Беглянка (ЛП) - Элизабет Мэри

— Белую.

После нажатия кнопки на брелоке, Lamborghini с рычанием и грохотом оживает, сотрясая землю, на которой мы стоим. Электрическая волна возбуждения проникает в мое тело через ступни и пробегает по мне. Я не могу не улыбаться.

Фары освещают темный гараж чистым белым светом. Талант открывает вертикальную пассажирскую дверь и держит меня за руку, пока я не падаю на сиденье, которое, кажется, было сделано на заказ, чтобы соответствовать форме моего тела. Вызывающий воспоминания землистый аромат чистой кожи, смешанный с малейшим намеком на Таланта, достигает моего носа, а затем и языка. Я сажусь и закрываю глаза, запоминая свои чувства на тот случай, если у меня больше никогда не будет возможности покататься на такой красивой машине, как эта.

— Ты уверена, что хочешь домой? — спрашивает Талант, проскальзывая на сиденье рядом со мной. Мы одновременно пристегиваем ремни безопасности. Он смотрит на свои наручные часы и говорит, — Я могу перенести свои дела, если ты хочешь остаться.

С сожалением качаю головой.

— Мне нужно вернуться.

Солнце взошло, и у нас мало времени.

Мало того, я также должна встретиться с Инес за ужином, а у Камиллы сегодня первая встреча с клиентом. Инес подумала, что было бы неплохо отправить ее на традиционное свидание, прежде чем переходить к такому графику, как у меня. Я хочу быть дома, когда она вернется.

В первый раз никогда не бывает легко.

Мышцы челюсти Таланта напряглись, как будто он не может принять мой ответ и может возразить. Вместо этого он включает передачу и выезжает из гаража. Единственные автомобили, на которых я езжу на работу, это внедорожники, городские автомобили и иногда лимузины. Это спешка, и смех пузырится у меня в горле еще до того, как мы выехали на улицу.

Мы вообще в дороге? Потому что это похоже на то, что мы плывем по воздуху.

— Быстрее, — требую я, усаживаясь прямо и затягивая ремень на груди. Не зная, за что держаться, я хватаюсь за сиденье и хихикаю.

Я хихикаю.

Серые глаза впиваются в меня, а ухмылка в правой части его рта поглощает меня целиком. Прилив волнения разливается по моим венам, и я бы, наверное, хлопала, как ребенок в рождественское утро, если бы не вцепилась мертвой хваткой в сиденье.

— Держись крепче, детка, — говорит Талант, опуская ногу на газ.

Предвкушение похоже на медленный щелчок, щелчок на вершине американских горок прямо перед падением.

В промежутке между моментом, когда Талант нажимает на педаль, и моментом, когда машина мчится вперед, мы парим во времени, невесомые и свободные. Мое сердце сжимается, воздух перехватывает легкие, и я освобождаюсь от всего, но дофамин обрушился на мой мозг, как бомба.

Если раньше я чувствовала, что мы плывем по воздуху, то сейчас это похоже на торпеду, летящую к цели через весь мир. Lamborghini мчится по улице, оставляя мое сердце, легкие и рассудок позади, чтобы наверстать упущенное.

Талант не соблюдает правила дорожного движения, с легкостью лавируя между другими автомобилями на дороге, пробиваясь сквозь желтые огни до того, как они станут красными, и едва не промахнувшись мимо городского автобуса, который сворачивает на дорогу, не глядя в зеркала.

— Хочешь повести? — спрашивает Талант. Он замедляет машину, когда мы приближаемся к оживленному перекрестку, но в конце концов решает, что сможет благополучно проехать, и проносится мимо других машин, как мчащийся поезд.

Смех вырывается из меня, и я признаюсь.

— Только если ты хочешь умереть. Я не умею водить.

Зигзагируя между потоками машин, Талант резко поворачивает направо на мою улицу и говорит.

— Мы можем это исправить. Я научу тебя водить.

Талант подъезжает к бордюру перед моим многоквартирным домом и глушит машину. Головокружение от адреналина, мои руки дрожат, и я не могу стереть улыбку с лица.

— Это была самая невероятная вещь, которую я делала за долгое время. Может быть, когда-либо.

Он коротко вздохнул и сказал.

