Крючок для пираньи - Александр Бушков

Ну, вот вам и загадочная цель, взявшая в обычай маячить у горизонта… На берегу стояло судно на воздушной подушке — по первому впечатлению, быстроходный кораблик класса «Ангара», или, если привлекать зарубежные аналоги, «Скорпена». Широкая резиновая «юбка», сейчас заметно сплющенная, поскольку корабль стоял на приколе и двигатель не работал. Не особенно высокая надстройка, ажурный металлический кожух толкающего винта…

Вот этим красавцем и следовало заняться в первую очередь — чтобы, пустившись в обратный путь, не поиметь от него больших неприятностей. Если у них на борту есть более-менее приличный сонар — быстро засекут пловца, у таких прытких мальчиков могут в загашнике отыскаться и гранаты. И всплывешь кверху брюхом, как прозаическая селедка…

От освещенной палатки доносилась музыка — то ли магнитофон беззаботно гоняли, то ли радио работало. Музыка не особенно и минорная. Черт их знает, что у них там творится на душе после сегодняшнего боя с разгромным счетом, но они, безусловно, не собираются посыпать главы пеплом, печально сидя на берегу… Сколько их там может быть, в палатке? Судя по габаритам — и отделение разместится довольно вольготно…

Судно казалось покинутым, нигде не горел свет. Как ни крути, пора работать… Отрешившись от всех посторонних мыслей и чувств, Мазур двинулся вперед, пригнувшись, готовый в любой миг резануть из автомата по движущейся цели. Музыка становилась все громче — чтобы добраться до корабля, ему пришлось пройти по кромке берега метрах в тридцати от палатки.

Добрался наконец. Хорошо, что корабль был развернут носом в глубину суши, а кормовым винтом, соответственно, в море. Мазур вновь вошел в воду, обогнул корму, испытывая, как не единожды, слегка пьянящее ощущение словно бы невидимости, — он был здесь, он готовился устроить диверсию, а о его присутствии и не подозревали…

Из полудюжины гранат он оставил себе одну — конечно, не для того, чтобы классически подорваться, оказавшись в окружении. Запаса ради. Может, и пригодится. Остальные пять старательно, не спеша разместил на лопастях винта, примотав широкой клейкой лентой так, чтобы рычаги остались свободными. Гораздо больше времени заняла возня с нейлоновым канатиком и чеками. Работка была та еще — сделать все на совесть, держа ушки на макушке, бесшумно обматывая широкую лопасть скотчем, а тот, проклятый, потрескивал, разматываясь, и каждый такой звук, как водится, казался грохотом. Нарезать канатик, прикидывая на глаз длину. Отогнуть усики чек в самую плепорцию — чтобы и не выскочили сами по себе, и сработали должным образом.

Третья граната… Четвертая…

На берегу послышались шаги — громкие шаги уверенного в себе человека, который считает, что находится у себя дома и нападения не ждет.

Мазур застыл, прижавшись к высокому винту. Он давно уже исходил потом — шерстяное белье, хранившее в воде от холода, на суше превратилось в обузу, почти промокло под герметичной резиной. Теперь прибавился еще один липкий ручеек, ползущий к поясу, — рассудок тут ни при чем, тело иногда отзывается само на внешние раздражители…

Внешний раздражитель походкой трезвого, целеустремленного человека шагал к берегу. Он ни разу не споткнулся — видимо, успел хорошо изучить окружающий ландшафт и выработал некий автоматизм, словно в давно обжитой комнате.

Негромкий плеск. «Да вы, батенька, эстет», — пронеслось в голове у Мазура. Только люди со своеобразным эстетическим уклоном обожают мочиться в море с бережка, когда кругом для этих целей достаточно суши…

Ну вот, отписался. Тут бы ему и убраться в теплую палатку — нет, закурил, неторопливо пускает дым. Мазур стоял за винтом, словно распятый, раскинув руки параллельно двум лопастям, укрыв голову за третьей. У самой щеки уютно разместилась только что укрепленная граната — соседство не опасное в данный момент, но не самое приятное…

Да чтоб тебя! Выкинув сигарету в воду, полуночник направился на «кухню». Мазур осторожно высунул голову, увидел синеватые язычки пламени. Чайку ему захотелось, гаду, изволь торчать теперь статуей…

Но как ни матерись про себя, оставалось терпеливо ждать, когда закипит чайник. Чуть ли не плавая в поту, Мазур стоял, не шелохнувшись. Граната, такое впечатление, даже чуточку нагрелась от влажной щеки, а жаль, так приятно холодила кожу…

