Правда о допетровской Руси. «Золотой век» Русского государства - Андрей Буровский

Впрочем, гораздо больше похож коч на суда Северной Европы — те суденышки, которые строились в Швеции, Норвегии, Шотландии, Англии. По классификации, разработанной в Лондоне страховым агентством Ллойда, коч — это «северная каракка», ничем не хуже других разновидностей.

О качествах коча говорит хотя бы то, что на этих судах поморы регулярно ходили к архипелагу Шпицберген, Свальбарду норвежцев, преодолевая порядка 2000 километров от Архангельска, из них 1000 километров по открытому океану, вдали от берега; добирались они до 75–77 градуса северной широты. «Ходить на Грумант» было занятием почетным, но достаточно обычным. Более обычным, чем для голландских матросов плавание в Южную Америку вокруг мыса Горн.

О том, что русские регулярно бывают на Груманте — Свальбарде — Шпицбергене, в Европе знали еще в XV веке.

Тем более регулярно плавали поморы вдоль всего Мурманского побережья; огибая самую северную точку Европы, мыс Нордкап, добирались до Норвегии и лихо торговали с норвежцами, причем продавали готовую промышленную продукцию: парусное полотно, канаты и изделия из железа. А покупали сырье — китовый жир и соленую рыбу. В 1480 году русские моряки попали в Англию и после этого посещали ее неоднократно.

Считается, что английский моряк Ричард Ченслер в 1553 году «открыл» устье Северной Двины, Архангельск и Холмогоры. Он был принят варварским царем Иваном IV и погиб во время кораблекрушения в 1555 году, возвращаясь из второго плавания.

Не буду оспаривать славу британских моряков. Позволю себе только добавить, что поморы тоже «открыли» родину Ричарда Ченслера и были приняты его… цивилизованными сородичами за 70 лет до того, как Ченслер «открыл» их самих. А в остальном — все совершенно правильно.

Виллем Баренц в 1595–1597 годах «открыл» море, которое носит его имя, «открыл» Шпицберген и остров Медвежий и погиб, «открывая» Новую Землю. Нисколько не умаляю славы Виллема Баренца и его людей. Это были отважные моряки и смелые, самоотверженные люди. Каково-то им было плыть по совершенно незнакомым морям, мимо варварских земель, подумывая о Снежной королеве, морском змее, кракене, пульпе, гигантском тролле и других «приятных» существах, обитающих, по слухам, как раз где-то в этих местах!

Нет, я не издеваюсь! Я искренне снимаю шляпу перед этими отважными людьми; я уверен, что В. Баренц, умерший от цинги где-то возле северной оконечности Северной Земли и похороненный в ее каменистом грунте, на сто рядов заслужил бессмертие; что море названо его именем вполне обоснованно.

Только вот плавали по этому морю уже лет за пятьсот до Баренца (следы пребывания новгородцев на Груманте и Новой Земле датируются X веком), а от цинги не умирали потому, что умели пить хвойный отвар и есть сырое мясо и сало. И вообще, не видели в этих путешествиях никакой героики, потому что совершали их регулярно, из поколения в поколение и с чисто коммерческими целями. Ну дикари, что с них возьмешь…

А поскольку кочи должны были ходить все-таки в северных морях, их корпус был устроен своеобразно — обводы судна в поперечном разрезе напоминали бочку. Форма изгиба рассчитывалась так, что если судно затирали льды, то эти же льды, стискивая борта судна, приподнимали его и становились уже неопасны.

Таким образом были рассчитаны обводы полярного судна «Фрам» («Вперед»), построенного по проекту Фритьофа Нансена. И расчет оправдался! Когда «Фрам» затерли льды, его корпус поднялся почти на полтора метра, и лед не смог его раздавить.

И таких кораблей на русском Севере в XVII веке действовало одновременно несколько сотен! Позже я расскажу, куда девался этот флот и какова его историческая судьба.

А кроме того, вынашивались планы создания флота и на южных морях, и на Балтике. Алексей Михайлович вел переговоры с правительством Курляндии — нельзя ли завести свой торговый флот в Риге и Ревеле (Таллине)? Курляндцы отказали, но важен сам факт — Алексей Михайлович и его правительство всерьез думали об этом. Пусть порт в Архангельске имел торговый оборот в полмиллиона рублей (деньги совершенно фантастические), но ведь для Руси это был, так сказать, пассивный оборот — не русские купцы ехали куда-то, а к ним приезжали западные иноземцы. А хотелось, как видно, уже иного.

При Алексее Михайловиче предпринята и еще одна попытка — создать флот на Каспийском море. Иноземцы очень уж настойчиво просились торговать с Персией, очень уж умильно обещали и слишком уж большие деньги… Ордин-Нащокин подсчитал… и стал уговаривать свое правительство начать торговать самим. Благо живущие в Персии армяне подали челобитную, просили разрешения торговать через территорию Московии. Мол, приходится им продавать шелк через Турцию, и оттого очень обогащаются неверные. Так пусть лучше обогащаются единоверцы-христиане, а армянские торговцы будут в большей безопасности.

