В городе Сочи темные ночи (сборник) - Мария Хмелик

Жанна развернула его и вынула коричневую коробочку с французскими духами "Опиум".

— Ой! — сказала она.

— Самый модный запах в этом году.

— Я знаю.

— У спекулянтов взял!

— Спасибо, Евгений Степанович! — Жанна бережно положила духи в карман.

— А у меня просьба к тебе! — торжественно сообщил Степаныч.

Жанна напряглась:

— Какая?

— Называй меня просто — Женя! — он улыбнулся.

— Ну я не могу так… Сразу…

— Что ты! Очень просто! Ты — Жанна! Я — Женя!

— Выпишите чек, — решилась купить чайники Нина Павловна.

Жанна, склонившись, старательно, четким детским почерком выписала чек, и Нина Павловна пошла в кассу платить.

— А к музыке ты как относишься? — спросил Степаныч.

— Нормально.

— А я тут два билета купил… Ансамбль к нам приехал из Англии. Название забыл… Может, сходим? В спорткомплексе "Олимпийский" выступают.

— Вы прямо как Дед Мороз с подарками…

— Я тебя потом домой отвезу на такси, чтоб ты одна ночью не ходила… Так родителям и скажи, чтоб не беспокоились: тебя проводят.

— Хорошо. Так и скажу.

Вернулась с чеком Нина Павловна. Жанна вынула металлический ножик и стала обстукивать чайники, проверяя, нет ли трещин. Степаныч смотрел на ее руки.

— Я все спросить хочу — сказала Жанна. — Вы кем работаете?

— Я… — он помялся, — …в кино работаю.

— А кем?

— Кинорежиссером…

Нина Павловна иронически покосилась на него.

— Ну да! — удивилась Жанна.

— А что? — Степаныч тронул за рукав Нину Павловну. — Я не похож на кинорежиссера?

Нина Павловна оглядела его неказистую фигуру в полушубке, доброе открытое лицо под шапкой из нутрии и подтвердила очень серьезно:

— Типичный кинорежиссер… Я вас по телевизору видела, в "Кинопанораме".

— Да?! — насторожился Степаныч.

Жанна уложила чайники в коробку. Перевязала ее.

— Желаю творческих успехов. — Нина Павловна забрала коробку и ушла.

— А какой фильм вы сняли? — спросила Жанна.

— У меня их много… Но самый известный "История любви"… "Лав стори"…

— А я подумала, что вы из ОБХСС, карманников ловите, — сказала Жанна. — Это в первые дни, когда вы приходить начали и стояли здесь…

— Смотри, какой подарок купили Стрельникову наши женщины!

Нина Павловна старательно собрала всю конструкцию из четырех чайников. Получилась неустойчивая фарфоровая пирамида, высотой более полуметра.

Лена скептически ее рассмотрела.

— Оригинально, да? — Нина Павловна была очень довольна. — Когда на юбилее пойдешь Федора Федоровича поздравлять, ты обязательно все это хозяйство из коробки вынь.

— Все четыре чайника я не удержу. Один или два разобьются, — пообещала Лена.

— У тебя руки дрожат?

— Сейчас нет.

Нина Павловна взяла в руки пирамиду из чайников, попробовала потрясти руками. Чайники качнулись.

— Если прыгать не будешь — удержишь… И главное — улыбка!.. В последнее время ты с таким лицом ходишь, будто тебя ревматизм замучил.

Лена взяла чайники и сделала реверанс с улыбкой.

— Так?

— Желательно, — ловя падающий верхний чайник, ответила Нина Павловна.

— Ничего не получится!

— Если ты потащишься на сцену с картонной коробкой, все поймут — приехала Дуня-мешочнина. Тебе поручено важное дело! — Нина Павловна заговорила с пафосом, от которого Лену пробирала дикая скука. — Можно сказать, ты представляешь не только наш киноклуб, а все киноклубы Москвы…

— Вы Стрельникова давно знаете? — перебила Лена.

— Да… Мы работали с ним вместе. В ТЮЗе… Я мальчиков играла непослушных…

— Вы были актрисой?

— Недолго. Веселое было время, а потом я начала полнеть, стала серьезной и поехала в Москву учиться на критика…

Степаныч долго бродил по пыльным, сумрачным, длинным коридорам. Совсем по-другому представлял он себе киностудию. Он думал, что там повсюду должны встречаться стайки молоденьких девушек в бальных платьях с обнаженными плечами, а также всякие сказочные персонажи, включая и горбоносого царя Ивана Грозного. Но вместо этого попадались, и то редко, небритые личности в обвисших свитерах, пахнущие луком и сивухой. А женщины, как серые мыши, проскакивали мимо, зажав в руке ведомости.

