Мятеж обреченных - Алексей Калугин

– Послушай, Мииз, – обратился он к девушке. – Ты говорила, что можешь объяснить те или иные действия, предпринятые запредельной реальностью.

– Не всегда, – ответила Мииз. – И не на все сто процентов точно.

– А что ты думаешь по поводу внезапно наступивших холодов?

– Прежде мы никогда не сталкивались с такой формой проявления запредельной реальности, – Мииз сделала небольшую паузу, словно желая еще раз обдумать то, что собиралась сказать. – Я уже обсудила этот вопрос с профессором Кармером. У него, так же как и у меня, складывается впечатление, что запредельная реальность действует целенаправленно против вашего отряда. Она пытается остановить ваше продвижение в глубь Гиблого бора.

– Что-то плохо она старается, – усмехнулся Дейл. – Если бы у нас была с собой зимняя одежда…

– Но у вас же ее нет, – перебила его Мииз. – И дело даже не в том, какие способы противодействия используются, а в том, откуда ей известно о вашем отряде.

На какое-то время в голове у Андрея установилась полная тишина. Каждый из троицы, пользующейся его разумом как средством общения, словно бы предоставлял другому право первым высказать свое предположение.

– Снова Гефар? – первым нарушил молчание Андрей.

– Возможно, что и он, – согласилась с ним Мииз. – Но от кого он мог получить информацию о новом походе в Гиблый бор и о его целях?

– Представления не имею.

Если бы Андрей произнес эти слова вслух, то еще бы и недоумевающе пожал плечами при этом. А так ему пришлось ограничиться только соответствующими интонациями мысленного голоса.

– Ты говорил об исчезновении Юнни…

– Нет, Мииз, – решительно отмел подобное предположение Андрей. – В Кедлмаре о готовящейся операции было известно только мне одному. Даже солдаты, которые находятся сейчас рядом с нами, узнали о цели похода только после того, как мы прибыли на место.

– Вчера Юнни мог слышать твой разговор с курьером, – заметил Дейл.

– Вряд ли. Он находился достаточно далеко от нас…

– Запредельной реальности известно, кто ты такой и какова цель твоего пребывания в Кедлмаре, – сказала Мииз. Для того чтобы сделать соответствующие выводы, ей могло хватить и нескольких случайно услышанных фраз, которым сам Юнни не придал никакого значения.

– Но это означает, что Юнни мертв!

– Или находится в Гиблом бору.

– Или добровольно согласился сотрудничать с Гефаром.

Последнюю фразу произнесла Мииз.

– Юнни не мог добраться до Гиблого бора быстрее нас, – уже спокойно произнес Андрей. – А добровольно сотрудничать с Гефаром он не станет.

– Почему ты так уверен в Юнни?

– Потому что я знаю его! Потому что он спас мне жизнь, когда капитан внутренней стражи, которому, кстати, был нужен вовсе не я, а ты, Дейл, собрался пристрелить меня!

– Не горячись, Андрей…

– Подите вы все к черту! Я знаю Юнни лучше любого из вас!

– Ты знаешь его ровно настолько хорошо, насколько знаю его и я, – внес необходимую коррективу Дейл. – Мы оба впервые увидели его всего лишь дней десять назад, когда Гроптик гонял его по казарме, заставляя вычищать фиолетовую плесень.

– Ну и что с того? – мрачно буркнул Андрей.

– За столь короткий срок узнать человека практически невозможно, – ответил Дейл.

– Кроме того, запредельная реальность способна изменить человека до неузнаваемости, – добавила Мииз.

– Послушай, Мииз, – обратился к девушке Андрей. – Ты ведь можешь покопаться в коллективном сознании сообщества запредельной реальности и выяснить все, что нас интересует.

– Увы, это не так. Коллективное сознание сообщества, доступ к которому я и в самом деле имею, представляет собой нечто вроде оперативной памяти запредельной реальности. В ней имеется информация только о том, что происходит в зоне господства запредельной реальности в текущий момент. Данные же, полученные через Гефара и другие независимые источники, не проходят через коллективное сознание сообщества.

– Куда же они поступают? – с живым интересом спросил Дейл.

– Профессор Кармер высказал предположение, что у запредельной реальности имеется некий центр, в котором происходит обработка поступающей информации и принятие решений. Но нам неизвестно ни где он находится, ни что он из себя представляет. Профессор Кармер считает, что он находится за пределами нашей Вселенной, а проход на территории Гиблого бора является своего рода ретранслятором.

– Когда мы касаемся запредельной реальности, – Андрей высказался в насмешливом тоне, пытаясь таким образом скрыть свое недоумение, – меня все время удивляет то, что мы говорим о ней, как о неком разумном существе, наделенном собственным сознанием и разумом.

– По сути, так оно и есть, – ответил ему Дейл.

– Но, насколько я понимаю, запредельная реальность представляет собой всего лишь некий фон, оставшийся от той Вселенной, что существовала до Большого Взрыва.

– А что, по-твоему, представляет собой разум? – спросил Андрея Дейл.

– Ну-у… – Андрею явно не хватало мимики и жестов, чтобы высказать свое мнение по этому вопросу.

– Понятно, – усмехнулся Дейл. – Напоминаю: разум есть нематериальный продукт, производимый материей, организованной особым родом. Ты никогда не слышал прежде о разуме Вселенной?

– Я считал, что это всего лишь метафора.

– Не совсем. Вселенная, конечно же, не обладает собственным разумом, но она хранит в себе опыт миллионов поколений разумных существ, живших когда-либо на каждой из ее планет. Дело в том, что, однажды появившись на свет, разум, так же, как и сознание, не исчезает бесследно, а просто передается с одного носителя информации на другой. Информация такого рода может погибнуть только в том случае, если исчезнет сама Вселенная.

– Что и произошло со Вселенной запредельной реальности, – ввернул-таки свое слово Андрей.

– Верно, – подтвердил его догадку Дейл. – Но каким-то образом отдельные фрагменты древней Вселенной смогли пережить Большой Взрыв.

– Существует предположение, что в момент Взрыва они провалились в иное измерение, – добавила Мииз.

– Есть и такое мнение, – не стал спорить с ней Дейл. – Но скорее всего мы уже никогда не узнаем, что же произошло на самом деле. Как бы там ни было, фоновые фрагменты древней Вселенной сохранили запечатленную на них информацию. Она, конечно же, представляла собой нечто вроде разрозненных обрывков магнитофонных лент с огромного количества кассет, измятых и смешанных в кучу. Но, опять-таки, каким-то непостижимым образом эта информация смогла самоорганизоваться, породив на свет единый разум, обладающий собственным самосознанием, который мы называем запредельной реальностью.