Подписав договор с армянами, Афанасий Лаврентьевич побеспокоился и о создании флота, который мог бы ходить в Каспийское море. Делать корабли велено было в Коломенском уезде, в селе Дединове, и служилый иноземец Иван ван-Сведен объявил в своем приказе о найме четырех корабельщиков во главе с Ламбертом Гелтом, а полковник Корнелиус ван-Буковен отправился в Вяземский и Коломенский уезды осматривать леса. Плотников и кузнецов для строительства кораблей велено было набирать из жителей села Дединова, причем особо оговаривалось — брать «охотников», а никого не принуждать силой.

Первоначально планировали сделать первый корабль к весне 1668 года, но дело затянулось: сначала плотники не хотели идти на незнакомую работу. Пришлось сначала дать им «кормовые деньги», а потом уже приступили к работе, и работали эти 30 плотников плохо. Нужны были канаты и паруса, но опять же канатных дел и парусных дел мастера не хотели идти по доброй воле работать на создании флота. Пришлось велеть не кому-нибудь, а епископу коломенскому найти бичевных и парусных дел мастеров, а «резному мастеру» — вырезать на корабле изображение короны — пришлось везти изображение из Оружейной палаты, но и там его не оказалось… В общем, на местах ничто должным образом не решалось, и буквально каждая деталь типа вышитого орла на корабельном знамени вызывала переписку на уровне первых лиц в государстве. В результате корабль «Орел», яхта, две шнеки и бот спустили на воду только весной 1669 года, и только 13 июня корабль отправился в плавание вниз по Оке, потом по Волге, в Астрахань. Капитаном корабля стал некий Давид Бутлер, выписанный с 14 товарищами из Амстердама. Этот Бутлер представил царю и Думе артикулы, как капитан должен «между корабельных людей службу править и расправу чинить». Артикульные статьи царь подписал, заложив основу для Морского устава России.

В этой истории все очень напоминает классические истории времен Петра I — постройку кораблей, которой руководят иноземцы, голландский капитан и основная часть команды тоже из Голландии, а матросы на корабле и яхте — явно русские.

Но в очень важной детали эта история никак не напоминает «петровские». Население не хочет выполнять никаких непривычных, нетрадиционных работ, пусть даже за плату и по высочайшему распоряжению. Это доказывает, что общество Московии в основе своей остается еще традиционным. Но правительство не ломает этой традиционности кнутом и дыбой, а уговаривает, уламывает, учит людей. По существу, правительство приучает людей к жизни в более гибкой, более динамичной действительности и к жизни по правилам рыночной экономики. Петр I поступал совсем не так.

Жаль, что корабль «Орел», яхта, две шнеки и бот, обошедшиеся в 9021 рубль, так ничему путному и не послужили: в Персии умер шах Аббас, а его преемник вовсе не хотел давать армянам возможность торговать с Московией. Разбои разинцев надолго закрыли волжский речной путь, а когда безобразие кончилось, у кормила внешней политики стоял уже не А. Л. Ордин-Нащокин, а А. С. Матвеев.

Артамон Сергеевич провел совещание с торговыми русскими людьми, и те единодушно высказались за то, чтобы самим торговать шелком, а никому, в том числе и армянам, не позволять. Матвеев приказал никому из русских людей в Персию не ездить и из Персии никого дальше Астрахани не пускать. Тем все и кончилось на долгие годы, почти на столетие.

А что сталось с самим «Орлом»? Тут, видите ли, дело такое… Тут, понимаете, прогрессивное казачество и не менее прогрессивное крестьянство восстало против своих угнетателей, и среди прочих революционных актов Степан Разин сжег корабль «Орел»: как дело царское, барское и народу глубоко ненужное. Даже своей гибелью злополучный «Орел» предвосхитил многие и многие события позднейшей истории…

Забегая вперед, скажу еще и о намерениях царя Федора Алексеевича и Василия Васильевича Голицына создать флот на Черном море.

Строить корабли этого флота предполагалось под Воронежем, как раз там, где кончаются знаменитые воронежские дубравы. Из корабельных дубов думали возводить корабли, рассчитывая использовать их в войне с турками как своего рода секретное оружие. Дело в том, что долгое время считалось, будто из Дона нельзя вывести корабль — в устье скорость течения резко падает, река откладывает здесь песок, и глубины в устье гораздо меньше, чем в реке под Воронежем. Но казаки доносили — если ветер с моря, глубины в устье Дона увеличиваются так, что корабль вполне можно провести. По заданию Москвы казаки измерили эти глубины, и получалось: корабли удастся провести в Азовское и в Черное моря, использовать в войне против турецких крепостей в Крыму, да и самого Константинополя.