Дорогой Солнца (СИ) - Котов Сергей

Плохо. Получается, их оставили в резерве, как раз на случай неожиданных сюрпризов. И додумались до этого явно не криминальные лидеры.

Наш план основывался на эффекте неожиданности. Если мгновенно выбить лидеров — оставшиеся не смогут быстро организоваться и дать отпор. По крайней мере большинство из них. Единственным слабым местом нашего плана оставался лётчик, запертый в гаражах, да лазарет с охраной. Даже если всех боевиков, которые будут на «суде» удастся скрутить или перебить, то останутся ещё несколько человек на посту наблюдения и на охране в самой администрации. Тут приходилось делать ставку на скорость: нужно было оказаться в гаражах и лазарете быстрее, чем оставшиеся боевики донесут до охранников информацию о попытке освобождения.

И, чтобы не облегчать им задачу, нужно было ликвидировать возможность быстрой связи по проводной сети посёлка. Потому что своих радиостанций у них не было — а все те, которые они отняли у администрации, по моим расчётам, должны будут принести их новые обладатели на суд. Сделать это надо сразу после нашего удара, не раньше — а то вызовем преждевременную тревогу.

В общем, план был рискованным, что меня здорово нервировало, учитывая, что под ударом могла оказаться Ольга и дети. Но ничего другого в сложившейся ситуации придумать было невозможно.

Мы проследили, как боевики готовились к завтрашнему «суду». Потом, когда они ушли, проникли в помещение столовой и подобрали для Алисы идеально позицию: под потолком, на балке, возле светового окошка, через которое можно было мгновенно уйти.

Мне же пришлось разместиться у входа в подвал, который находился справа от «предбанника», где были установлены рукомойники. Именно через подвал проходила проводная линия телефонного коммутатора, связывающая посёлок.

Перед тем, как разойтись мы ещё раз проверили пути отхода: чтобы световое окошко точно открывалось, а дверь в подвал нельзя было заблокировать.

Наконец, мы были готовы.

— Слушай… ты как вообще? Ждать придётся пару часов, — спросил я, Алису, которая уже собралась залазить на балку, закинув за спину карабин.

— Нормально, — спокойно ответила она. — А что?

— Ты ведь не стреляла по живым людям до этого.

— Так то разве люди? — ухмыльнулась она.

— Люди, — ответил я. — Паршивые, но люди. В этом-то и проблема…

— Дим, слушай, давай потом с этим будем разбираться, а? Я немного поплачу тебе в жилетку, ты мне нальёшь чего-нибудь крепкого… а сейчас работать надо!

— А ты кремень! — сказал я, улыбнувшись.

— Ты ещё не представляешь, насколько, — она подмигнула мне. Потом неожиданно подалась вперёд и чмокнула меня в небритую щёку.

К собственному удивлению, я почувствовал, что краснею.

— Ждём момента, когда пендос коней привяжет, — сказал я. — Это создаст неразбериху, что будет нам на руку. Но если почувствуешь, что всё заканчивается, а он так и будет скакать целёхонек — не мешкай, стреляй. Он — цель номер один.

— Принято, шеф!

Толпа подошла через полчаса после рассвета. С десяток вооружённых боевиков, включая главаря, и пара сотен жителей посёлка. Людей явно согнали сюда насильно, и не только мужиков, но и женщин, и даже детей.

Плохо. Стрельба в помещении с детьми — это вообще очень плохо. Но отступать поздно. Остаётся только молиться, чтобы рука не дрогнула.

Я любовно погладил «Глок», с которым уже успел свыкнуться.

Пятерых участников дружины вели под конвоем. Каждому успели повесить на грудь табличку: распечатанные на листах А4 надписи: «Террорист». Н-н-да, некоторые традиции, похоже, передаются интуитивно. Среди был Костя и, к моему удивлению, Леонид, из поезда. Последний выглядел так себе: всё лицо представляло собой один огромный синяк, а правая рука повисла на перевязи.

«Подсудимых» вывели на середину помещения и посадили на скамью за импровизированной выгородкой, сделанной из положенных на бок столов.

В президиуме разместился лётчик, главарь и кто-то из его подручных.