— Я не слишком часто езжу на ней. Нет никакой чертовой вероятности, что я не получу штраф за превышение скорости по почте.

— Тот факт, что ты водишь что-то еще, когда у тебя есть Lamborghini — это позор, Ридж, — дрожащими пальцами расстегиваю ремень безопасности и говорю, — Но значит ли это, что я была права насчет неоплаченных штрафов за нарушение правил дорожного движения?

Его ухмылка кувыркается от очаровательной до коварной.

— Ты пожалеешь, что это были всего лишь не оплаченные штрафы, Лидия.

Мне поцеловать его на прощание? Поблагодарить за незабываемую ночь? Как мне попрощаться с кем-то, кто вызвал у меня столько эмоций, и продолжать жить так, как будто этого никогда не было?

Я начинаю с того, что протягиваю руку и обхватываю его лицо ладонью. Он слегка поворачивается, чтобы поцеловать внутреннюю часть моей ладони, не сводя с меня глаз. Салон внезапно наполняется недосказанными вещами, незаконченными и запутанными, и у меня не хватает сил собрать слова вместе, чтобы составить связные предложения.

— Перестань пытаться прощаться со мной, Лидия, — говорит Талант. Он накрывает мою руку своей, — Уже слишком поздно для этого сейчас.

— Ты не знаешь, о чем просишь, — шепчу я.

Он опускает мою руку от лица к сердцу, где оно бьется так же сильно, как и мое.

— Единственное, о чем я прошу — это о тебе. Остальное встанет на свои места или нет. Мне все равно. Ничто другое не имеет для меня значения.

Талант идет позади меня, засунув руки в карманы, одетый в повседневные шорты и простую черную футболку — это далеко не сшитые на заказ костюмы, которые он обычно носит. Если бы его лицо не было таким узнаваемым, он мог бы слиться с теми из нас, кто не живет в самых роскошных квартирах в городе. Мы далеко не трущобы, но у нас только двухэтажный дом, и отсюда нам не видно океана.

Мама едет за сыном на своем велосипеде, мужчина, пролистывающий стопку почты, когда он идет обратно в свое здание из почтового отделения, и, конечно же, наш собственный координатор по соседству, Мама-Собака, не стыдятся и не пялятся на печально известного Таланта Риджа, когда мы идем по тротуару к моей входной двери.

Талант не обращает внимания, скрывая свое лицо между моей шеей и изгибом моего плеча, пока я пытаюсь вставить ключ в дверь. Я дважды роняю свой комплект ключей.

— Не могу дождаться, когда увижу твою комнату, — дразнит он, — Я никогда не заходил так далеко.

Входная дверь открывается с треском, и я сразу замечаю, что моя квартира уже не та, из которой я вышла вчера. Свечи Камиллы расставлены в гостиной, мерцая на журнальном столике и кухонной столешнице. Она накинула прозрачный шарф на торшер рядом с диваном и украсила каждую плоскую поверхность растением в горшке.

— О, ты дома, — бормочет Камилла над гвоздями, которые держит в зубах. Она выплевывает их себе на руку, как только понимает, что Талант следует за мной, и кладет молоток на кофейный столик, — Что ты думаешь об этом?

Я сразу узнаю искусство, которое Гэри подарил мне на протяжении многих лет на стенах. Это единственное в своем роде напоминание о том, как я каждый раз входила в его кабинет и становилась на колени на мраморный пол, чтобы служить ему. Я не принимаю подарков от клиентов, и эти картины не должны были быть исключением. Их красота загипнотизировала меня, но теперь мне кажется, что я окружена своими неосторожными действиями.

— Я нашла эти прекрасные картины в шкафу в прихожей, — Камилла держит современную картину, которую она вешала, когда мы вошли, — Не могу поверить, что ты все это спрятала.

Все, что я могу сделать, это не сорвать картины со стен и не разорвать их в клочья голыми руками. Никто, кроме меня, не знает, во что обойдется обладание столь желанными произведениями искусства. Я приложила непомерные усилия, чтобы уменьшить то, кем я являюсь в глубине души — жестокой, расчетливой и бессердечной — чтобы вести Камиллу, не пугая ее, и показать Таланту, что я могу быть больше, чем шлюхой. Но в какой момент я начала принимать это за реальность?