Все… Прихватив тряпкой ручку чайника, незнакомец понес его в палатку. Почувствовав себя свободнее, Мазур медленно переместил одну руку, поднес к глазам ночной бинокль, изучая свалку, образовавшуюся метрах в десяти от жилой палатки. Так, консервные банки, разноцветные обертки от всевозможных импортных яств, смятые сигаретные пачки. Ни единого сосуда из-под спиртного. Одни пластиковые баллоны — минералка либо газировка. Серьезные ребята, приходится признать. Дисциплину блюдут. Ну, еще там, на дне было ясно, что ребята они отнюдь не простые…

На стенке палатки можно было лицезреть форменный театр теней — Робинзоны беззаботно гоняли чаи. Мазур тем временем столь же неспешно и старательно пристраивал последнюю гранату. Конец. Можно сматываться. Теперь, стоит только запустить двигатель, стоит винту провернуться на полоборота, тросики натянутся, выдернут чеки — и винт будет покорежен настолько, что его придется менять. Вряд ли такую операцию можно проделать собственными силами на этом убогом островке, так что здешние жители превратятся в доподлинных Робинзонов…

Что дальше? Он давно уже прокачал в уме, как легко и быстро мог бы устроить здесь маленький Сталинград — шарахнуть в палатку последнюю гранату, залечь неподалеку и методично снимать все, что останется живого…

Нет, не получится. Во-первых, нет прямого приказа типа «класть всех». «Действовать по обстановке» — это все же другое. Любой военный человек в таких тонкостях разбирается четко. Во-вторых, разведка далеко не закончена. В-третьих же… Был в мозгу некий внутренний барьер. Он не мог без прямого приказа устраивать резню на с в о е й земле. Даже после того, как часов пять назад переведался с этими ребятишками на дне. И это не обостренный гуманизм, а скорее профессиональная усталость, поражающая как раз тех, кто привык убивать без угрызений совести. Нет прямого приказа…

Осторожнейше, словно странствуя по минному полю, он слез с кормы, сполз по выгнутой «юбке», по колено в воде направился к берегу. Целью была вторая палатка. Мазур все больше убеждался, что она выполняет функции склада. Успел рассмотреть, что вход старательно зашнурован сверху донизу и концы шнура завязаны.

Присел на корточки, так, чтобы краешком глаза наблюдать за «жильем». Осторожненько принялся расшнуровывать полог. Несмотря на привычку к манипуляциям и хитрее, пальцы в толстых резиновых перчатках, утомленные к тому же ювелирной возней с гранатами, слушались хуже, чем хотелось бы. Хуже всего, что входом «склад» развернут аккурат к «жилью». Если кому-то вдруг вздумается навестить каптерку…

Он расшнуровал ровно настолько, чтобы пролезть внутрь ползком. Придерживая автомат, просунулся внутрь, медленно, чтобы не вмазаться лбом во что-нибудь эдакое, габаритное и твердое. Внутри было темно — в полном соответствии с присказкой про негра и его экстерьер.

Вытянув ладонь, Мазур огладил первый предмет, на который наткнулся. Потом осторожно опустил туда руку. Все манипуляции приходилось проделывать в кромешной тьме. К тому же перчатки не снимешь…

Старательно проанализировал то, что ощупывал. Больше всего шансов на то, что это картонный ящик, наполовину пустой. И лежат в нем консервные банки — увы, нужно быть вовсе уж законченным суперменом, чтобы в таких условиях определить их содержимое, — ночной бинокль в такой ситуации бесполезен, в него не рассмотреть то, что под самим носом. Оглядеться в палатке худо-бедно можно, но это потом…

Консервы, ясно. Ящик у самого входа, его уже наполовину опустошили, вот вам и весь ребус…

Поднес к глазам бинокль, выкрутил рубчатое колесико до отказа, но все равно окружающее виделось размытым. Ладно, можно хотя бы сориентироваться — ближе ко входу аккуратные штабеля таких же ящиков, запасы провизии. Эти округлые предметы — скорее всего, баллоны для плитки. А это уже интереснее…

Запомнив окружающее, он опустил бинокль, ощупью пробрался к задней стенке палатки, к заинтересовавшим его предметам. Баллоны. Большие, округлые. Для акваланга велики, тут двух мнений быть не может. Да и вентиль другой. Дюжина… пятнадцать… двадцать шесть, целый штабель, все в аккуратных пластмассовых оплетках-упаковках. Нет, ну что это за хреновина за такая? Никакой маркировки рассмотреть не удастся — если она тут вообще есть. Так, посмотрим ящики…

Ощупав первый, он убедился, что может приподнять крышку. И приподнял, принялся ощупывать. А ведь это автоматы без магазинов, господа мои… Коротенькие, со сложенными откидными прикладами… что характерно — такие же «Каштаны», как висящий у Мазура на плече. И тоже — с глушителями. Ребятки, вне всякого сомнения, приготовились и к войне на суше. Вот только с кем им на этом островке воевать? Бессмысленнейшая затея… Тогда — где? И с кем?