Значит, я умерла - Хилари Дэвидсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тео? – окликнул меня Клаус. – Ты о чем задумался? Что случилось?
– Клаус, как ты думаешь, мог мой отец убить Кэролайн?
– Что? Зачем?.. Да он на нее надышаться не мог. С какой стати ему было убивать ее?
В памяти ожила моя последняя встреча с женой. В пять утра я своим ключом открыл дверь нашего дома и тихо пошел по лестнице наверх. Мне нужно было взять там кое-какие вещи для сеанса с доктором Хэвен, в том числе потертого плюшевого тигра, которого когда-то купила мне в Берлинском зоопарке мать. Я едва не подпрыгнул, когда понял, что Кэролайн уже встала. Я услышал ее слова: «Может, поднимешься, Бен? Мне просто не терпится. Неужели мы наконец это сделаем?»
Я застыл на месте, но она уже услышала мои шаги и открыла дверь спальни. Увидев меня, пришла в ярость – я понял это по ее глазам. «Что ты тут делаешь? – Живу, если ты забыла», – ответил я.
О том, что случилось дальше, вспоминать не хотелось.
– У Кэролайн был любовник, – сказал я.
– Думаю, что твоему отцу это безразлично, – отозвался Клаус. – Он сам обманывал первую жену со второй, вторую – с твоей матерью, а твою мать… – Он глотнул еще вина. – Единственный человек, кто, по-моему, всегда ненавидел Кэролайн, – это твоя сестра.
Но я уже не слушал. У меня возникла идея. Не исключено, что мой отец действительно любил Кэролайн на свой лад; но его любовь смертельно опасна для тех, кого он любит. Он сумел обернуть себе на пользу ее смерть, а значит, и сама смерть вряд ли была случайной.
Глава 35
Дейрдре
Пришла пора наведаться в логово льва. После смерти Каро я видела племянника лишь дважды, в том числе на похоронах. Поэтому, когда позвонила в дверь, мое сердце буквально рвалось на части между желанием выполнить последнюю просьбу сестры и чувством вины. А тут еще две рогатые гаргульи оскалились на меня со второго этажа, как будто знали, что я задумала…
Дверь открыла няня Глория Ривера, – и расплылась в улыбке при виде меня:
– Дейрдре! Как приятно… – Судя по голосу, она и впрямь была рада. – Тедди будет счастлив увидеть свою тетю.
– Как у малыша дела?
– Нормально. – Она перешла на заговорщицкий шепот: – Но ему одиноко, бедняжке… Отец уехал, а мальчик даже не понимает, что мама больше не вернется.
– Я и то не могу до конца понять, хотя я взрослая.
– Ди-и-и-и! – раздался торжествующий вопль Тедди с верхней площадки. Мальчик побежал вниз; не добежав до конца четырех ступенек, притормозил и прыгнул, приземлившись на четвереньки, как лягушонок.
– Тедди! Нельзя так прыгать! – рассердилась Глория.
– Я – лягушка, – заявил Тедди в ответ. – Лягушки прыгают.
Я обняла его.
– Прыгай, но осторожнее, лягушонок.
– Я могу спрыгнуть с пятой ступеньки, – сообщил племянник. – Хочешь посмотреть?
– Он все время скачет; того и гляди, голову расшибет, – сказала Глория.
Тедди оттолкнулся от меня и бросился вверх по лестнице.
– Пошли играть, Ди-и-и-и!
– Пойду пока, приготовлю ланч, – сказала Глория. – На ланч у нас сыр гриль, потому что Тедди сейчас ест только это, но тебе, если хочешь, я могу приготовить что-нибудь другое.
– Сыр на гриле – самое то, спасибо. – Пусть Глория подольше побудет на кухне, мне это как раз кстати. – Тедди, где ты? – окликнула я, поднимаясь по лестнице. В доме сестры полно арок, статуй и всяких других интересностей, и мне давно хотелось исследовать его, но Каро предпочитала, чтобы мы встречались в ее офисе или в ресторане, так что я почти не бывала здесь.
– Я у папы, – отозвался племянник. Я пошла на голос, толкнула тяжелую деревянную дверь и увидела Тедди, который скакал на широченной кровати со столбиками. – Это остров пиратов! – заявил он.
Панели из темного дерева придавали комнате Тео особый шарм мужского клуба – не хватало только развешанных по стенам оленьих голов, укоризненными взглядами встречающих каждого вошедшего, да струек сигарного дыма, сплетающихся под потолком. Зато стены были покрыты фотографиями, недешевыми имитациями моментальных снимков. На одном Тео с Каро в лодке под парусом. На другом мальчик и девочка на лыжах – мальчик Тео, а девочка, наверное, Джульетта, догадалась я. А вот и Тедди, ползет по гладчайшему газону на четвереньках и тащит в зубах плюшевого мишку.
– Это я! – объявил Тедди.
У окна стоял небольшой письменный стол, а при нем резное деревянное кресло с прямой высокой спинкой – якобинское. В остальном комната выглядела настолько обыкновенной, что я даже слегка разочаровалась: нормальный комод, совершенно предсказуемые прикроватные столики, правда, покрытые обильной резьбой. Ничего подчеркнуто аскетического, но и ничего особенно вычурного.
– А папа знает, что ты скачешь на его кровати? – спросила я и потянула на себя верхний ящик комода – там лежали белые мужские майки. В следующем – трусы. Обойдя всю комнату, я открыла дверь гардеробной, но и за ней не обнаружила ничего, кроме унылых рядов рубашек, костюмов и мужских туфель, и все на открытых полках. Сколько свободного места пропадает… Заглянув в приоткрытую дверь туалетной комнаты, я увидела большую ванну с джакузи. В шкафчике возле раковины тоже не оказалось ничего интересного, только лосьоны для лица и пены для бритья.
– Конечно. А на маминой кровати прыгать нельзя.
После рождения Тедди стало окончательно ясно, что Каро спит одна, в отдельной комнате, которую я никогда не видела. Сестра устроила мне полную экскурсию по дому всего раз, месяца через три после свадьбы, а видеться чаще мы стали после смерти нашей матери.
Тедди спрыгнул с кровати и со стуком приземлился на пол. Ковра в комнате Тео не было.
Снизу раздались поспешные шаги.
– Там у вас все в порядке? – услышала я голос Глории.
– Все хорошо! – крикнула я в ответ, а Тедди сказала: – Вау, я и не знала, что лягушки так громко топают.
Тедди улыбнулся:
– Давай поскачем вместе. Ты готова?
И мы прыжками вышли из комнаты. Племянник скакал впереди, но в коридоре стук от его прыжков гасил ковер. Вдруг Тедди остановился у запертой двери.
– Мамина комната, – сказал он и взялся за ручку, но открывать не стал.
– Давай зайдем.
– Нет. – Тедди вдруг превратился в поборника строжайшей дисциплины и помотал головой: – Туда нельзя.
Я опустилась перед племянником на четвереньки, чтобы поговорить доверительно, как лягушка с лягушкой:
– А почему?
– Мама, – сказал он. В двух коротких слогах
