Подвиг в прайс не забьешь - Андрей Негривода

– Андрей! Андре-эй!

Он открыл глаза.

– К тебе гости...

Потом в поле его зрения вплыла Лина...

«...Мать твою! На хрена же ты пришла, сука!..»

– Привет...

Она склонилась над кроватью и поцеловала его в лоб, так как все остальное лицо, кроме глаз и ушей, закрывала кислородная маска... Только Андрей расценил этот поцелуй по-своему:

«...Как покойника... В лоб!.. Ну, нет! Теперь, когда у меня не вышло ничего, теперь уже не дождетесь! Я сказал! Не дождетесь! Суки...»

Он посмотрел на миловидную медсестричку, которая ловила каждый его жест, пожирая глазами своего такого «дорогого» пациента, и еле-еле зашевелил губами. Света-Полина тут же прильнула к его маске ухом.

– Руч-ку-дай и бу-ма-гу... – выдавил он из себя.

Нет... Это испытание на прочность, которое Филин «со скуки» устроил сам себе, было, наверное, самым суровым...

Медсестра подложила под его руку тетрадь, воткнула в пальцы карандаш и замерла рядом с его кроватью в стойке «гончей, которая учуяла дичь и уже готова за ней нестись»... Она уже прямо сейчас была готова на любой его каприз, потому что... Потому!.. Мать его все за ляжки!!!

Говорить Андрей сейчас не мог, но он надеялся, что хотя бы сможет написать... Только... Все его члены теперь отдыхали от тридцати трех лет трудов праведных и не очень, но без выходных... Это ж какая машина такое выдержит? Какой механизм?! Вот и взяли его руки-ноги отпуск «за свой счет»... Продолжительный или нет – это уж как повезет их «работодателю»...

– По-мо-ги мне, – пошевелил он губами.

И медсестра в тот же момент приподняла его руку.

Пальцы действовали хоть и плохо – но они все же «остались верны хозяину»...

И после двух минут мук на тетрадном листе появились слова:

«Уходи! Мне больно тебя видеть! Потом придешь, если захочешь...»

А потом был еще один посетитель... Хирург.

Он пришел к Андрею уже после обеда, судя по тому, как ушло солнце из окна и его прямые лучи перестали слепить глаза Филина. Врач находился в каком-то странном, возбужденном состоянии. Он пощупал пульс Андрея, почмокал губами и задал тот вопрос, который, скорее всего, не давал ему покоя:

– После томографического исследования выяснилось, что у вас пробита диафрагма, перфорирован желудок и довольно основательно задето левое легкое... С легким мы разберемся немного позднее, потому что сейчас вы все равно находитесь на «искусственном дыхании», а вот с остальным... Скажите... Согласны ли вы на операцию желудка?..

Вопрос был настолько неожиданно глуп, что Андрей даже не нашелся, что ответить сразу.

«...Епт твою мать! И это хваленая израильская медицина?! Они что, по поводу любой болезни спрашивают у пациента о его согласии? А если бы я был без сознания? И не один день, а, к примеру, неделю или две? У кого бы они тогда спрашивали согласия? У моей задницы или ждали бы моего личного „возвращения“?!. Вот это мудачье так мудачье!..»

Андрей беспомощно посмотрел на медсестру и попросил взглядом карандаш и тетрадь. А потом с ее помощью еще минут пять корябал на той тетради свой ответ:

«А если бы я сказал нет, они что, действительно ничего не делали бы?»

Девушка прочитала, улыбнулась и ответила хирургу одним словом:

– Кэн![45]

Через час его укатили на специальной кровати-каталке в операционную...

...В следующий раз Андрей очнулся утром следующего дня...

И... Начало совершаться маленькое чудо...

Абсолютно беспомощный после двух подряд операций еще 5 марта, уже 8 марта Андрей сумел пройтись по коридору метров десять... А 10-го попросился в душ. Да-да! Именно в душ!.. Ему было очень неловко все это время, что две симпатичные девушки ворочали его, отирали и обмывали прямо в кровати... Хотя и знал истинную подоплеку такой заботы... Но как бы там ни было... Теперь он решил, что если не дано ему было «отбросить коньки» сразу, то теперь он сделает все, чтобы побыстрее встать на ноги!.. Хотя не особенно-то это и получалось... Но...

«Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто не желает!..»

Левое легкое, контуженное очень близким выстрелом, свернулось, скукожилось и никак не желало разворачиваться обратно, сколько его ни прокачивали воздухом... А вот в самой больнице Филин уже на третий день своего в ней пребывания стал местной достопримечательностью... Евреи вообще очень «любят» поболеть, и случись что, то страдальца более несчастного не найти в целом свете! А уж если бы с «местным» случилось то, что случилось с Андреем, то он встал бы с постели только к старости, наверное... Поэтому и бегали на него посмотреть и просто поздороваться со всей больницы не только медсестры и нянечки, а даже вполне солидные врачи! И когда они видели его с кучей всяческих трубок, торчащих из его тела, опирающегося на штатив для капельниц, медленно, но упорно вышагивающего по коридору отделения реанимации в сопровождении двух медсестер, то... Эпитет «мишуга русит»[46] стал его очередным «именем»...