Разочарованию не было предела. И никто не знал, где находится проклятый павильон № 6, в котором работал Боря.

Облезлая дверь с фанерной цифрой "6" привлекла внимание Степаныча по чистой случайности. Он толкнул ее и очутился в захламленном туннеле, в конце которого слышались голоса и горел свет. Степаныч пошел туда.

Перед ним возникла длинная, изображенная на холсте панорама Московского Кремля. Возле нее стоял человек в военном френче. Под густыми усами дымилась трубка. Он строго посмотрел на Степаныча и сказал:

— Как могло случится?.. Как могло случится?.. Не исключена возможность… Нет никакого сомнения в том…

В груди у Степаныча все оборвалось. Перед ним стоял живой генералиссимус Сталин.

— Нет никакого сомнения в том, что мы решили наши задачи весьма успешно…

Сталин резко повернулся и ушел, мягко ступая, куда-то в сторону.

Как в детстве, в школе, когда их пионерский отряд выстраивали перед портретом этого человека — Большого Друга Советских Детей, — у Степаныча возникло желание хлопать в ладоши, кричать "Ура!" и благодарить Отца Народов за счастливое детство… От восторга защипало в глазах…

В сомнамбулическом состоянии Степаныч пошел вслед за Сталиным и оказался в его кабинете, так хорошо знакомом по многочисленным репродукциям.

За рабочим столом вождя почему-то сидел сын Степаныча Боря, а перед ним старичок Калинин размахивал руками, как мальчик, и жаловался на дороговизну машин на автомобильном комиссионном рынке.

Степаныч оторопел. Его сознание не в силах было так быстро охватить этот скачок во времени: тут и Сталин, тут и сын, родившийся через десять лет после его смерти. Наконец он увидел кинокамеру и очнулся.

— Мужик мнется, цену не назначает, — с сильным кавказским акцентом говорил Калинин. — Говорит, звоните наследующей неделе.

Маршал Ворошилов с интересом слушал вместе с Борей.

— У него седьмая модель, брать надо, — посоветовал сын.

— Слушай! Звоню на следующей неделе, конкретно говорю — цена? Он просит пять тысяч сверх государственной стоимости…

— Сколько лет машине? — спросил Ворошилов.

— Два года, — ответил Боря.

— Так это нормально.

— Да такие машины два года назад на рынке по своей пене стояли! — переживал Калинин. — А я, дурак, денег пожалел!

— Вспомнил! — засмеялся Ворошилов.

— До чего довели народ! — расстроено сказал Сталин. — Слепые котята!

Тут Боря заметил Степаныча:

— А, папуля! Камера пока оператору нужна. Подождать придется.

Степаныч протянул руку Сталину, представился:

— Евгений… Очень похоже!

— Спасибо, — со сдержанной гордостью поблагодарил Сталин.

— А можно я пока с государственными деятелями снимусь?

Государственные деятели не возражали, встали в обнимку со Степанычем под портретом Ленина.

— Руководители государства с народом! — Степаныч был счастлив.

— Моя сестра двоюродная Сюзанна — администратор в гостинице, — рассказывал Калинин. — Лет двадцать назад заселялся к ним аферист. В паспорт вкладывал фотографию, где самому Сталину руку жмет. Ему, естественно, лучший номер без очереди… Выяснилось, на киностудии работал…

К ним подошла унылая ассистентка в очках.

— Гиви! — позвала она Калинина. — Иди возьми деньги с депонента. Я договорилась… Иди скорей, а то касса закроется.

Старичок Калинин, взъерошив бороду, бросился к ней, обнял и похлопал по тощим ягодицам:

— Милая, поехали со мной на Черное море отдыхать, а?.. Я тебе сад покажу, мандарины!.. Видела, как мандарины на ветках зреют?..

— Ой, Гиви, — вздохнула ассистентка. — Какой же ты дурак!

Лена села в качалку с высокой спинкой, стоящую напротив аквариумов, и принялась раскачиваться.

Отец в майке и брюках с расстегнутым ремнем кормил рыбок.

Помолчали.

— Из громких воплей твоей мамы я уяснил" что ты отправляешься в путешествие, — наконец сказал он.

— Да, — согласилась Лена.

— Правильно делаешь. На юг?

— На север.

— Одна?

— Да.

— Понятно… Кто-то летит на север, кто-то на юг… — Отец надел рубашку, застегнул пуговицы. — Кажется, я нашел вариант обмена. Две квартиры, обе неподалеку от Кольцевой дороги. В противоположных концах города.

— Ты их видел?

— Обе!.. Чудные места! Возле домов лес, лоси бродят… Кукушки: ку-ку ку-ку…