Рождение огня - Сьюзен (Сюзанн) Коллинз

На груди у Пита я замечаю какой-то золотой проблеск. Протягиваю руку и в ладонь мне ложится диск — он висит на цепочке на его шее. На верхней стороне выгравирована моя сойка-пересмешница.

— Это твой талисман? — спрашиваю я.

— Да. Ничего, что на нём тоже твоя сойка? Хотел, чтобы у нас талисманы были похожи, — говорит он.

— Что ты, конечно, ничего. — Я натянуто улыбаюсь. То, что Пит выступает на арене под знаком сойки-пересмешницы, — одновременно и благословение, и проклятие. С одной стороны — это может дать дополнительный толчок восставшим в мятежных дистриктах. С другой — вряд ли президент посмотрит на это сквозь пальцы, а это значит, что задача спасения жизни Пита станет тяжелее.

— