Ultima Ratio 2. Утро псового лая - Вадим Львов

креста каждый, после чего кто – то из прихожан вынес деревянный гроб, который, который под молитвы и пение псламов понесли в сторону городского кладбища, а народ крестным ходом шел следом за настоятелем храма. На окраине кладбища деревянный гроб опустили в специально вырытую яму на городском кладбище, расположенном вблизи церкви. Батюшка открыл крышку гроба и положил туда символы польской государственности: красно – белое полотнище польского флага, польский герб и аккуратно сложенную форму польского офицера, после этого крышку гроба закрыли и заколотили гвоздями. Батюшка бросил горсть земли поверх гроба, после чего каждый из прихожан последовал его примеру. Длинный поток желающих принять участие в символическом захоронении Польши не иссякал полчаса, прежде чем могилу окончательно засыпали землей при помощи совковых лопат.

Празднично одетая манифестация с украинскими флагами, женщины, дети, мужчины и старики, многие одетые в национальные костюмы проследовала на Рыночную площадь, где был второй этап представления. Журба, Драч, Полищук, Вакарчук и Фандера, наскоро надев нарукавные повязки желто – голубого цвета, закинув карабины за спину, последовали вместе с колонной. Кто-то из толпы затянул песню, жители Стрыя нестройным хором, но зато дружно его поддержали.

Ще не вмерли України і слава, і воля,

Ще нам, браття молодії, усміхнеться доля.

Згинуть наші воріженьки, як роса на сонці.

Запануєм i ми, браття, у своїй сторонці.

Душу й тіло ми положим за нашу свободу,

І покажем, що ми, браття, козацького роду.

Наблюдая за манифестацией Журба понял, что наверное сегодня один из самых счастливых дней в его жизни. Украина стала независимой, пускай и не надолго. Будучи человеком образованным, он понимал, что быть Галичине либо под фрицами, либо под москалями. Но это в любом случае на порядок лучше, чем польская оккупация. Проклятые ляхи, что угнетали его народ веками, прячутся в своих конурах, сейчас нужно лишь набрать побольше скарба и домой к Василине. А там уже свадебку сыграют, мебель в квартире обновят, можно будет детишек нарожать, а там уже будь что будет.

Бурмистш Стрыя, старый лысый лях пан Тадеуш Подольский был сам на себя не похож. С мстительным наслаждением Петро Драч отметил, что некогда чванливый пан, с высокомерием взиравший на хохляцкое быдло, сейчас сам на себя не похож. Это был испуганный, забитый человек, лицо его украшали многочисленные синяки и кровоподтеки, одежда была порвана, взгляд был забитым и жалостливым. Местные волонтеры соорудили что – то вроде импровизированного помоста и виселицы.

Перед помостом стоял седовласый мужчина, с очень интеллигентным лицом, в очках, но при этом одетый в черную кожаную куртку с желто – голубой повязкой. Пан держал в руках американский кольт, рядом с ним стояло еще трое человек. Видимо, его товарищи. Разбавлял эту забавную компанию православный священник.

- Это пан Алексий Ковальчук. – пояснил Драч. – Он член СПУ (3) с семьдесят пятого року и стрыйский киревик дружины самообороны. При ляхах он в общей сложности десять лет провел в тюрьме.

- За что? – спросил Полищук

- Как за что? – в разговор вмешалась стоявшая рядом женщина. – За Украину!

- Он школьный учитель. – продолжил рассказ Петро. – Учил детей украинской мове, несмотря на запрет властей, за это получил три года, вышел из тюрьмы, принимал участие в забастовке украинских селян, даже трассу Львов – Варшава перекрывали, ляхи закатали его еще на пять, а в тюрьме уже добавили два года за то, что он сломал нос охраннику. Эх, знали бы ляхи, что будет война с немцами, не выпустили бы его из тюрьмы этой весной.

Следом за бурмистшем Подольским вывели еще трех человек.

- Это пан Володыевский. – Драч показал на грузного светловолосого мужчину лет пятидесяти, он был хозяином молочного завода тут, помню я еще мальчиком батрачил на его отца, за гроши вкалывал, а этот урод был при отце кем – то вроде помощника. Так всю нормальную работу давал только местным ляхам, постоянно хамил украинцам и называл нас быдлом. Запрещал говорить на работе по – украински, мол мову вашу изрыгать у себя в хлевах будете. Жаль, папаша его сдох раньше, а то я бы этому хамлу сказал пару слов. Но ничего, сынок его за все ответит. Вот это лях (Драч показал Пальцем на высокого, худого пана с черными, как смоль волосами и голубыми глазами, что выдовало в нем потомственного польского шляхтича), председатель суда. Та еще паскуда. Справедливости при нем добиться невозможно. Все решения, все приговоры, все в пользу ляхов. Дыба для него станет достойным завершением карьеры. А это (Петро указал пальцем на мужчину, типично еврейской внешности), самый богатый жид Стрыя. Наш ростовщик. Эта сука похлеще их троих будет. Жаль, только начальника полиции пана Мосинского здесь нет. Эта паскуда как только почуял, что пахнет жаренным, так куда – то слинять успел. Но ничего, и до него доберемся.

- Браты и сестры, украинцы. – Алексей Ковальчук – начал произносить свою речь хриплым, простуженным голосом, периодически покашливая. Похоже, в польской тюрьме он успел подцепить туберкулез. – Вот и настал тот день, когда мы можем собраться на этой площади, на площади нашего с вами славного города, надев на себя национальные костюмы, взяв в руки украинские флаги можем спокойно говорить на любимой нашему сердцу украинской мове и славить украинских героев. Я десять лет просидел в польских тюрьмах, прошел такое, что многим даже и не снилось, но могу вам сказать, дорогие панове, что ради этого момента я бы не задумываясь, отдал бы еще десять лет своей жизни. Слава Украине!

- Героям Слава! – хором ответила толпа.

- Слава Украине!

- Ляхам смерть!

- Веками польские паны и их жидовские прихвостни угнетали наш народ. Мы были для них быдлом, холопами и существами третьего сорта. Они запрещали наш язык, запрещали нашу культуру, пытались обратить нас в католичество и осквернить наши церкви, забирали наше имущество, грабили нас и убивали. Но настал день, когда Господь проклял Польшу, и она исчезла с карты мира и исчезнет из учебников истории. Но будь проклят тот украинец, что забудет и простит им их преступления. Будь проклят тот, кто когда – либо назовет ляха братом и разделит с ним кров, будь проклят тот, кто протянет ляху руку помощи. Новая украинская держава никому ничего прощать не будет, Украина должна быть украинской. Ляхам место за Саном (4), жидам место в