Шпионский пасьянс - Игорь Атаманенко

В начале 1952 года у Сталина случился первый инсульт. Берия, чувствуя приближение кончины Хозяина, стал спешно обзаводиться союзниками из числа лиц, наиболее приближённых к вождю, которые могли потенциально стать во главе СССР, хотя первым претендентом на этот пост он видел себя, и тем не менее…

Берия, авантюрный игрок, поставил на Никиту Хрущёва и Георгия Маленкова, располагавших в то время реальной властью. Чтобы убедить Хрущёва в своей к нему лояльности, Лаврентий Павлович раскрыл ему тайну чудо-микрофона, установленного в герб США, который висел в кабинете американского посла в Москве.

Никита, в свою очередь, дабы подчеркнуть свою значимость и возвыситься в глазах своего ближайшего соратника Ивана Серова, которого он планировал поставить во главе органов госбезопасности, в случае если сам станет у руля Страны Советов, сообщил тому о ставших ему известных от Берии сведениях.

Сделал Хрущёв это не без умысла, ибо, как и Берия, тоже затеял свою игру, подыскивая союзников среди прославленных полководцев. Зная о близости Ивана Серова к маршалу Жукову, он и сообщил другу о микрофоне.

Неизвестно, дошла ли информация о местонахождении «жучка» до маршала, но к Петру Попову попала…

Вскоре информация о «чудо-жучке» в гербе подтвердится, и Попов получит обильное вознаграждение. Вслед за этим под него, первого «крота» в советских спецслужбах, ЦРУ создаст специальный отдел – SR-9 (Soviet Russia). Возглавит его Кайзвальтер. Со временем он будет курировать и второго «крота» из ГРУ – Олега Пеньковского…

Глава одиннадцатая

Несостоявшийся жандарм

Иван Александрович Серов своё восхождение к вершинам власти начал в 1939 году, когда он, выпускник-неудачник Военной академии имени М.В. Фрунзе, попал под так называемый «бериевский призыв». Майор-артиллерист настолько понравился всесильному наркому, что вскоре стал генерал-майором. По личному распоряжению Берии новоиспечённый генерал был назначен заместителем начальника московской рабоче-крестьянской милиции, через две недели – уже её начальником, а через шесть месяцев – министром внутренних дел Украины и по совместительству заместителем главы НКВД.

Такой головокружительный взлёт простого офицера-артиллериста мало кого мог удивить в то время. Шла жёсткая чистка кадров Красной армии, вернее, истребление командиров среднего и высшего звена. На смену расстрелянным и сосланным в ГУЛАГ офицерам приходили малоопытные и бездарные, зато беззаветно преданные режиму новобранцы.

На Украине судьба свела Серова с Хрущёвым, где тот возглавлял республиканский ЦК. Они подружились, да настолько, что уже в июле 1953 года Хрущёв предложил членам Президиума ЦК генерала Серова для организации ареста Лаврентия Берии. Тогда кандидатура Серова не прошла. Зато позднее по распоряжению Хрущёва он сменил Игнатьева на посту руководителя МГБ, а затем, опять же с подачи друга Никитушки, стал первым руководителем Комитета государственной безопасности при Совете Министров, другими словами, – при Никите Хрущёве, так как тот был его Председателем.

Свою преданность покровителю Серов демонстрировал всегда, но особо – накануне XX съезда партии в 1956 году, когда руководил операцией по чистке партийных архивных конюшен. Тогда Хрущёв пытался «отстирать» свою совесть, стараясь уничтожить материалы, свидетельствовавшие о его инквизиторской деятельности на Украине во время пребывания на посту первого секретаря ЦК.

Под бдительным присмотром Серова в течение шести месяцев, предшествовавших ХХ съезду КПСС, два военно-транспортных самолёта каждую неделю доставляли из Киева в Москву материалы с грифом «Совершенно секретно». Документы с одной по сути резолюцией: «Расстрелять! Ликвидировать как врага народа! Уничтожить как гидру контрреволюции». А подпись одна – Н. Хрущёв…

Впрочем, Иван Серов верноподданно служил своему благодетелю ещё по одной причине. Его отец, Александр Евсеевич, с 1905 по 1917 год состоял в полицейской страже Вологодской тюрьмы. После революции скрылся, дабы избежать праведной мести революционеров-большевиков, а его сын, чтобы беспрепятственно двигаться по карьерной лестнице, утаил от Партии прошлое своего отца. Хрущёву это было известно, но Иван Серов после смерти Сталина был нужен ему для борьбы с друзьями-соперниками, и он его не трогал…

…Серов был уникальной (с жирным знаком минус!) фигурой в истории советской разведки. Четверть века (!) он стоял у её руля: сначала на первых ролях в НКВД, затем, став председателем КГБ и наконец начальником ГРУ Генштаба – военной разведки страны. Дослужился до звания генерала армии, получил звание Героя Советского Союза, стал кавалером едва ли не всех высших в стране наград. Его парадный китель украшали шесть орденов Ленина, ордена Суворова и Кутузова I степени, три ордена Красного Знамени. Однако приобретены были эти награды не в ратном бою с супостатом, нет! Красная армия могла уверенно вести победоносные сражения с гитлеровскими полчищами, не беспокоясь о тыле – его прикрывали чекисты под руководством Ивана Серова.

