоса. Потом пинком ноги вернул раму с зеркальцем в исходное состояние и снова потянул за ленточку.

Немец себя обнаружил. В слуховом окне блеснул на мгновение зайчик, потом вспышка выстрела. Пуля немецкого снайпера разнесла зеркало на куски. Точно стреляет, гад! Саша перебежал к другому окну, присел на одно колено и опер винтовку на подоконник. Поймал в прицел слуховое окно. Лица врага там не было видно, ну так он мог лицо сажей зачернить или черную маску одеть. Саша выстрелил в окно, опустил ствол ниже и выстрелил еще раз, потом сделал два выстрела. Хорошо, винтовочка самозарядная, можно не терять время на передергивание затвора. Вот теперь надо срочно убегать. Четыре выстрела с одной точки – это много, по-любому его засекли. Подхватив винтовку, Саша стремительно бросился из квартиры. Еще сбегая по лестнице, услышал взрыв на крыше, потом еще. Вниз, в лестничный пролет, полетели доски, кирпичи. Саша прижался к стене подъезда, она сотрясалась. Нельзя медлить, быстрее вперед!

Он побежал вниз, и в это время в квартире, мимо которой он пробегал, прогремел взрыв. Взрывной волной сорвало дверь с петель, ударило в бок. Удар по телу был силен.

Саша упал на лестничной площадке, все заволокло пылью и гарью. Остро пахло сгоревшим тротилом. Он поднялся на колени. Бок сильно болел, левая рука слушалась плохо. Правой вытер запорошенные глаза. Где винтовка? Ее не было видно. Черт с ней, надо спасаться самому. Придерживаясь за перила правой рукой, он стал спускаться дальше. Лестница была усеяна битым кирпичом, кусками штукатурки. Уже на выходе, на последнем лестничном марше, где лежала целая груда мусора, Саша споткнулся и упал. Это спасло ему жизнь, потому как через пару секунд во дворе, недалеко от подъезда, громыхнул взрыв. По дверям подъезда ударили осколки.

Поднявшись, Саша отряхнулся – одежда его была густо припорошена красноватой пылью. Из-под мусора торчал приклад. Саша правой рукой потянул его на себя. Так это же его СВТ, но в каком виде! Прицел разбит, ствол погнут, приклад дал трещину по шейке. Все, винтовке конец. Скорее всего она приняла удар на себя, ведь он нес ее в левой руке. Похоже, его «охоте» на немцев со снайперской винтовкой пришел конец.

Саша открыл дверь подъезда. Она вся была в дырах от осколков, но чудом держалась в проеме. Разрывы снарядов прекратились, можно возвращаться в батальон. На свету Саша осмотрел руку. Крови не видно, а ушиб пройдет.

Глава 10. Чемодан

Рука болела сильно, было ощущение, что занемели пальцы, выполнять ею какие-либо работы было невозможно.

Руку осмотрел санинструктор – бывший санитар психбольницы. Переломов и ранений не обнаружил, но кровоподтек был изрядный – от плечевого сустава и до запястья. Сашу освободили от службы на два дня. Он высыпался, чистил трофейный автомат.

А на вторые сутки остаткам батальона объявили, что вместе с бойцами 129-й дивизии они ночью идут на прорыв. С наружной стороны кольца немецкого окружения к ним будет пробиваться 152-я дивизия.

К вечеру ополченцы сосредоточились на северо-восточной окраине города. В час ночи послышалась артиллерийская канонада, потом ожесточенная стрельба. Прошел час, другой, а приказа атаковать не было, видно, сил пробиться к Смоленску у дивизии не хватало, Саша ерзал на месте. Он не был стратегом, даже не заканчивал военного училища, никогда не носил звания офицера, но понимал, что окруженцам в Смоленске надо ударить навстречу пробивающейся дивизии. Немцы могут не выдержать боя на два фронта, кольцо можно будет прорвать. Видимо, командир дивизии А.М. Городянский это тоже понял, а может, ждал приказа. Взлетела ракета, и бойцы дивизии поднялись в атаку. Следом за ними бежали ополченцы. С ходу удалось преодолеть первую линию немецких траншей. Везде лежали трупы убитых красноармейцев и немцев, в одном месте траншея была завалена телами почти доверху. Видно было плохо, только от выстрелов да осветительных ракет, что пускали немцы из второй линии траншей. Бежали все, и бежал Саша.

Вдруг темноту справа прорезал яркий сноп пламени. Объятые огнем красноармейцы кричали, безуспешно пытаясь сбросить гимнастерки, прилипшие к телу, катались по земле. Это метнул зажигательную смесь наполовину врытый в землю огнеметный танк. Дальность ревущего адского пламени достигала метров шестидесяти. Танк обежали стороной, ворвались в траншею. Вокруг стреляли, Саша тоже дал очередь по траншее, ловко перескочил. Бойцы и ополченцы как-то разделились на две группы. Одна группа забирала влево, другая, значительно большая, вперед и вправо. Саша стал догонять именно эту группу. Понятное дело – чем больше бойцов, тем больше у них шансов пробиться к своим.