15 марта его на машине «Ambulance» увезли из больницы Нетании за семьдесят километров в город Петах-Тиква, в огромнейший, самый крупный в стране и самый современно оснащенный медицинский центр имени Ицхака Рабина. Потому, что так и не пожелавшее развернуться легкое Андрея надо было удалять, а такие операции могли делать только здесь...

...И было его третье «пробуждение ото сна», 17 марта...

И долбившая постоянным, назойливым дятлом мысль:

«...У меня есть всего несколько дней! Надо „подниматься“! Я просто обязан теперь быть в форме! И позвонить отцу! Обязательно позвонить и поздравить! И знать им, моим старичкам, ничего не надо!.. Давай, Андрюха, вставай и иди! Ты должен!..»

Да... Теперь он был должен сделать это... Просто обязан!.. Его отцу, «Папе Леше», 26 марта в этом году исполнялось 70... Круглая, серьезная дата! Юбилей!.. И не позвонить, не поздравить своего отца Андрей не мог. Да он, если честно, даже не представлял себе, что этого не сделает! Но было малюсенькое такое условие... Ему, до этого времени перенесшему три операции, жизненно необходимо было «выйти» из больницы! Выписаться, предварительно доказав медикам, что он готов «функционировать» дальше без их помощи... А на все про все оставалась неделя...

Неделя на то, чтобы вновь проявить характер и заставить отступить болезнь...

И Филин начал трудиться... Над своим телом и духом...

...Было странно прохладное для этого времени года в Израиле утро 25 марта, когда Андрея, сидевшего в кресле-каталке, выкатили из вестибюля больницы на свежий воздух. Медсестра прокатила его еще метров двадцать и остановилась у края тротуара, ожидая уже подъезжавшее к ним такси...

Андрей ехал «домой»...

Он ехал в дом, который до этого никогда не видел...

«...Я сняла тебе отдельную комнату в квартире с хозяйкой... – вспоминал он по дороге в Нетанию слова Лины, сказанные ему по телефону пять дней назад. – Заплатила за месяц вперед и перевезла все твои вещи... Денег потратила немерено! Целых пятьсот баксов!.. А то тут ко мне и полиция по поводу тебя ходит, и социальные работники, и твои сотрудники с работы... На хрен мне вся эта „радость“ нужна?!! И тебе там будет спокойнее... Короче... Я сказала, что ты теперь живешь отдельно!.. Женщину зовут Софья... Записывай адрес!..»...

«Его женщина» сделала еще один добрый поступок, «позаботившись» о спокойствии «своего мужа»...

...26 марта 2001 года, вечер

Трубка уличного телефона-автомата успела прогудеть всего-то раза три, и на том конце ответили.

– Да? – услышал Андрей такой родной голос своего отца.

– С днем рождения, Дед!

– Спасибо! А кто это?

– О-о! Ну, теперь я точно стану богатым, если родной отец не узнал единственного сына!

– Андрюшка! Здравствуй! – проговорил отец обрадованно. – Как дела?!

– Нормально, батя... Как ты? Как здоровье? Юбилей уже отмечаете? – Он договорил эту несложную фразу и почувствовал, что задохнулся.

– У нас с мамой тоже все в порядке, сынок. Здоровье – в пределах возраста... Где-то болит, где-то не очень... Ну, все в порядке, в общем, как и должно быть... А мы тут собрались посидеть, по-семейному... Родственники, соседи... Тебя, вот, только что вспомнили, а ты и позвонил...

– Понятно... Привет им всем от меня...

– Что-то голос у тебя, сынок, какой-то... Ты сам-то как? Не болеешь?

– Да, простудился тут немного, батя... Ангина... Не страшно...

– Таблетки попей, отлежись!

– Я так и сделаю... Ну, что... Здоровья тебе, Дед! Это самое главное! И водочки много не пей сегодня – не тот возраст уже...

– А я чуть-чуть... Спасибо, сына!

– Ну, все... Пойду я... На работу пора... До свиданья, пока!

– Береги себя, Андрюша! Не болей! Спасибо, что позвонил!

– Все, батя! Всем привет!..

Он повесил трубку и, совершенно обессиленный, уселся рядом с телефоном на парапет.

«...Вот так! Я это сделал! Теперь мои старички будут довольны, а главное – спокойны... Теперь можно будет начать „трудиться“ над собой...»