Давай познакомимся! - София Катенина

Дома я умылась, намазала лицо и руки кремом и провалилась в сон, как в глубокий колодец.

День проходил за днем, но лучше мне не становилось. Я старательно гнала от себя любые мысли об Алексе, но они продолжали кружиться вокруг моей бедной головы, словно выйдя на невидимые орбиты.

— Герштейн оказался норовистым. — От слов Светланы я вздрогнула и подпрыгнула на стуле, словно мне в задницу впилось шило. — Кто бы мог подумать! Заявил мне на встрече, что у него уже есть постоянная девушка и наша клиентка его не интересует. Каков! А я-то думала, что его хорошенько проверила.

Сердце с легким шипением растворилось во мне, словно мятная конфета. Остался только холод: он медленно полз вниз, добираясь до кончиков пальцев ног. Постоянная девушка... Ну конечно, та, которую я видела на футболе. Идеальная красотка, под стать моим вчерашним собеседницам. Интересно, она тоже сдает его подарки в магазин? Так ему и надо.

Встреча с возможными кандидатами всегда проходила у Светланы по наработанной схеме. Собрав первичную информацию и выяснив круг возможных партнеров, она представляла все детали заказчику, а потом просто звонила приглянувшимся кандидатам на мобильный телефон и предлагала рассказать все подробности при встрече. Человеческое любопытство брало верх: даже без рекомендаций знакомых на предложение незнакомого агента откликались в среднем сто человек из ста. Конечно, не каждый доходил даже до первой встречи с клиентом, но всем, абсолютно всем без исключения было интересно узнать подробности и посмотреть на фотографию того, кто заочно признавал тебя привлекательным партнером. Итак, Светлана встретилась с Герштейном, а он оказался занят. Похоже, что нашему агентству этот орешек не по зубам... Что ж, стоит перелистнуть эту бесславную страницу моего прошлого, не принимать близко к сердцу, постараться мыслить позитивно и, не тратя лишнего времени, двигаться вперед.

На этой оптимистичной мысли меня начали душить неожиданные слезы. Что делать? Как проглотить эту горькую пилюлю? Мне требовалась срочная поддержка — например, общение с кем-нибудь, кто тоже стал невинной жертвой мужского коварства.

Такой человек у меня имелся — козырная карта, из разряда тех, которые оставляешь на крайний случай. Людмила, знакомая с прошлой работы. Женщина, которая наверняка знала, что все мужики — козлы, и могла доказать это на пальцах даже таким романтически настроенным идиоткам, как я.

Несмотря на то что Люда сама по себе очень колоритный персонаж, вернее было бы назвать ее наоборот — человеком цветонейтрализующим. Такая универсальная серая зона. Вокруг рушатся империи, образуются ячейки общества, грохочут горные обвалы и дорожает зерно. А у Люды все стабильно — ничего не меняется много-много лет. Блондинка (подозреваю, что натуральная) с серыми глазами, стройная, симпатичная, она живет в одиночестве, натягивая на себя вместо шерстяного одеяла образ женщины сложной судьбы. Только глухой в ее окружении не слышал трагической истории о том, как муж Люды навсегда исчез с горизонта после рождения их дочери. Любопытствующим так и не удалось выяснить, что именно произошло с мерзавцем: иммигрировал ли он в Новую Зеландию, растворил себя в соляной кислоте, был продан наемниками на органы либо сделал операцию по перемене пола. Куда именно он исчез так, чтобы не быть найденным, и как можно повторить этот трюк в наше смутное время, когда звонок московского мобильного настигает тебя даже на отдаленных островах Тихого океана, а за неуплату алиментов можно стать невыездным? Впрочем, к мелочам цепляются только бесчувственные негодяи. Семейное предание об исчезнувшем отце-негодяе передается из уст в уста зловещим шепотом. Время идет, но, судя по всему, обходит эту душевную рану стороной.

Я позвонила Люде — может быть, я сама, не отдавая себе отчета, хотела наконец-то услышать самую неприятную версию того, что происходит с моей жизнью. И вот теперь мы сидели за круглым столиком Starbucks, и Людмила отрабатывала кофе, пытаясь разлучить меня с остатками иллюзий самым радикальным путем — хирургическим.

— Он настоящая сволочь, так поиздеваться над тобой, а потом цинично бросить! — заводилась Люда, закусывая обвинительную речь шоколадным пирожным.

И хотя в ее словах чувствовался небольшой перебор, мне почему-то стало немного легче! Может быть, мужчины действительно ни на что не годны и ожидать от них благородства и реализации своих желаний — то же самое, что всерьез верить в Санта-Клауса? Эта простенькая теория здорово бы облегчила мне жизнь. Я с растущей симпатией посмотрела на Люду, которая тем временем продолжала костерить Герштейна с такой охотой, как будто получала от этого удовольствие:

— Да он небось и с девушкой своей так же: держит ее на коротком поводке, не женится и не отправляет. Трепет нервы, изменяет, кобель и скотина!

Еще легче! Практически отпустило! Я облегченно вздохнула и мягко спросила:

— Ну что я все о себе и себе. Ты-то как?

Признаться, задать такой вопрос было моей стратегической ошибкой — с этого момента все пошло наперекосяк. Помолчав минутку, как будто собираясь с мыслями, Люда задрожала губами и, смакуя каждое слово, пересказала мне на бис семейное предание...

— И вот теперь я одна, — заключила она и взглянула на меня прозрачными серыми глазами.

Сердце у меня болезненно сжалось. Нужно было немедленно спасать Люду! Она помогла мне, и теперь я просто обязана была ответить взаимностью.

— Ты же такая симпатичная! — утешала я. — Пойдем в клуб и обязательно найдем тебе роскошного мужчину.

— В клубы ходят только несерьезные. Там алкоголики, наркоманы, женатики и вруны. — Люда посмотрела на меня взглядом умудренной женщины.

Мне немедленно стало неудобно. Ведь в клубы действительно ходили и несерьезные алкоголики, и женатики, и вруны. Как объяснить Людмиле, что среди сотен наркоманов и любителей ирландского народного танца может случайно затесаться прекрасный мужик, потенциальный папа и муж, на крайний случай — хороший любовник и партнер по теннису?

— Ну тогда в бар. С приятелями, — не сдавалась я. Бросать Людмилу в беде не входило в мои планы.

— Ну вот приду я с тобой в бар, и что дальше? Я же не пью, — снисходительно повествовала Люда. Я опять почувствовала угрызения совести за вчерашний Беллини и даже легкое похмелье. Украдкой, под столом, я вытянула ладонь с растопыренными пальцами и проверила, не трясутся ли руки. Вдруг, в самом деле, я уже давно настоящий женский алкоголик? Все эти бары, коктейльчики в BlackBerry. Надо завязывать с ними. Людмила совершенно права. — И потом, — продолжала Людмила, — кто может мне гарантировать, что мой поход оправдается?