Как оказалось позже, меньшая группа была остатками батальона под командованием старшего политрука А.С. Туровского. К своим пробиться им не удалось, и они партизанили на Смоленщине.

Немцы открыли по бойцам минометный огонь. Мины то рвались в гуще бегущих бойцов, то падали в чистом поле, поднимая фонтаны земли при разрыве. Саша старался не отставать от группы. Где-то рядом должен был бежать Иван Кузьмичев. Впереди разорвалась мина. Саша упал, ударившись левой, больной, рукой. Ему показалось, что на миг от нестерпимой боли он потерял сознание. Пришел в себя быстро, крики «ура» и стрельба раздавались еще недалеко. Вскочил и бросился догонять. Справа, на приличном удалении, ударил пулемет. Чей он? Наш или немцев – непонятно. Трассирующие пули летели низко. Саша упал на землю, пополз. Выглянувшая из-за туч луна осветила лес слева, ложбину. Саша добрался до нее, перевел дух. Ложбина неглубокая, скорее всего – промоина от вешних вод, что стекали к Днепру. Но для него эта промоина была спасением. Для пехотинца, нашего или немецкого, единственное естественное укрытие и защита – земля. Потому пехота всегда закапывалась в землю. Не успел пехотинец залечь от огня, как начинал искать глазами воронку или ямку, промоину или овраг. Если поле ровное – тут же надо хоть маленький окопчик вырыть, а землю – вперед, перед собой. Если, конечно, есть время. Землица – она укроет, защитит от пули, от смерти.

Вот и Саша по ложбине к лесу пополз. Лес – укрытие от чужих глаз, шального выстрела надежное. Добрался, перевел дыхание. Изрядно устал, поскольку ползти приходилось, опираясь на правую руку. Брюки на коленях изодрались о камни и коряги. Ладно, брюки дело наживное, голову бы сохранить.

Меж тем выстрелы и вспышки удалялись в сторону. В голове стучало: «Догонять? Или ждать до рассвета и уже посветлу выбираться?»

Саша пошел по опушке, потом свернул в лес, улегся под корягу и уснул.

Проснулся он от промозглого тумана. Конечно, осень на носу, конец июня, а Смоленск – не теплый Крым или Кавказ, по ночам прохладно.

Осмотрел автомат, проверил патроны. В автомате оставалась половина магазина, в кармане брюк – пистолет с четырьмя патронами, нож на поясе. Негусто, но лучше, чем ничего. На войне боец без оружия – хуже, чем голый на людной улице. Надо пробираться на северо-восток, параллельно шоссе на Москву. После прорыва окружения сейчас неразбериха, сплошного фронта нет. Это когда фронт стабилен, то обрастает укреплениями – колючей проволокой, минными полями, дотами и дзотами. А сейчас проскочить можно, потому отдыхать потом будем. Саша шел быстро, пока не согрелся. Шинельку бы сюда, рубашка грела ночью плохо. На худой конец телогрейку, она даже удобнее.

Саша вышел на проселочную дорогу, осмотрелся. Куда она ведет? К населенному пункту, что понятно, но кто окажется в селе – наши или немцы? Вот будет нелепо, если он на своей, не оккупированной территории по лесу бродит. Примут за дезертира и расстреляют без разговоров. Нет, уж лучше в бою погибнуть как мужчине, а не от старческой немощи в постели в окружении скорбящих родственников.

«Да, иду в село!» – решил Саша.

Через полчаса пути открылся небольшой – в три дома – хутор. Саша залег неподалеку, наблюдая. Не влипнуть бы! Вроде немцев не видно. По крайней мере, мотоциклов, машин, техники, одним словом. Саша знал – не любят немцы пешком ходить.

Из одной избы раздался женский крик. Ощущалась в нем какая-то обреченность. Женщина кричала, видно, не надеясь на помощь. Да и откуда здесь помощи взяться? Глухой хуторок в лесу при дороге. Не раздумывая, Саша побежал к избе. Немцев не видно, а больше он не опасался никого. Пнул ногой дверь, влетел в сени, рванул дверь на себя. На полу шла борьба. Здоровенный мужик с косматой бородой лет сорока навалился на женщину. Платье на ней было разорвано. Женщина сопротивлялась изо всех сил, безуспешно пытаясь руками оттолкнуть голову мужика от себя. Мужик услышал скрип двери, но, не обернувшись даже, бросил:

– Федька, уйди!

Чтобы не поднимать шума, дабы не привлечь неведомого Федьку, Саша автоматом огрел мужика по голове. Ударил сильно, так что кость захрустела. Мужик обмяк, уронил голову на женщину, пустив изо рта струйку крови. Женщина столкнула мужика с себя. Увидела Сашу с оружием в руках, завыла тонко, по-бабьи.