Доля Пути: Долг - Константин Пирожков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Всё, что ты сказал..., — спустя несколько бесконечных мгновений, заговорила она. — Кхм... Твои обвинения справедливы... лишь отчасти, знатный. Но, я не имею права обсуждать с тобой политику Семьи.
Она грациозно присела, подняла мои пиджак и футболку и протянула мне.
— Тебе не нужно больше ждать нападения. Прошу, отзови свои чары и позволь мне предложить... хотя бы промежуточное решение.
Сложив и убрав нож в карман, я взял свою одежду и ответил:
— Я верю твоему слову, знатная, но у меня есть встречная просьба. Пусть приведут заложников, я хочу убедиться, что они живы.
Она кивнула и сказала, не оборачиваясь:
— Асаф!
Через минуту, двое кровососов привели Мустафу и Лале. Мысленно, я вздохнул с облегчением — хозяин гостиницы и его дочь не выглядели жертвами зверских пыток. Шахноза повернулась к ним.
— Прошу, подойдите ко мне.
Оба пленника, похоже, не до конца понимали, что происходит, они опасливо озирались по сторонам.
— Действительно, ребёнок, — задумчиво протянула Наследница, разглядывая Лале. — Сколько тебе лет?
— Е... кхе-кхе... Ей шестнадцать, Асылчи, — ответил Мустафа за дочь, которая, очевидно, пребывала в глубоком шоке.
Стихийница взяла Лале за плечи и приблизила к ней своё лицо.
— Тебя... обижали?
Лале мелко и часто затрясла головой в отрицательном жесте. Но, эмпатия что-то подсказала Шахнозе — она опустила взгляд провела своей рукой по кровоподтёку на предплечье девочки-подростка.
— Кто это сделал? Не бойся, скажи правду? — произнесла она доверительным полушёпотом.
Одного мимолётного движения глаз Лале ей хватило. Наследница резко повернула голову и вонзила взгляд в одного из тех, кто привел заложников в холл.
— Эрадж! — тихо и без эмоций сказала она.
В одно молниеносное движение, начальник охраны переместился к кровососу и сбил его с ног. Гулкие звуки ударов, голубоватые вспышки усилений кмета, треск костей и вопли избиваемого — разорвали тишину. Очередной удар пришелся в лицо, после чего крики и стоны превратились в мычание, а потом и оно стихло — вампир потерял сознание.
На протяжении всего процесса наказания, Шахноза смотрела на Патриарха, а тот стоял опустив голову.
— Довольно! — бросила Наследница и снова повернулась к отцу и дочери. — Семья Халилшах приносит вам свои извинения. Ступайте к своему спасителю.
Она указала рукой в мою сторону. Мустафа и Лале, не веря своим глазам, пошли ко мне и встали за моей спиной. Приняв решение, я вынул из кармана кристалл и начал "сворачивать" раскрытую Печать обратно. Это гораздо труднее, чем раскрытие, но я справился. Светящиеся доли закружили вокруг меня хоровод, а затем втянулись в кристалл, который вновь стал темно-серым и непрозрачным. Краем глаза заметил искру какого-то восторженного благоговения в глазах стихийницы. Потом подумаю об этом. Я потом, вообще, хорошенько подумаю. Надо уже начинать.
Наследница благодарно кивнула мне и вновь заговорила:
— Я вынуждена признать, что у меня недостаёт знатности для окончательного решения этого конфликта. Мой отец — Мастер, признанный Брат Огня. Знатный, призна́ешь ли ты его право — стать... арбитром в вашем споре?
— Да.
— Через пять недель, в главной резиденции Семьи, состоится приём в честь Дня рождения моего младшего брата. Сейчас... отец занят неотложными делами, но к тому времени освободится. Я приглашаю тебя на это торжество.
— Я буду там.
— Это кольцо — мой фамильный перстень. Прошу сохрани его до нашей следующей встречи.
Я взял перстень и надел его на мизинец правой руки.
— Все присутствующие, слушайте внимательно, ведь это — слово Семьи. Через пять недель мой отец — Глава Семьи Халилшах — рассудит обе стороны этого спора. Асаф! Если за это время с Идущим или его людьми что-нибудь случится, я сама вырву твоё сердце — на это моих полномочий хватит. Ты понял?
Всего на секунду задержался Патриарх с ответом, глядя исподлобья и тяжело дыша. — Эрадж резко развернулся в его сторону, шестеро кметов, за спиной лидера Улья, шагнули ближе, звякнули клинки мечей, задевая металлические бляхи на одежде воинов.
— Я понял, Наследница, — выдавил из себя Патриарх, застыв и косясь на лезвие, что было ближе всех.
Стихийница посмотрела мне в глаза, затем поклонилась.
— Не смею больше отнимать твоё время, знатный.
Я поклонился молча. Развернулся на деревянных ногах, показал рукой Мустафе и Лале на выход и зашагал вслед за ними.
***
Самолёт оторвался от взлётной полосы и начал набирать высоту. Толстое стекло отчасти заглушало звуки, отчего особенно удивительным казалось зрелище, как многотонная груда металла с лёгкостью побеждает гравитацию. Этот лайнер уносил Мустафу и Лале в Стамбул, где живут их дальние родственники.
Выйдя из здания, где обитал Улей, я несколько минут не мог собраться с мыслями. Остатков моральных сил хватило на то, чтобы добрести до скамейки в местном сквере, плюхнуться на неё и начать набивать трубку дрожащими руками. Здесь нас и догнал молодой парень, с эмблемой Семьи Халилшах на шевроне куртки — огненно-рыжий барс с белоснежными крыльями, поднимает переднюю лапу, как бы продолжая идти. Дружинник передал Мустафе небольшой пакет, в котором оказалось несколько десятков тысяч свободно конвертируемых денег. Дальше, я позвонил Мухе. Тот приехал на новом старом микроавтобусе и привёз, по моей просьбе, похожий пакет. Мустафа отказывался, каялся в том, что участвовал в записи того видео с фото Сабрины, Лале, наконец, расплакалась...
Успокоив обоих и уверив в том, что их вины нет, я спросил — куда их отвезти? Оказалось, ещё вчера, Мустафа, выпроводив всех постояльцев и собрав наспех вещи, решил улететь с дочерью в Турцию, как говорится, переждать. Группа
