Повседневная жизнь средневековых монахов Западной Европы (X-XV вв.) - Лео Мулен

Когда известно, какими скудными были средства для освещения помещения – коптящая горелка из жира и тряпки, нетрудно представить себе степень жертвенности этих переписчиков. Другой пишет следующее:

«Будьте осторожны в обращении с рукописью. Не кладите пальцы на страницы! Вы не знаете, что такое писать! Это тягчайшая повинность: она сгибает вам спину, ослабляет глаза, портит желудок и ребра… Молитесь о бедном Рауле»…

Глаза… Что же делал монах, когда у него ухудшалось зрение?

Похоже, что до XIII века[64] не было никакого средства против дальнозоркости, и только лишь францисканец Роджер Бекон (1220—1293), один из первых творцов экспериментального метода, изобрел не только лупу, но и конвергентные линзы, позволившие ему самому читать в старости. Вопрос об очках как таковых вряд ли возникал до начала XII века. Один автор той эпохи говорил о «бериллах» («beryllus» – латинское название полудрагоценного камня берилла), помещенных в ковчежец, которые выполняли функцию увеличительных стекол. Вполне вероятно, что этот эффект увеличения вызвал и появление на свет очков, о чем свидетельствует немецкое слово «brille», старофранцузское «besides» и более старое «bericles», обозначавшее этот предмет. «Стекло, оправленное на манер круглых окошек», – гласит один текст XIV века. Но что же делали монахи до этого изобретения? Тем более что переписывать Евангелие, Псалтирь или молитвослов поручалось наиболее серьезным из монахов, значит, тем, кто был уже в возрасте. А если монахи в большей мере ощущали в себе строго спиритуальное, нежели интеллектуальное призвание? Возможно, они утешались тем, что говорили себе: занимаясь переписыванием, мы проявляем послушание уставу и своему аббату. А может быть, они укреплялись молитвой Господу, как тот монах эпохи Карла Великого:

«В изнурительном труде переписчика я не нахожу утешения (как видно, здесь далеко от той радости труда, которую наш век столь щедро приписывает строителям соборов и изготовителям манускриптов. – Л. М), поэтому, о, Господи, я возношу тебе эту молитву: да не помешают моему сердцу познавать сокрытое моя рука, выводящая эти буквы, и мои глаза, созерцающие форму слов; да бодрствует и печется мое сердце более о внутреннем, нежели о внешнем, и да не устанет писать моя рука!»

Как раз то, к чему в наши дни применяют выражение «обогащать труд».

Библиотека

Дом Шмиц упоминает о библиотеках, насчитывавших одну-две тысячи манускриптов; для того времени это богатейшие книжные собрания. Большинство же библиотек были гораздо более скромными: 300 книг в аббатстве Флёри, 570 – в Клюни, 300 – в Сен-Жермен-де-Пре, 700 – в Боббио, 580 – в Рейхенау. Дар Одона, будущего аббата Клюнийского, который он передал библиотеке, еще только готовясь к вступлению в орден, изумил окружающих: 100 томов сразу! В XII веке говорили: «Монастырь без книг – все равно что гарнизон без продовольствия». А два столетия спустя в пламенеющем стиле эпохи утверждали:

«Библиотека является подлинной сокровищницей монастыря. Без нее он как кухня без котла, стол без яств, река без рыбы, сад без цветов, кошелек без денег, виноградник без винограда, башня без стражи, дом без мебели».

Возникает вопрос, почему перечисление кончается именно на этом…

Книги были столь редкими и столь дорогими (а желание «позаимствовать» их тайком было столь велико), что в некоторых аббатствах, в частности в Клюни, Шаффхаузе, их приковывали цепями. В монастыре Флёри библиотекарь, armarius, в определенный день составлял список всех братьев, которые взяли себе книги в прошлом году. Таким образом, каждый из этих братьев должен был сначала вернуть полученную книгу и лишь затем мог рассчитывать на получение вновь затребованной. А если в течение года монах не прочтет эту книгу целиком, то он должен будет просить прощения на обвинительном капитуле.

Подчеркивалось также, что посещающие библиотеку монахи «не должны надвигать свой капюшон слишком низко на глаза, дабы можно было видеть, не спят ли они вместо того, чтобы читать книгу».

