Красные кони (сборник) - Владимир Щербаков

Агнис чувствовал себя отдохнувшим, готовым все начать сначала. Вечером выковал он три медных цветка с жаркими золотыми лепестками и серебряную ветку вербы. Горн гудел, и молот ковал веселье на празднике света и огня. За окном сизые ветры гнали тучи — уже наступал благодатный сезон дождей.

Агнис подарил Флииине цветы — колокольцы и украшения, легкие, как плавники сказочной рыбы, в год раз поднимавшейся, по преданию, из пучин инопланетного моря, чтобы вознестись к звездам. Из-за туч ненадолго вышло светило, и все вокруг забагрянело, словно проступил первородный румянец. Зеленые глаза Флиинны были молоды как никогда.

В заповеднике

Заря в полнеба. Длинные подвижные тени. Клочья тумана тают. Облака покидают скалы, исчезая, как тополиный пух в потоках воздуха.

Агнис снял со стены меч, и мгновенное воспоминание оживило его лицо. На нем светлая туника, в руке лук, за спиной колчан со стрелами. Каждое острие отточено. Волос, упавший на меч, будет рассечен надвое. Прикасаться к лезвию нельзя, тончайший молекулярный слой тотчас вонзится в ладонь. Другое оружие брать в заповедник запрещено. С улицы слышен голос Кринглея:

— Агнис! Ты готов?

Минуту спустя они быстро шагают по тропинке. Стремительнейший экипаж ранд — поджидает их у дороги. Мгновение — и они плывут в ранде над дорогой, еще мгновение — взметнувшаяся пыль обозначила путь, который приведет их в заповедник.

В пути короткая остановка. Отдых. Стакан холодной родниковой воды.

— Мой. — В руке у Агниса цветок, он передает его Кринглею. — Разгадай принцип!

— Все как надо, — говорит Кринглей.

Пауза.

— Цветок как цветок, — говорит Кринглей.

— Фокусировка. — Агнис указывает на лепестки: — Они собирают свет на завязях в центре цветка.

— А сами… сами цветы находят такую возможность?

— Наверное, как всегда. Через сотню-другую миллионов лет.

— Готов допустить, что это происходит быстрее.

— Наведайся в заповедник, когда половина этого срока пройдет, увидишь, так это или нет.

— Стоп.

Они прошли сотню метров, приложили ладони к невидимой стене, стена тотчас раздвинулась, повинуясь биосигналам, пропустила их в заповедник и неслышно сомкнулась.

Заповедники — средоточие найденного на других планетах — раскинулись вдоль меридианов, охватывая разные климатические зоны. В каждом из них была представлена флора и фауна на одной из стадий их развития. Ранд доставил их туда, где, следуя универсальным закономерностям, общим для многих миров, неисчислимые создания природы впервые пытались подняться в воздух. Бабочки и кузнечики в счет не шли. Рубеж левитации пересекали ящеры, затмевавшие небо перепончатыми крыльями.

Впереди простиралась зеленая гладь озера. Оно занимало большую впадину, обрамленную наклонными скалистыми стенами, снижаясь, стены вели к песчаным пляжам и отмелям.

Сбросив одежду, Агнис вошел в воду и поплыл. Он плыл быстро и легко, бронзовые руки крыльями взлетали над зеленой прозрачной водой. Кринглей с мечом и луком шел следом. Вот под водой родилось движение, потом точно кто-то ножом полоснул: две пенистые гряды разошлись в стороны, и на этом месте возникли темные полированные зубцы. Дракон показал спину и устремился на мелководье наперерез Агнису. Кринглей натянул тетиву лука.

— Вижу! — крикнул Агнис.

Он поплыл еще быстрее, волосы его струей бились за плечами. Дракон почти с такой же скоростью устремился к берегу, постепенно меняя угол атаки, как бы рассчитав уже точку встречи, где он настигнет странное и, по-видимому, беззащитное существо.

— Выходи на берег! — Кринглею скоро трудно было бы стрелять.

— Вижу! — воскликнул Агнис.

Кринглей отсчитывал последние секунды: вот-вот его лук должен был послать смертоносную стрелу. А если промах?…

Агнис нырнул. Мгновение — и он плывет назад. Из воды поднялся семиметровый хвост, усаженный зубцами, и ударил по воде с такой силой, что минутой позже зеленый вал накрыл берег. Тщетно.

Потревоженная рыба поднялась со дна. Кринглвй отчетливо видел, как двигались жабры и плавники остроносой рыбины, как бы преломляясь в водных призмах. На рыбу спланировал крылатый ящер. Его пасть погрузилась в воду, но крылья тяжело и тщетно бились о воду — добыча была слишком большой. Рядом возникла голова дракона. Его зубы сомкнулись, смяв крыло ящера-рыболова. Слышно было, как лопнула перепонка — сухой щелкающий звук. Другое крыло еще билось, хлопая по воде. Вот и оно исчезло…

Рамфоринх, ящер с полыми костями, с хвостом-рулем, с острыми длинными крыльями мог послужить образцом общего устройства летающего существа, несмотря на известные несовершенства. Придирчивый и внимательный Кринглей отметил стремительность полета рамфоринхов, но далеко не достаточную маневренность: нелегко управлять полетом, когда хвост болтается как плеть!

Совсем иной облик у птеродактилей, которые, конечно, в других местах могли называться иначе: широкие крылья несли их так уверенно, что хвост был не нужен вовсе, концами крыльев они касались воды, когда ловили рыбу, и снова взмывали вверх, где-то там, в выси подоблачной, собираясь в большие стаи. Полет их был красив и легок, и вряд ли можно считать случайностью, что самый большой и самый маленький птеродактиль по размерам вполне соответствовали соколу и ласточке. Соколу, позже созданному Кринглеем, и ласточке Агниса…

Кринглей выпустил стрелу, целясь в круглый валун, наполовину засыпанный песком. Камень раскололся на три части, стрела ушла в землю. Агнис растянулся у берега и, набирая полные пригоршни песку, сыпал его на грудь, на шею, и казалось, эти теплые струм, составленные из мириад песчинок, нашептывали ему о далеком и давнем…

Давным-давно, рассказывали книги предков, от полюса до полюса произрастали на суше диковинные растения, а в морях так много водилось рыбы, что лагуны сверкали под солнцем, как расплавленный металл. Под сводом небесным, передают легенды, под облаками и выше их рассекали воздух крылья разных тварей, поднявшихся в выси просторные потому, что тесно стало от зверья в рощах и низинах. Такова была планета предков, породившая тысячи правдивых сказаний об океанских гигантах, что гнались за кораблями и поспевали, о лютости зверей лесных, о стаях их несметных, рыскавших денно и нощно в поисках корма, о трелях певчих птиц, чьи райские голоса завораживали и странника, и чудище лесное. Много воды утекло с тех пор, много раз менялся лик планеты, подвергавшейся переустройству, но легенды не умерли. Да и как умереть, когда в глыбы песчаника вмурованы древние кости, порой вместе с наконечниками копий или тяжелыми стволами ружей, когда на откосе открывается вдруг скелет гиганта, пойманного в свое время в глубокую и хитроумную ловушку.