Сожаления Рози Медоуз - Кэтрин Эллиот

Марта скрестила свои худенькие ручки и торжествующе кивнула:

– Помяни черта…

– Неужели? То-то, я чувствую, у меня уши горят! Может, притвориться, что я ушел, и подслушать под дверью, что вы там про меня говорите? О, что я вижу: бутылку вина, более того, пустую бутылку, и это может означать только одно… – Он задумчиво посмотрел на нас и просиял. – Между тобой и лохматой спайс-герл наступила оттепель. Вот видишь, Рози? Я говорил, что рано или поздно она придет в себя.

В тот момент по лестнице черного хода протопала Вера: ее утомительная многочасовая уборка подошла к концу.

– Проклятье, вот бы сейчас чайку, – простонала она, потирая спину. – О, смотрите-ка, да тут у вас вечеринка, и вы опять здесь, мистер Мунро! – Она многозначительно покосилась на Марту. – Иди-ка, милочка, дети зовут тебя наверх, а молодым нужно побыть наедине!

Марта юркнула на лестницу, широко улыбнувшись Вере и подмигнув мне. Да у них настоящий заговор!

– Может, чаю, мистер Мунро? – засуетилась она с чайником. – А потом я оставлю вас в покое.

– Нет, Вера, спасибо, но мне пора. Вообще-то, я зашел сказать… точнее спросить, что ты делаешь в субботу вечером. В пабе выступает джазовый оркестр. Будет весело.

– Я? – вспыхнула я.

– Ну не Вера же. Со стариной Виком мне не справиться.

– О, конечно. – Я покраснела еще сильнее. Кошмар, веду себя как шестнадцатилетка! – Ну, я не уверена. Это не в канун Рождества? Я обещала Марте посидеть с детьми.

– Да брось, Вера с ними посидит – правда, добрая Вера? – Он обнял Веру за массивные плечи.

– Конечно, посижу, только вот сначала напою его чаем. – Она показала головой в сторону своего дома, где ее ждал муж и его ненасытный желудок. – Черт, совсем забыла! Я же хотела купить ему грудинки у мясника, и надо успеть домой, чтобы забрать почту! – Бросив чайник, она поспешила к двери за пальто. – Наша Берил послала мне образец для вязания, – тараторила она. – Вчера отправила, так что второй почтой наверняка придет. Если не поторопиться, он ее всю обделает!

– Что обделает?

– Письма, птичка. Они после этого все мокрые, читать невозможно.

– Вик? Писает на письма?

– Нет, птичка, не Вик, хотя у него такое недержание, что, думаю, недолго осталось: только кашлянет – и уже штаны намочил. Нет, это Рэнди, кобель чертов.

Я непонимающе уставилась на нее. Рэнди? Кобель?

– Терьер наш старый, – терпеливо пояснила она. – Только услышит, как почтальон идет по дорожке и письма падают в щель, как подбежит и все описает, с таким восторгом. Каждое утро наперегонки с ним бегаю.

– А вам не приходило в голову почтовый ящик повесить? – спросил Алекс, пытаясь сдержать смех.

– Что?

– Ящик, – объяснил он, – на ворота, как в Америке.

– Боже упаси, птенчик, ни к чему мне ничего американское, слишком стара я для всех этих штучек, и мой Вик тоже. – Она вздохнула и встряхнула платок. – Он так изменился с тех пор, как ему яйца отхватили.

Я искренне надеялась, что она имеет в виду Рэнди. Вера крепко завязала сморщенный платок под подбородком и сурово посмотрела на меня:

– А ты отправляйся в субботу в этот паб, птичка: слишком уж много ты работаешь. Тебе будет полезно.

– Еще бы, – подтвердил Алекс.

– Извини, – сказала я ему, вынув Айво из высокого стульчика, – но у меня правда полно дел. В тот вечер я готовлю специальный рождественский ужин для паба и не хочу остаться без штанов. Теперь, когда все только наладилось.

– Я не заставляю тебя штаны снимать, – как будто немного рассердился этот ветеринарный бог. – Мы всего-то выпьем по маленькой.

– Дурак, – пробурчала я, густо покраснев. – Но все равно спасибо за приглашение, – искренне добавила я, наконец встретившись с ним взглядом.

Я повернулась и направилась к лестнице, оставив за собой два разочарованных взгляда.

– Она согласится, птенчик, – хрипло прошептала Вера за моей спиной, – только дай ей время.

Глава 14

Субботний вечер прошел куда веселее, чем я предполагала. Деревенский паб гудел, как улей, и снаружи казалось, что стены пульсируют. Мы с Алексом протолкнулись к переполненному прокуренному бару, и стало ясно, что собралась вся деревня. Большинство гостей нарядились в дурацкие шляпы, украшенные омелой, остролистом и мишурой, и все без исключения были настроены лишь на одно: оторваться по полной и напиться до поросячьего визга. Пропади все пропадом, думала я, решительно протискиваясь сквозь веселую толпу. Сегодня Рождество, я в первый раз за столько недель вышла в люди (поздние походы в супермаркет не в счет), и я слишком молода, чтобы держать свет под спудом. И еще меня грело более-менее уверенное чувство, что впервые за долгое время я выгляжу если не шикарно, то, по крайней мере, опрятно и платежеспособно. Недаром же близняшки хлопали в ладоши, охали и ахали, сидя на моей кровати и глядя, как я одеваюсь.

И мой кавалер принарядился на славу. При взгляде на потертый коричневый кожаный пиджак, облегающий крепкие широкие плечи, рыжеватые кудри, соблазнительно падающие на воротник, и гипнотические зеленые глаза вкупе с фатальной сексуальной улыбкой хищника все местные Люсинды и Софии с ленточками в волосах и горнолыжным загаром стали пускать слюнки над своими сладкими коктейлями, потянулись за «Мальборо Лайтс», поправили челки и, наконец, расступились, как Красное море, когда мы подошли к бару.

Впервые за очень долгое время я почувствовала, что оказалась в нужном месте в нужное время с нужным человеком. Так что же мне мешает? – подумала я, поправляя свежевымытые светлые локоны вслед прочим Люсиндам. Я еще не забыла, как это бывает. О да, я все еще умею кокетничать и влюбляться, не так уж я стара, могу вспомнить, как это делается! Если постараться, конечно. Думаю, вспомню.

Миновав строй огорченных охотниц за мужьями, мы очутились у края бара бок о бок с самыми горькими пьяницами.

– Джин-тоник? – спросил Алекс.

– Да, пожалуйста.

– Может, хочешь поужинать? – Он усмехнулся. – Слышал, здесь неплохо готовят.

– Нет, спасибо. Забавно, но я не могу видеть собственную еду после того, как целый день готовила.

Я помахала Бобу, с трудом разглядев его за стойкой.

– Тушеная оленина нарасхват, Рози! – крикнул он. – Никак не наедятся! – (Кое-кто из гостей ресторана обернулся и поднял бокал в знак согласия.) – Правда, пришлось прогнать одного наглого козла, – продолжал Боб, разливая пиво. – Он сказал, что еда здесь не хуже, чем в каком-то речном кафе,[25] и я ответил, что наша кормежка лучше, чем в любой чертовой прибрежной забегаловке, и пусть идет в свое кафе, если хочет! Правда, оссобуки[26] не хватает, в следующий раз сделай два противня.