Яволь, пан Обама! Американское сало - Андрей Лебедев

— А наших эмигрантов много?

— Есть. Многие девушки, поработав няньками, не выдерживают дурацких притязаний американских хозяек и становятся наркоманками или уезжают домой. Много американских наркоманок стоят по вечерам и предлагают себя за бесценок. Это страшные женщины. Нормальный человек обходит их метров за пятьдесят. Когда они стоят, или идут, или просто чего-то делают, их будто «ломает», они все время немного гнутся в разные стороны и движения какие-то кривые. Зубов мало. За наркотик они готовы на все — не только на секс, а могут вдруг упасть перед тобой на колени или начинают уродливо танцевать вокруг тебя, хватать за одежду, уговаривать. Это как в аду. Если пытаешься оторваться, громко орут, ругаются, кричат, что пытался на них напасть. И кстати, самая страшная русская девушка красивее самой красивой американки раз в сто, а может, в тысячу. Единственные симпатичные там — это иммигрантки, много еще симпатичных чернокожих девушек.

— Ну а развлечения какие-нибудь есть?

— Запомните: все в Америке — обман. Все, что говорят должностные лица, президент и прочие, — обман. Если говорят, что в Америке сорок телеканалов, это не просто обман, а обман в квадрате. В эфире можно поймать только три-четыре канала. Да и что это за каналы? Дрянь по сравнению с нашими. Идут какие-то разговоры, реклама. Фильмов почти нет. Новостей нет! Я мечтал посмотреть хоть какие-нибудь новости, но негде. Вернее, новости есть — в определенное время, не каждый час. Но что это за новости? В программе новостей диктор будет орать и рассказывать десять минут о том, как какой-нибудь игрок в решающем матче попал клюшкой по мячику, и вся Америка встает на уши! А потом за пять секунд скажет, что в Африке эпидемия, голод, люди на улицах мpyт и прочее, а президент встречался с кем-то… Что происходит в мире? Обо всем говорят невнятно и очень кратко, не сравнить с нашими передачами новостей. Поэтому американцы не знают, что в мире делается. Зато все следят, попал ли какой-то придурок клюшкой по мячу или все-таки не попал. А фильмы… Это просто смешно. Фильм по такому «телевидению» показывают раз в неделю. Его все ждут — как же, бесплатный фильм. Показывают в пятницу старый фильм, который в Киеве я уже смотрел лет десять назад, типа «Полицейский напрокат». Так он идет знаете сколько? Три часа! То есть фильм должен идти полтора часа, но он прерывается рекламой по десять-пятнадцать минут! Опупеешь! И вот все сидят и смотрят с девяти до двенадцати ночи бесплатный фильм! А как же сорок каналов? Да, они есть. Но платные. Примерно одна из пяти-десяти семей может купить себе один канал за сорок долларов. Ходят в гости друг к другу, чтобы посмотреть русский канал или взятый напрокат фильм. Как же, сосед взял новый фильм напрокат — событие! Пойдем посмотрим! Смех, да и только. Если бы не было грустно.

— Слушай, но если все так плохо, почему оттуда люди не возвращаются?

— Многие — так называемые «беженцы». Якобы их гнали, и они удрали. Они — бедняги. Самые несчастные люди. Продали свои квартиры и отдали русские, украинские, белорусские паспорта. Их не пустят обратно, да и ехать некуда. Деньги от проданных квартир сразу сгорают. Что им остается? Самих себя утешать. С радостью воспринимают, если что-нибудь плохое говорится про Россию, не так обидно здесь сидеть. После беженцев вторая категория — нелегалы. Это те, кто приехал в гости по фиктивным приглашениям, но остался подработать. Главная стопроцентная причина невозвращения нелегалов — невозможность заработать. Они ехали в Америку, думая заработать и вернуться домой с деньгами, чтобы купить машину или квартиру. А теперь не возвращаются, потому что стыдно смотреть в глаза соседям. Hе приезжать же из Америки нищим! Кстати, меня это тоже мучило, но я плюнул и вернулся нищим. Надеясь заработать, они остаются больше срока, указанного в визе. А это значит, обратно их не пустят. Так и живут в подвешенном состоянии: и заработать не могут, и вернуться без денег не могут.

— Они же сюда звонят, пишут, говорят, что в Америке хорошо.

— Это очень интересный момент. Тот, кто нашел хорошую работу, не говорит правду, потому что его сразу выгонят. Свободы слова там нет. У нас свободы слова бери не хочу. Тот, кто говорит в личной беседе, что в Америке хорошо, иногда думает, что это так, потому что давно не был у нас. Иногда убеждает сам себя. Но в ста процентах случаев, когда я начинал вызывать такого на спор и говорить: «Хорошо, давайте сравним, что здесь и что там…» — он через пять минут соглашался, что сидит в дерьме. И выхода нет. И что вся Америка — дерьмо и сплошной обман. Hи разу никто не смог мне доказать обратное. Многие звонят в Россию родственникам и поют, будто они в раю. Им стыдно просто признаться, что они дураки и попались на американскую удочку. А что пишут газеты о России и Украине? Что все воруют. Что голодный папа съел своих детей в Самаре. Когда я говорил, что это бред, бывшие русские отвечали: «Но вот же газета, в ней написано, значит, правда». Хотя через пять минут, забыв об этой теме, когда речь идет об их прошлой жизни, вспоминают: «Ой, y меня была такая квартира, пять комнат… А я работал главным инженером… А мы ездили отдыхать на юг все время… А y меня еще в России была иномарка, и гараж, и дача… А какие там были люди, какие подруги, какие соседи, я там себя чувствовала так здорово… А там никто не обманывал…»

— Но хоть что-то есть там хорошее?