Американец вышел вперёд и прочитал небольшую речь, из которой следовало, что он является единственным законным представителем военно-гражданской власти, благодаря согласно каким-то там законам США, имеет право совершать судебные акты, с учётом военного времени. После чего объявил о начале процесса.

В качестве свидетелей обвинения вызывали других боевиков. Свидетелей защиты же не оказалось, а роль защитника выполнял один из бывших заключенных, худощавый и грязный, неопрятного вида. Среди остальных он явно не занимал высокого положения. Скорее, наоборот.

Читая явно заранее заученный текст, он констатировал, что его подзащитные отказались от чистосердечного признания вины и тем самым потеряли всякое право на снисхождение.

Это шоу длилось довольно долго, больше часа. Я все беспокоился, как там Алиса — если даже мне, в гораздо более комфортных условиях, стоять было уже некомфортно.

Лётчик же выглядел довольно бодро и умирать, похоже, не собирался. «Может, Оля дозировку напутала?» — с досадой подумал я.

Но вот пришло время зачитывать приговор. Американец с явным удовольствием озвучил список «преступлений», после чего произнёс: «…учитывая тяжесть содеянного, суд приговаривает виновных к смертной казни через…»

Ровно в это момент он поперхнулся. Удивлённо округлил глаза, глядя на кровь в собственной ладони. После этого кровь у него изо рта хлынула настоящим потоком.

Он упал на линолеум и забился в конвульсиях.

Боевики растерянно переглядывались друг с другом. И вот голова главаря взрывается, забрызгивая стоящих рядом кровью, фрагментами костей и мозгового вещества.

Ещё один выстрел — и третий боевик, находившийся в президиуме, падает замертво.

Я прыгаю вниз, мгновенно перерезаю провода в шкафу, после чего лечу обратно. Выпрыгиваю из укрытия и несусь в центр помещения, успев по дороге подстрелить пару охранников, стоявших у двери, которые только-только начали поднимать оружие.

— Мужики, вооружаемся! — крикнул я, обращаясь к «подсудимым».

Но, кроме них, уже отреагировали другие жители посёлка.

Зал охранял ещё с десяток боевиков. Они все оказались мгновенно скрученными и поваленными на пол.

Мне даже пришлось вмешаться, чтобы предотвратить едва не состоявшуюся стихийную расправу.

— Леонид! — крикнул я. — Контролирую всё!

Борец взглянул на меня единственным открытым, хотя и порядком заплывшим глазом, и кивнул.

— Добро! — пробасил он.

— У нас дела, всем ждать здесь, если что — держать оборону!

Я сделал знак Алисе, которая ловко спрыгнула с балки, под восхищённые возгласы присутствующих.

— Бежим! — сказал я.

Как я и предполагал, УАЗик с водителем ждал у входа. Водила благоразумно не стал сопротивляться, добровольно выскочив из машины. Алиса под конвоем отвела его в помещение, где передала успевшим вооружиться дружинникам.

Я подъехал к лазарету как можно ближе. УАЗик боевикам знаком — и сам по себе тревоги не вызовет. Остальное дело техники.

Выскочив, я сразу рванул на себя дверь.

Один из охранников успел среагировать и даже сделал выстрел. Тем хуже для него — с чистой совестью я его «снял».

Остальные двое подняли руки.

— Оружие бросай! — крикнул я.

Те мешкали. Пришлось выстрелить ещё одному по коленке.

Это помогло: они побросали свои ПМы и подняли руки.

За спиной я слышал, как Алиса даёт по газам, направляясь к гаражам. Этот момент мы проговорили заранее — иначе никак не успеть.

Ольга осторожно выглянула из коридора.

— Верёвка нужна, — бросил я ей. — А лучше — укол снотворного! Сделаешь?

— Не надо снотворного… — попробовал протестовать один из бывших охранников, но нарвался на мой ответный взгляд и замолчал.

Через пару минут оставшиеся в живых охранники мирно спали на полу в коридоре. Раненому в колено Ольга остановила кровь.

— Что с больными наверху? — спросил я. — Сколько опасных?

— Нет таких, — Ольга улыбнулась. — Не ты один мог додуматься до снотворного, да?