Качалов - Александр Таланов

Согласись, что есть что-то нестерпимо вульгарное, глубоко провинциальное, что-то очень старорежимное в этих возмущениях и заступничествах мужа за жену, жены за мужа и т. д. во всех случаях, когда дело касается оценки их дарований и успехов…»

Дружеское увещевание не воздействовало. Мнимо обиженный режиссер позволил себе грубые выпады и в отношении Станиславского. Самого Станиславского! Этого уж Качалов никак не мог простить. Он тотчас высказал виновному свое мнение:

— Не могу более называть тебя своим другом! Не могу потому, что ты ведешь себя, как враг, как мой враг, потому что ты враг Станиславского. А враг Станиславского — мой враг. Ты это можешь и должен понять.

В театре Качалова чаще видели веселым, смеющимся. Он ценил юмор, любил шутку — свою и чужую. Его эпиграммы, шуточные стихи и целые поэмы часто забавляли друзей. Непритязательное стихоплетство увлекало Василия Ивановича, и он сам с детской непосредственностью хохотал до упада над своими неудачными рифмами, нелепыми строфами, а то и целиком над всеми виршами. «Ничего! Главное — юмор и хорошее настроение», — говаривал он в таких случаях.

На сорокалетнем юбилее И. М. Москвина Василий Иванович прочел большую поэму. Вот отрывок из этого забавного произведения:

То было сорок лет назад.

Летят года, летят…

Промчались сорок лет с тех пор,

Как знаменитый наш актер

Иван Москвин свой начал путь

Актерский. Тихо, как-нибудь,

Чуть-чуть плетется первый год.

И тихо год второй идет.

У Корша Ваня. Не везет

И тут ему. И рольки нет,

И не обут, и не одет,

И в Богословском переулке

Подчас вздыхал о белой булке.

Не знаю, правда или нет,

Но вызвал Ваню в кабинет

Однажды Корш: «Вот роль Моора —

Отца в «Разбойниках». Умора!

Потел наш Ваня, лез из кожи —

Чтоб страшным быть, и делал рожи

Трагических актеров, все же

Все это не было похоже

На немца, старика, отца.

У Вани — робкого юнца

Тут явно не хватало сил,

И он «Моора» провалил.

Но наступает третий год,

И двое рядом заседают —

Володя с Костей — и решают

Открыть театр в Москве — и вот

Театр открыт, и в нем идет

«Царь Федор» — и, разинув рот

От удивленья, умиленья,

Москва сказала: нет сомненья,

Москвин — чудеснейший актер,

И выплыл Ваня на простор.

То исторический был год

И для театра и для Вани,

Сплелись их дружеские длани,

И двинулся театр вперед,

И в нем Москвин растет, растет,

И что ни год, Москвин дает

Такой приплод, что весь народ

Единодушно признает,

Что в Москвине большая сила,

И Москвина усыновила

Москва. Как о любимом сыне,

О нем печется и доныне

И будет век ему верна.

И вся Советская страна —

И старики и пионеры

Полны к нему любви и веры…

Кто вздумает критиковать непритязательные вирши, пусть вспомнит веселые качаловские слова: «Главное — юмор и хорошее настроение». А еще лучше представить, с какой озорной, непосредственностью читал автор свою поэму и как чудесно звучал тогда его всепобеждающий голос. Право, стоит простить ему поэтические несуразности!

На именины Станиславскому друзья подарили трость. Василий Иванович посвятил этому событию стихи, которые в авторском исполнении вызвали общий смех. Нетрудно представить, с каким юмором он читал свое сочинение:

Царь Петр лупил своей дубинкой

По крепким спинам и по хрупким спинкам

Своих сподвижников, друзей и нежных жен.

Дубинкою Петра сам Пушкин восхищен,

Дубинкой Петр свои вершил реформы.

Два века пронеслись — и изменились формы,

Но неизменною осталась суть.

И эта суть указывает путь

Тебе, Великий Константин

(Таков тебе дается нами чин).

Суть в том, что ныне Константину

Пришла пора вручить дубину,

Как некогда пришла пора

Такая ж для Великого Петра,

И придрались мы к именинам,

Чтобы поздравить Константина,

И ничего нужней и лучше трости

Простой — увы! — не из слоновой кости —

Придумать не могли.

Внемли же нам, внемли,

Внемли невольным рифмам к «трости»:

Случайные ль мы в этом мире гости?

Живем лишь для того, чтоб наши кости

В свой час истлели на погосте,

Иль есть нетленное и вечное у нас

И загорается в свой час.

О, пусть часы такие будут чаще,

Пусть не погаснет свет в дремучей чаще!

Свети же нам! Веди нас к свету,

Веди, зови, буди, гони! Не по секрету,

А вслух скажу, что палка нам нужна,

Под палку просится актерская спина.

Иисус Христос гнал торгашей из храма.

Гони и ты из нас проснувшегося хама,

Гони и беспощадно бей

Во имя лучших дней!

Прими же трость, как символ, как эмблему,

Наш Константин, его система!

Актриса Мария Петровна Лилина — жена Станиславского — в день своих именин тоже получила от Василия Ивановича шутливые строки:

Глубоко, спокойно и ровно

Люблю я вас, Мария Петровна!

Поэтесса А. А. Ахматова, актриса О. Л. Книппер-Чехова, адвокат С. М. Зарудный, доктор К. К. Ивенсен, лечивший Качалова, — всех не перечесть — получали от него юмористические послания по тому или иному поводу, а то и без всякого повода. Уж очень любил шутку Василий Иванович, любил смех, любил доставлять другим возможность повеселиться.