В монастырях не только переписывали книги. Их также покупали, тратя на это большие средства. Книги являлись сокровищем (библиотекарь иногда назывался «thesaurarius» – «сберегающий богатство»), с ними следовало обходиться бережно, «чтобы не запачкать их грязью и копотью (это из картезианского текста; напомним, что картезианец в своей одинокой келье сам разводил огонь), или пылью, или какой-нибудь другой нечистотой». Если аббатству грозила опасность, именно книги следовало спасать в первую очередь (монахи Монте-Кассино захватили с собой устав основателя своего монастыря, но забыли его тело!). В 1371 году во время пожара, бушевавшего в Гранд-Шартрез, приор дом Гильом, видя, что с бедствием не справиться, воскликнул:

«Отцы мои, Отцы мои, к книгам! к книгам!» (То есть спасайте книги!)

Разумеется, из-за малого количества книг монахи чаще всего брали их в библиотеке. И как любой другой библиотекарь во всем мире, bibliothecarius не мог не опасаться за свои сокровища (тем более что в те времена книги выдавали на долгий срок – 10—20 лет, и уже тогда читатели не всегда возвращали их обратно!). Вот как один аббат извиняется за то, что не принес книгу: «Она такая большая, что ее невозможно спрятать ни на груди, ни в суме». Аббат боялся «встречи со злыми людьми, которых могла бы привлечь красота этой рукописи», и тогда книга была бы потеряна для всего мира.

Техническое содействие

Для того чтобы наши современники составили себе представление о значении деятельности монахов в Средние века, следует описать ее современным языком. Монахи обеспечивали то, что сегодня называется техническим содействием: они давали советы крестьянам, которые трудились под защитой монастыря, они создавали образцовые фермы, они обладали техническими знаниями, капиталами для вложения, они отличались духом новаторства, они жили в самых разных по климатическим условиям местах. Ученики виноградарей проходили нечто вроде трехлетней стажировки в Кремсмюнстере в Баварии. Сугерий, аббат Сен-Дени, снабжал переселенцев-арендаторов, селившихся на землях Бос, усовершенствованным плутом, позволявшим производить более глубокую вспашку. А списки картезианского монастыря в Бресс содержат очень точные наблюдения за природой почв, способами севооборота, разведением скота, выбором арендаторов и прислуги.

В начале XII века монах Теофиль написал труд, посвященный различным ремеслам, которыми он занимался: «Diversarum artium schedula» – «Книжица о различных ремеслах». В этом сочинении содержится множество рекомендаций, основанных на его личном опыте, поэтому они уникальны в своем роде.

Монашеские общины защищали ремесленников, которых они пытались привлечь и удержать у себя, и ходатайствовали за них перед сеньорами, чтобы этим мастерам были даны привилегии.

В итоге можно сказать, что на протяжении столетий и особенно в наиболее мрачный период Средневековья монахи являлись руководителями, советниками, «экономическими воспитателями» (А. Пиренн) крестьянства и ремесленников.

Социальная защита

Общество без госпиталей, приютов, школ, гостиниц, без социальной защиты – в нашем понимании такое совершенно немыслимо. Но именно таким было бы средневековое общество, если бы не дела милосердия, творимые монахами. Действительно, именно они и никто другой, используя имевшиеся тогда средства, обеспечивали ту совокупность услуг, которые сегодня стали нам столь привычны.

Людовик Благочестивый называл монастыри «достоянием бедных» (patrimonia pauperum). Подать бедняку – услужить Богу. А расточить и промотать достояние, вверенное монастырям и, соответственно, принадлежащее Богу, значит, сделаться «убийцей бедняков» (по определению Парижского собора 537 года).

В конце XIII века аббат Сен-Мартена в Турне жертвовал на странноприимство и на бедных треть суммы, шедшей на содержание всей братии. В XII веке елемозинарий Сен-Дени раздавал примерно десятую часть доходов аббатства в виде хлеба, мяса, зерна, сельди: за 25 воскресений – 2500 хлебов. Бедные получали также обувь и одежду. Пусть все это было поношенным, но для нищих, не имевших чем прикрыть спину, все равно оказывалось удачей. В Сен-Рикье кормились 300 нищих, 150 вдов и 60 нищих причетников. В Клюни ежедневно пекли 12 пирогов по 3 фунта весом каждый; в этом аббатстве «на постоянном пансионе» находились 18 бедняков. В Гирсау за счет милостыни жили 30 нищих (в некоторых случаях милостыня составляла четверть дохода аббатства).

«Каждого приходящего в монастырь должно принимать так, как будто это сам Христос», – написано в уставе св. Бенедикта. Особенно если этот странник беден, «ибо, – продолжает Учитель, вновь демонстрируя свое удивительное знание людей, – страх, внушаемый богатыми, не есть достаточная причина для оказания им почестей». Абеляр утверждал, что не дать того, что имеется в избытке, равносильно воровству, ибо так ты делаешься виновным в смерти бедняков.