А разве легко было по приказу Сталина и Берии организовать переселение более чем миллиона человек – волжских немцев, крымских татар, чеченцев, ингушей и иже с ними в Казахстан и Сибирь, да ещё и в условиях военного времени? Но Серов – солдат. И будучи верен присяге и приказу, вступил в решительную борьбу с ними! Однако его сослуживцы, то ли от зависти, то ли от малодушия, шептались за спиной восходящей на энкавэдэшном небосклоне звезды: «Родись он веком раньше, из него вышел бы отменный жандарм…»

Глава двенадцатая

Возвращение опостылевшего «любовника»

В течение 1953–1954 гг. Пётр Попов «сдал» ЦРУ имена и коды более восьмидесяти советских офицеров-разведчиков, четырех нелегалов и семнадцать агентов-иностранцев, действовавших в Австрии и Западной Германии. Кроме того, он передал секретную информацию особой важности о личном составе Главного разведуправления и приоритетных направлениях его работы. Он также сообщил своим американским работодателям важные подробности о советской политике в Австрии.

Компенсацией за усердие на шпионской ниве были не только дензнаки в иностранной валюте, но и свидания с Гретхен, которые предоставлялись Попову соразмерно объёму и качеству добытой информации.

Свидания с возлюбленной, кстати, оценивались им много выше материального поощрения.

Вместе с тем у Рицлер с каждой встречей нарастала неприязнь к «любовнику поневоле», что, впрочем, не было секретом для её куратора – Джорджа Кайзвальтера.

Продолжая контролировать поведение своих агентов на конспиративной квартире с помощью аудио и кино-фототехники, Кайзвальтер всё более удивлялся терпимости и выдержке Греты, как и бунтующему невежеству ГРЭЛСПАЙСА (псевдоним Попова, присвоенный ему Кайзвальтером), который за почти два года общения с Рицлер ни в проблесках интеллекта, ни в приобретении приличных манер поведения не преуспел. Он по-прежнему оставался неотёсанным мужланом, медведем, неподдающимся никакой дрессировке, который так и не смирился перед своим укротителем – «Секс-бомбой Гретхен».

…Речь подполковника поражала своим косноязычием. Манеры были жуткие – находясь в обществе возлюбленной, он мог в любой момент почесать самые неожиданные места своего тела. Особой любовью и заботой пользовалось его причинное место. Он беспрестанно цыкал гнилым зубом. По любому поводу перебивал собеседницу, едва не затыкая ей рот ладонью. Орал на Грету в полный голос. Орать вообще любил…

Кайзвальтер, представляя себя на месте Рицлер, легко мог понять, с какой тоской та вспоминает наполненные любовной негой и ароматом утончённых удовольствий свидания с лощёными офицерами генеральных штабов Болгарии и Словакии.

…Как-то, делясь впечатлениями о Попове с Кайзвальтером, Грета с горечью заметила:

«Меня так и тянет толкнуть его под локоть, когда он подносит ко рту кусок отварной телятины. Однако самое большое чувство гадливости и омерзения мне внушает одна деталь в поведении моего «подопечного»: ложась в постель, он каждый раз развешивает свои носки на спинке стула, а мундир бросает на сидение того же стула…

А вообще, я боюсь, что он когда-нибудь вырвет с мясом серёжки из моих ушей. Мало того, ещё и бюстгалтер с чулками снимет, чтобы продать на «чёрном рынке»…

В апреле 1954 года Рицлер вздохнула с облегчением: Попова отзывали в Москву. Это было вызвано его дружескими отношениями с сотрудником КГБ Петром Дерябиным, который накануне сбежал в США. Однако никаких подозрений относительно лояльности Попова ни у ГРУ, ни у КГБ не возникло, и летом 1955 года его направили… в Берлин.

…Вслед за отъездом опостылевшего «любовника», Грета упросила Кайзвальтера вновь перевести её на работу в Берлин. Своё настойчивое желание она мотивировала неприятными ассоциациями, которые вызывает у неё Вена из-за общения с русским невежей.