Любовь без обязательств - Изобел Карр

Она не сделала ничего дурного. Ей не за что было извиняться, от нее не требовалось никаких объяснений. Герцогиня даже не сможет обвинить ее в корысти, поскольку она не получила от ее сына ни пенни. Тем не менее, Виола все-таки сильно волновалась, и ей пришлось собрать все свои силы, чтобы не дрожали ноги и не дергались коленки.

Герцогиня шире раскрыла занавески и молча стала внимательно рассматривать ее в свете дня. Виола постаралась не отводить глаза.

Через несколько минут, показавшихся ей вечностью, мать Лео громко вздохнула и проговорила с едва заметной улыбкой:

— Дочь говорила, что вы стойкая женщина.

У Виолы открылся рот, и она так поспешно закрыла его, что зубы щелкнули. Герцогиня опустила глаза, чтобы расправить юбки, старательно укладывая складки на коленях, — как будто собиралась позировать для портрета.

— Это так не похоже на моего мальчика — связаться с куртизанкой. Если бы мне сказали, что он сбежал с женой кого-то из своих многочисленных приятелей, я бы и то меньше удивилась… Как я слышала, мне надо сказать вам спасибо за то, что вы выручили мою дочь из серьезной неприятности. Что ж, благодарю.

— Дети — это немалое испытание, и я должна признать, что поскольку я тоже не была подарком для моего бедного папеньки, то, похоже, Бо — это справедливое воздаяние.

Герцогиня снова стала пристально рассматривать Виолу.

— Мне бы хотелось из ваших собственных уст услышать объяснение, почему я вижу вас в таком состоянии. До конца своих дней буду клясться, что мой Лео не мог поднять руку на женщину — даже ту, которая его спровоцировала на это. А вы не показались мне особой, кто легко стерпит подобное обращение.

Виола резко втянула в себя воздух и задержала дыхание. Ее руки смяли тонкое полотно юбки, и она судорожно сглотнула. Возможно ли рассказать только часть всей истории? Что уже известно герцогине?

— Я могу заверить вашу светлость в том, что ваш сын здесь ни при чем.

Герцогиня выгнула бровь.

— Вам следует знать, что Лондон переполняют слухи. В одном варианте истории говорится, что Лео застал вас с другим мужчиной, убил вас обоих и тайно вывез трупы из города. Я рада убедиться в том, что хотя бы это явная ложь. В другом — как будто вы с ним поругались и, избив вас до полусмерти, он увез вас в неизвестном направлении и запер, словно мой сын — барон Синяя Борода. Лично мне больше всего нравится тот вариант, в котором он сражался из-за вас на дуэли и ранил противника.

Мать Лео очень внимательно наблюдала за ее реакцией, Виола пыталась дышать ровно. Известно ли герцогине о том, что в этой истории замешан ее племянник? И если она знает об этом, что именно ей сказали?

У Виолы задрожали пальцы, и она поспешно сжала руки в кулаки.

Карета закачалась, делая резкий поворот. Послышалось щелканье кнута — и движение экипажа ощутимо ускорилось. За окном быстро исчезала липовая аллея, которая вела к Дарему.

Матушка Лео выставила зонтик вдоль дверцы, словно закрывая на засов ворота замка.

— Когда я путешествую, то не люблю терять времени.

— Понимаю…

— Что бы ни произошло на самом деле, — прервала ее герцогиня, глядя на нее еще более жестко, — могу ли я заключить, что с тем, кто сотворил такое с вашим милым личиком, разобрались?

— Да, ваша светлость, но, право…

— Нам с герцогом надо решать, как спасти сына от смертной казни?

— Ну что вы, ваша светлость. Думаю до этого не дойдет.

У нее все отчаяннее колотилось сердце. Как можно помешать женщине с такими проницательными глазами препарировать тебя до тех пор, пока она не будет знать все тайны, которые у тебя когда-либо имелись? Виоле казалось, что рассказ о том, что именно сделал Лео и почему он так поступил, виден на ее лице так же четко, как синяки, оставленные на нем его кузеном.

— Хорошо, можете оставить при себе ваши секреты. Я готова была бы спорить на фамильные рубины, что ни один мой ребенок не был бы настолько глуп, чтобы задерживаться в Англии, имея причину бежать. Однако мне и в голову не пришло добавить к раскладу вас.

— А теперь, когда вы это сделали?

Герцогиня улыбнулась — и по спине у Виолы пробежали мурашки. С этой женщиной лучше не спорить, тем более что под маской безмятежности скрывалась редкая проницательность.

— Ну, милая моя миссис Уэдон, теперь я поняла, что мне надо узнать о вас побольше, прежде чем делать какие-либо выводы.

— И потому вы меня похитили?

— Если вы считаете нужным это так назвать — что ж. — Герцогиня пожала плечами. — Скажу проще: мне хочется составить о вас собственное мнение.

— Вот как? Давайте выложим карты на стол, ваша светлость. Вы желаете, чтобы я отказалась от покровительства вашего сына, а возможно, и вообще покинула Англию. Правильно?

— Не совсем, милочка. Хотя в чем-то вы правы. Кто знает, как лягут карты?

Дворецкий встретил Лео у дверей с крайне расстроенным выражением на морщинистом лице. Казалось, он уменьшился в размере под своим париком, словно улитка, втянувшаяся в свою раковину. Из-за закрытой двери гостиной доносился отчаянный вой.

Лео бросил на дворецкого Пилчера встревоженный взгляд и быстро прошел по коридору. В гостиной он обнаружил Пен, которая охраняла номер «Журнала для джентльменов». Записка, которую он вложил между страниц, расплылась из-за собачьей слюны, обложка была основательно истрепана.

Он погрозил пальцем собаке и осмотрелся. Казалось, что все остальное было в полном порядке. Когда Лео снова пошел в холл, Пен, скуля, шла у него по пятам.

— Пилчер, вы сегодня видели миссис Уэдон?

— Да, милорд.

Лео пристально посмотрел на дворецкого, отметив, что тот отводит взгляд и сутулит плечи. Всей своей позой он походил на человека, который ждет побоев.

— Вы что-то хотите мне сказать?

Слуга судорожно сглотнул, быстро заглянул Лео в глаза — и снова понурил голову.

— Она приказала не отдавать вам записку до вечера, милорд.

У Лео оборвалось сердце. Шахматные плитки холла на секунду закружились у него под ногами, потом резко остановились. Она его бросила. Взяла и бросила. Теперь, когда он позволил себе немного расслабиться.

Пен обошла вокруг него, и ее скулеж сменился досадливым ворчаньем. Лео почувствовал, как его пульс выравнивается. Пен ведь здесь! Виола ни за что не уехала бы из Дарема без своей собаки. Уж в этом-то он уверен!

Он перевел дыхание и посмотрел, как его дворецкий неловко переминается с ноги на ногу. Его руки нервно теребили карман ливреи: старик явно что-то прятал там. Лео обуздал свое нетерпение и молча протянул руку. Орать на Пилчера было бесполезно: это могло только ухудшить ситуацию. Он и без того выглядел расстроенным. Еще немного пошарив в кармане, дворецкий протянул ему сложенный лист бумаги, запечатанный щедрой каплей красного сургуча, на котором видна была слишком хорошо ему знакомая печать.