Сокровище троллей - Ольга Голотвина

Он не раздумывал, не принимал решений. Чья-то властная воля заставила его упасть на колени, намочить в холодной воде лохмотья обгоревшей рубахи, приложить к ожогам ребенка. Мальчик извивался в руках, кричал от боли и страха, а Барикай держал его бережно и крепко.

— Ничего, малыш, ничего, — бормотал бродяга, — все пройдет…

Подбежал белый, с перекошенным лицом отец мальчика. Но сказать ничего не успел: Барикай, обернувшись, проорал ему:

— Яйца есть?

— Какие яйца? — переспросил потрясенный хозяин.

— Не твои, болван! Куриные! — гаркнул Барикай тоном вояки-десятника. — А ну, варить вкрутую! Да побольше! Сына твоего лечить будем!

И так он убедительно рявкнул, что родители помчались в курятник. А Барикай и не собирался объяснять им то, что понял только сейчас: про яйца и лечение ему сказал незнакомый хриплый голос. Прямо в голове прозвучал.

Почему-то сам Барикай не испугался — ни в тот миг, ни потом, когда плачущий мальчишка лежал на лавке, на одеяле, а Барикай смазывал красные сухие пятна на коже медом. Руки двигались не по своей воле, осторожно и бережно, а Барикай вслух повторял то, что было слышно лишь ему:

— Ничего-ничего, могло быть и хуже… Пока лекарство приготовится, смажем медком, он боль снимет.

— Мой господин — лекарь? — с уважением спросил хозяин.

Барикай чуть не ляпнул: «Кто, я?!» Но тут же смекнул, что это удобный случай сбить со следа погоню.

— А я что, похож на кузнеца или придворного вельможу? — спросил он дерзко. — Лекарь я и есть!

И лишь потом, пережаривая на сковороде вареные желтки, чтобы получилась черная тягучая мазь, Барикай понял, что помогает ему краденый талисман…

Наутро он покинул дом благодарных хозяев. В котомке лежали свежие лепешки и большой кусок окорока. В кошельке, еще вчера пустом, позвякивала горстка медяков. А хозяйка еще и расцеловала его на глазах у мужа, благодушно на это взиравшего.

В тот же день Барикай разговорился с талисманом — и понял, как все-таки щедры к нему боги!

Зачем красть, если в любом селе найдутся бедолаги с прострелом в спине (приложить натертую черную редьку на тряпке), или с воспаленными глазами (промывать отваром чабреца или цветов василька), или с больным ухом (закапать теплый сок луковицы, испеченной с льняным маслом)!

А за это тебя и встретят, и приветят, и накормят, и спать уложат. Не вопят: «Ворюга!», не гонятся следом и не бьют, если встретят еще раз.

Новая жизнь нравилась парню все больше и больше. Так приятно было видеть уважение и благодарность в глазах тех, кому помогли снадобья!

Дух лекаря Астионарри, если было надо, брал неловкие руки Барикая в свои незримые пальцы. Когда на просеке лесорубу раздробило ногу упавшим стволом, Барикай, вовремя оказавшийся рядом, лихо и уверенно произвел ампутацию прокаленной над костром пилой. (Да-да, бывший вор знал уже и слово «ампутация», и много других умных слов!)

После операции Астионарри сказал ему: «Молодец, что не хлопнулся в обморок!»

А Барикай удивился: с какой стати? Что страшного или мерзкого в человеческом теле, даже больном, даже изувеченном?

Новая работа с каждым днем оказывалась все интереснее. Она захватила душу, как любовь. И если раньше, слыша от мертвого наставника слова: «Здесь врачебное искусство бессильно!» — он с сожалением отступался, то в последнее время стал приставать к Астионарри: «А почему бессильно? А что мешает? А кто пробовал это лечить?»

А когда впервые в каком-то городе увидел книги по лекарскому ремеслу… всё, вконец погиб!

С той памятной ночи прошло чуть более двух лет — и какие же славные это были годы! Жаль только, не мог Барикай остаться в каком-нибудь городке и лечить людей: городские власти потребовали бы рекомендации от наставника, у которого Барикай проходил испытания на звание лекаря. Да и погоня висела за плечами, не отставала. Проклятый Хашарнес раза четыре чуть не поймал свою добычу. Барикай уже знал врага в лицо — и ненавидел. Из-за ловчего пришлось перебраться за Лунные горы, в Силуран.

В одном лесном замке Барикай удачно принял сложные роды у супруги властителя, в результате обзавелся кобылой и тележкой, и жизнь стала совсем хороша!

Но лучше всего был недавний подарок судьбы: место лекаря в крепости. Без рекомендаций! Ну, Барикай расстарается, будет держаться за эту должность руками и зубами!

А Хашарнес, похоже, сбился со следа и ищет его в Грайане…

«Знаешь, когда я в тебя поверил? — перебил Астионарри размышления ученика. — Когда ты деньги, отложенные на ужин, отдал тому лекарю в Ваасмире, чтоб он позволил тебе присутствовать на вскрытии».

Барикай кивнул. Приятно было вспомнить тот удачный ваасмирский вечер, когда старик-лекарь не только позволил ему за жалкие медяки поглядеть на вскрытие, но даже рассказал, как действуют легкие в грудной клетке, раскрывшейся под ножом. Тогда Барикай выучил замечательное слово «плевра» и узнал о болезни под названием «воздух в груди» — от нее тот бедняга и скончался. Воздух в груди, но не в легких — ну интересно же! Легкое повреждено, воздух попадает в область плевры. И если выхода ему нет…

«Как лечат эту болезнь, господин мой?» — спросил он ваасмирского лекаря. И услышал высокомерный ответ: «Врачебное искусство бессильно!» С такой же интонацией произносил эту фразу и Астионарри.

Барикай тогда подумал: а почему не проколоть грудь, чтобы выпустить этот воздух, убивающий человека? Но у него хватило ума промолчать. Кто он такой, чтобы учить настоящего целителя, прошедшего испытания и имеющего право лечить людей?..

— Ладно, — весело сказал Барикай, снимая нагар с фитиля светильника. — До ужина есть еще время, и я намерен получить немного удовольствия.

«Что, опять вопросы? Надоел ты мне… — Голос Астионарри звучал неискренне. Духу великого целителя тоже хотелось поразвлечься. — Ну, разве что по травам немного… В каком месяце собирают зверобой?»

Каменные грибы дают троллям силу. Гух ест каменные грибы.

Каменные грибы отнимают ум. Гух глупее бревна.

Он набросился на Агш. Глупо. Агш подняла камень и разбила Гуху нос. А потом бросилась бежать. Агш не хочет детенышей от Гуха.

Гух гнался за Агш. Гух бегает быстро, но ему мешала дубина. Он ее не бросил. Глуп, как валун.

Агш бросила дубину и бежала налегке. Было весело. Хотелось кричать злые слова, но самка берегла дыхание.

Но когда самец отстал, она крикнула:

— У Агш не будет детеныша от глупого Гуха!

Скалы подхватили правильные слова и повторили их много раз. Хорошо. Пусть самец услышит!

Агш выбежала на лед и остановилась.