— Я как-то зашел в гости к соседям по квартире — восемь комнат, восемь семей, одна кухня, один туалет, триста долларов в месяц. Они беженцы с Украины, старики. Можно сказать, жизнь у них кончилась. Сидят, плачут. Лампочка тусклая, двадцать пять ватт. Это даже хорошо, не видно, как тараканы ползают. Я сижу, думаю, как их утешить? Надо что-нибудь про Америку доброе сказать. Мол, не все здесь так плохо. Думал-думал и придумал. Вот, говорю, телефонная связь здесь хорошая! Она и правда очень качественная. Номер набирается за пять секунд тональным набором, связь с Интернетом хорошая. Но я похвалил своим соседям телефон и тут же вспомнил, как меня надули. Из телефонной компании прислали счет — двадцать долларов лишних, какие-то переговоры с Лос-Анджелесом. Я пошел ругаться в компанию — какой, говорю, Лос-Анджелес, блин? У меня там нет никого! Они извинились, говорят, в следующий месяц вам убытки компенсируем. А следующий месяц — бабах — на тридцать баксов надули! Мне объяснили потом, что это обычная практика. Телефонная компания — монополист, и y нее дорогие адвокаты. С ними судиться бесполезно, они что хочешь докажут.

— Как же ты оттуда сбежал?

— Чтобы уехать из Америки, мне пришлось связаться с жуликами. Мы хотели банк продинамить — взять кредит на мое имя и не отдать. Потом бы меня за это обратно в Америку не пустили. Напугали ежа голым задом! Hе больно надо. Но банк надуть не удалось, а жулики, чтоб от меня отвязаться, дали денег на обратный билет. И вот в феврале девяносто девятого я прилетел домой, в Киев. Ехал из аэропорта — кругом поля, березки, господи, так здорово! Дверь открыла сестра. Посмотрел я на нее и чуть не заплакал. «Ой, Галя, говорю, какая ты красивая! Ты, наверное, не меньше трех тысяч баксов в месяц стоишь». У американцев, понимаете ли, человек стоит ровно столько, сколько зарабатывает. Бомж, например, вообще ничего не стоит, и любой полицейский его может просто так убить. А женщина стоит столько, сколько зарабатывает мужчина, которому она принадлежит. Красивых женщин приобретают там состоятельные люди. Огляделся по сторонам — господи, какая у меня замечательная и крутая двухкомнатная квартира! Это же по-американски бешеные деньги! Поставил я на пол чемоданы, а из них как побегут тараканы! Настоящие, американские тараканы! Выбросили мы чемоданы на балкон — американский таракан, оказывается, может по нашему февральскому морозу около полуметра пробежать. Потом у него топливо кончается.

— Ну вот, приехали. Да, спасибо, повеселил ты меня, — сказал Козак, захлопывая дверь джипа.

Глава 7

Сало «Лярд» — шматочок Америки у твоєму будинку[54].

— Президент Ищенко выдвинул кандидатуру В. Янушевича на пост премьер-министра после подписания «Универсала Народного Единства», — сообщает телеканал «Интерс».

Когда Хербст с Монафортом ехали в Белый дом, настроение у обоих было неплохое.

— Денег не дадут, но по загривку ласково пошлепают, — кряхтя, пробурчал Хербст, усаживаясь на заднее сиденье лимузина.

— Такое их ласковое пошлепывание иногда стоит дороже любых денег, — отозвался Монафорт. — Есть же чудаки, которые платят по триста тысяч за билет на ужин с президентом.

— По-моему, мы с тобой не из них, — хохотнул Хербст. — Ты ведь, старина, своего с этих простодушных украинцев не упустил?

— О, Киев, что это за город! Там — как в сказке про Золушку, ровно в полночь случается чудо. Все девушки, примерные дочери, студентки, порядочные сотрудницы офисов, молодые мамаши превращаются в проституток. Там абсолютно все мне давали. Я всех в штабе Янушевича перетрахал. Мой бог! А что они вытворяют в постели! За деньги готовы на все! В США, стране, испорченной феминизмом, девяносто девять процентов женщин даже представить себе не могут, что можно жить, как украинки, вечно зарабатывать передком… Я спал с двумя, с тремя, они ползали передо мной на коленях, показывали стриптиз, вылизывали друг дружку, причем это были не лесбиянки.