Принцип неопределенности - Николай Дежнев

После чего оба с деловым, сосредоточенным видом принялись за шашлычок. Нежный, с приправами, он был на редкость хорош. Разговор их сам собой принял прагматический характер.

— В предчувствии нашей встречи я кое с кем проконсультировался, — говорил Шепетуха, поливая баранинку соусом, — мнения совпадают: дело верное! Наймем группу специалистов, они нарисуют нам идеологию, и вперед! — Заметив, что Серпухин хочет что-то сказать, слова ему вымолвить не дал. — Ты прав, от иностранного опыта отказываться не следует. Все эти проповедники, рассуждающие о подсознании и взаимодействии со Вселенной, — ребята ушлые, дело свое знают туго. Эксплуатируя суеверие и страх людей перед неизвестным, они не брезгуют приврать о последних достижениях науки, а в результате ваяют суррогат веры…

Шепетуха потянулся за горчичкой. Воспользовавшись естественной паузой, Серпухин перестал жевать:

— А мы что?

— Мы? Мы тоже будем ваять! — ухмыльнулся профессор и тут же пояснил: — Только цель у нас иная: сеять светлое, доброе, вечное! Для такого благородного дела все методы хороши. Нам с тобой предстоит остановить деградацию нации, и мы ее остановим!

— Легко! — согласился Мокей. — Кстати о национальных ценностях, почему мы пьем французский коньяк, а не водку? — повысил он голос. — Я традиции нарушать не позволю!

Мелькнувший во взгляде Шепетухи испуг сменился уважением:

— Сейчас исправим! Официант!

Серпухин болезненно поморщился. Картинка мира перед глазами дрогнула, Мокею вдруг показалось, что поросшие серым волосом уши Шепетухи увеличились в размере, а сам член Королевского медицинского общества состроил ему черт знает какую рожу. Смежив с усилием веки, Серпухин потряс головой, когда же вновь открыл глаза, профессор с умным видом изучал какую-то бумагу.

— Я тут кое-что набросал, — посмотрел он поверх блестких очков на Мокея. — Потенциальные спонсоры настаивают, чтобы наше учение было не только патриотичным, но и привлекательным, для чего в него следует подмешать немного секса и мистики, а базовые формулировки упростить до уровня понимания идиота. Неплохо было бы позаимствовать кое-что у Бердяева и космистов, это привлечет в наши ряды тех, кто все еще по недоразумению считает себя интеллигенцией. С церковью в полемику вступать не станем, а как бы пройдем стороной, ограничимся прикладной задачей сделать человека здоровым, богатым и счастливым. Больным будем обещать здоровье, бедным — деньги, одиноким и забытым — любовь. Как думаешь, мертвых надо воскрешать?..

Серпухин не ответил. «С чего бы это я так надрался? — удивлялся он самому себе, наблюдая, как с запотевшим графином водки к их столику приближается официант. — На душе как-то муторно и тревожно…»

— Вижу, что не хочешь, — покачал головой Шепетуха, — а надо! Конкуренты давно этим занимаются… Да не переживай ты так, представь лучше, с какой благодарностью встретят новое учение сотни тысяч экзальтированных, сексуально заброшенных теток старшего бальзаковского возраста! Мы дадим им смысл жизни, а что может быть лучше этого? Скажу тебе как практикующий психоаналитик, именно эти несчастные женщины определяют жизнеспособность и дух нации. Не имеющие чем себя занять, они готовы, как сказал поэт, коня на скаку и в горящую избу без противогаза, только в том-то и беда, что коневодство в стране в загоне, а собственность граждан тушат профессиональные пожарные. Нечем им себя занять, совсем нечем, а тут — радость-то какая! Мы со своими прибамбасами, дарящими дамочкам венок… нет, лучше сказать — букет надежд. Мы, мужики, перед этими беззащитными созданиями в неоплатном долгу!

Серпухин икнул:

— И… и к-как же мы все это назовем?

Ответ у Шепетухи был готов заранее:

— Движением радужного счастья Мокея Серпухина! Ты станешь его рупором, знаменем и символом…

Однако рупор, знамя и символ отреагировал на такое заявление неоднозначно. Словами его сомнения было не выразить — с ними, русскими словами, к этому времени возникли трудности, а жесты подходили для этой цели слабо. Мокей даже удивился, как это ими пользуются мимы, уже не говоря об артистах балета.

Семен Аркадьевич воспринял такую реакцию Серпухина по-своему:

— Да не бойся ты, я проверял — никаких юридических последствий! Людям элементарно недостает воли бороться со своими недугами и проблемами, а мы помогаем им пробуждать дремлющие силы организма. Все будет обставлено красиво: думайте о светлом, верьте в лучшее — и ваше подсознание вам поможет!.. Или силы космоса, что одно и то же!.. Или еще какая-нибудь хрень, которую подскажут эксперты. Если ничего из этого не выходит, — сделал он вид, будто умывает руки, — сами виноваты, пеняйте на себя! Значит, не хватило безоглядной веры в помощь Великого Мокея, не добились нужной чистоты помыслов… — Шепетуха гнусненько усмехнулся: — А у кого они, помыслы эти, на грешной Земле чисты?

