Эпилог (СИ) - Блэки Хол

     Разве не издевательство: нести через горный перевал по тайным узким тропкам пачку свежей прессы? За золото доставишь и рояль. Кто платит, тот зазывает музыку. 

     - Я знаю, там работает почта. Можно написать маме письмо? 

     - Система почтовой связи работает. И денежные отношения действуют, но висоры там обесценены. В основном, ими пользуются приезжие с Большой земли. Письма в оба конца прочитываются цензорами. Подозрительное вымарывается. Относительно вашего вопроса... Полагаю, вам стоит посоветоваться с батюшкой о целесообразности почтового послания. 

     Намек ясен. Полетит на побережье весточка от дочки министра, и соответствующие органы проявят интерес. "Странное дело, - задумается Рубля, которому доложат о подцензурной переписке. - Вроде бы дочь Влашека утверждала, что самым близким человеком после отца является мачеха, а на самом деле шлет пламенные письма на побережье. Разберитесь-ка с врунами". 

     - На допросе в институте дознаватель от первого отдела сказал, что знал мою маму, - вспомнила я о Бобылеве, расследовавшем причины пожара в столовой. 

     - Полагаю, он знал ее под фамилией Папена. Ваша матушка тоже отдала патриотический долг. Неудивительно, что о ней не забыли на Большой земле. Работники Первого департамента сопровождают молодых людей от побережья до столицы, где происходит распределение, а после доставляют обратно. 

     Скажите уж прямо, что конвоируют как опасных преступников. 

     - И... где мама отдавала долг? - облизнула я пересохшие губы. 

     - Можно считать, в медицине, - ответил уклончиво самый старший Мелёшин. 

     Перед глазами поплыло, и я схватилась за столешницу. Вскочив, Кот выгнул спину и, распушив холку с хвостом, зашипел на рассказчика. 

     - Она... она не... - меня закачало. Изверги! Отработку заклинаний на живом материале в лаборатории закамуфлировали под безобидную "медицину". 

     - Я же предупреждал! - воскликнул Мэл сердито, и, сунув мне в руки бокал, усадил в кресло. 

     - Прошу прощения, - повинился Константин Дмитриевич. - Не думал, что мои слова будут истолкованы в ином свете. Вашу матушку определили санитаркой при госпитале для жертв вис-воздействий. Чтобы развеять подозрения и страхи, сообщу, что через два года она вернулась на побережье дееспособным человеком - физически и умственно. 

     И умственно?! 

     Кот расхаживал по столу и утробно урчал, поглядывая на самого старшего Мелёшина. 

     - Вот наглец. А ну, брысь! - Мэл хотел столкнуть усатого, но тот, замахнувшись лапой, ударил его по руке. 

     - Очередное недоразумение, о котором сожалею, - заметил с досадой рассказчик. - Я привык оперировать юридическими терминами. Определение степени дееспособности - стандартная процедура, проводимая по приезду в столицу и перед возвращением на побережье. 

     Ответит ли он на вопрос, сколько человек вернулось на побережье с диагнозом "дееспособен" и союзом "или" между словами "физически умственно"? 

     - Получается, мало кто знает, что моя мама - дочь Камила Ар Тэгурни? 

     - Единицы, причем как здесь, так и на побережье. Информация хранится в архивах под грифом "СОС". Зачем популяризировать запрещенную фамилию? На побережье Тэгурни и так считают кумиром, не говоря о том, что на Большой земле многие воздают ему дань как яркой исторической фигуре ушедшего столетия. Но об Илии Папене не забывали. У вовлеченных лиц имелся особый интерес к ее персоне. Унаследовала ли она способности родителя? Известно ли ей местонахождение самородной жилы и прочие секреты отца? 

     Значит, мою маму сделали подопытным кроликом. Изучали, обследовали, проводили эксперименты. Рылись в памяти, внушали. Выпытывали. Но она выстояла. Моя мама - сильная духом и телом. 

     - И как? Удачно? - съязвила я, не сдержавшись. - Результаты порадовали? 

     - Точнее, успокоили. С вашей матушки сняли круглосуточный надзор. 

     - Тогда они знают, что я - внучка Тэгурни. Меня тоже препарируют и подвергнут гипнозу? - в голосе погромыхивала гроза, а глаза застлала пелена ярости. Ну, я вам покажу! Устрою незабываемый праздник воплощенных желаний. Попробуйте что-нибудь захотеть, и драка в подвале "Вулкано" покажется аленьким цветочком. 

     - Прежде всего, вы - висоратка и дочь высокопоставленного чиновника. У вас есть права и иммунитет, - пояснил невозмутимо самый старший Мелёшин, хотя видел, что от меня искрит как от бикфордова шнура. 

     Предлагаете сказать спасибо папеньке за то, что спас от изучения под микроскопом? - скривилась я. Или поблагодарить за то, что вспоминал обо мне и маме не чаще, чем раз в два года? 

     Ненавижу висоратство, разделившее людей на две касты. Ненавижу красивые лозунги, за которыми прячется обыкновенный геноцид. 

     - Мне понятна ваша неприязнь, Эва Карловна, - сказал дед Мэла. - Но, положа руку на сердце, вы хотели услышать правду или предпочли бы оставаться в неведении? 

     - Я отговаривал его от этого разговора, - сказал Мэл, провожая меня до комнаты. - Деду не стоило рассказывать о твоей маме. 

     - Стоило, - ответила я упрямо. - Лучше узнать сейчас, чем по приезду на побережье. Гош, спасибо за всё, но сейчас мне нужно побыть одной. 

     Он нахмурился, но выполнил просьбу. 

     Не спалось. Совсем не спалось. Бесцельно блуждалось по комнате туда и обратно. Кот опять оккупировал подушку и следил за моими мотаниями. Желтые плошки двигались как стрелка метронома. 

     В ванну я не полезла. Разве можно баловать тело, когда на душе тревожно и муторно? 

     Сосланные пожизненно привязаны к побережью. Был ли явью тот сон, в котором мама надела мне брошку на шею? Она приезжала в поселок, где жила тётка, и виделась со мной. А потом вернулась на побережье тайными тропами контрабандистов. Потому что иначе нельзя. Иначе понесут наказание те, кто поддержал мою маму после смерти родителей. 

     Я извлекла незатейливое украшение из-за ворота. Снова разглядывала, дышала на витые прутики и гладила. Поцеловала - на удачу и на счастье. 

     По оконному стеклу стукнуло, потом еще раз. Это Мэл кидал камешки. Увидев меня, он подставил лестницу с твердым намерением забраться на балкон. 

     - Гош! - окликнула его громким шепотом, оглядевшись по сторонам. Царила глухая ночь, щедро сдобренная светом фонарей и стрекотом сверчков. - Не лезь, пожалуйста. 

     Не хватало, чтобы он свалился и сломал руку или ногу. 

     Ха, разве Мэл проникся? Наоборот, уверенно поставил ногу на ступеньку и спустя пару минут перебрался через перила. 

     - Смотри, я весь из себя приличный, - отряхнул штаны. - Твоя репутация моргнет и не заметит, что пострадала. 

     - Гошик, сегодня у меня нет настроения. 

     - Знаю. Пошли внутрь, а то охрана застукает и утром доложит деду. 

     - Твой любимчик начинает раздражать. Тоже мне защитничек, - сказал Мэл, согнав Кота с кровати. - Медом, что ли, здесь намазано?