Однако будущий лидер радужного движения продолжал хмуриться.

— Да не мучь ты себя, — изменил Семен Аркадьевич тон на легкий и дружеский, — американцы на этой бормотухе целую индустрию построили. Вот послушай, я и слова для тебя подобрал. — Он заглянул в бумагу: «Доступ через подсознание в информационное пространство Земли», «оптимизация судьбы посредством космоситуативных медитаций», «аберрация негативных гармоник в бизнесе»! Ну как, нравится? Конкуренты передохнут от зависти!

Притомившийся от обилия слов и выпитого Серпухин слабо улыбался:

— Деньги, Сема, где взять деньги?..

— Да от бабок уже сейчас нет отбоя! — небрежно махнул рукой Шепетуха. — Тот же Ксафонов будет ползать перед нами на коленях, умолять взять у него миллион, а лучше два…

У Серпухина хватило сил на то, чтобы выразить сомнение:

— Нет, не будет!

— А я говорю — даст! — настаивал Семен Аркадьевич. — Знаю я его как свои пять пальцев, от мании величия лечил. Между прочим, профессиональная болезнь российских политиков, переходящая при сезонных обострениях в манию преследования… — подмигнул со значением, — преследования собственного народа! Не забывай, Мока, те, кто для нас члены радужного движения, для других потенциальные покупатели и избиратели!

И, трезво оценив состояние своего компаньона, помог Серпухину подняться из-за стола. Проводил, обняв за плечи, на улицу, посадил в такси, поцеловал на прощание:

— Береги себя, Мокей, береги! Ты теперь народное достояние, золотому запасу до тебя как до небес!

Бытует мнение, что природа не терпит пустоты, не любит ее и человек. Если уж затеял дело, то не отлынивай, а доведи его до конца. Начал пить с полдня, продолжай без перерыва до ночи, иначе в образовавшуюся брешь хлынет бессмысленность бытия, от которой людям в жизни некуда деться. А тогда уж пей не пей, ничего не поможет!

Добравшись до дома, Серпухин незамедлительно рухнул на диван и проспал мертвецким сном до вечера. Продрав с трудом глаза, чистой радости с бодрящей свежестью не испытал. Именно в таком сумеречном состоянии сознания и нашла его Крыся. Завернувшись, как в плащ, в старый халат, Мокей стоял в позе Наполеона перед открытой балконной дверью и не отрываясь смотрел в глубину парка. Тяжестью черт и неподвижностью фигуры он напоминал памятник и был так же разговорчив. Выпить для бодрости духа водки отказался с таким негодованием, как будто Крыся предлагала ему стакан яда, но постепенно отошел от столбняка и даже сумел, пусть и несвязно, сказать несколько слов о событиях прошедшего дня.

— Это именно то, о чем я говорила, — обрадовалась Крыся, — судьба дает тебе шанс!

Ответом ей было неразборчивое мычание, но основную мысль понятливая девушка ухватила.

— А вот тут ты не прав! — заметила она, наливая себе мартини. — Нельзя ко всему так серьезно относиться, бери пример с Шепетухи. В конце концов, почувствуй себя актером, а трагедия это или комедия, выяснится по ходу пьесы…

Продолжая в мимической манере диалог, Серпухин скривился.

Реакция на эту его реплику последовала незамедлительно:

— А что ты хочешь, придется привыкать к мысли, что жизнь веселая, но не всегда удачная шутка!..

Прикончив одним глотком вермут, Крыся подошла и обняла Мокея за шею, приложилась губами к его уху:

— Если уж окончательно перешел на язык жестов, дай знать, кто первым пойдет в ванную: ты или я…

24

Погрузив едва державшегося на ногах Серпухина в такси, Шепетуха вернулся в ресторан и еще долго сидел и чашку за чашкой вливал в себя крепчайший бразильский кофе. Несмотря на все ухищрения пить меньше Мокея, он успел порядком нагрузиться, а это, как известно, плохо способствует взаимопониманию с начальством. Возвращаясь к встрече с Серпухиным, бывший леший перебрал в уме все ее эпизоды и результатом остался доволен. И действительно, если с утра Мокей был самым обыкновенным малым, каких тринадцать на дюжину, то по прошествии всего нескольких часов он превратился в крупного провокатора, способного вести на заклание сотни, а то и тысячи людей. Тут, правда, Шепетуха себе льстил, работа по лепке задуманного образа еще только предстояла, но, как говорится, лиха беда начало, принципиальное согласие Мокея было получено. Переполнявшее мелкую сущность чувство гордости просилось наружу, сердце лжепрофессора алкало награды, и, расчувствовавшись, он позволил себе еще одну рюмочку коньячку. Если где-то и вкралась ошибка, самокритично допускал Шепетуха, то исключительно мелкая, в то время как зыбкая грань правдоподобия нигде не была перейдена. В любом случае, как дал понять Нергаль, случившиеся недочеты будут скорректированы Крысей Брыськой, однако о роли ее в проводимой операции бывший леший мог только догадываться.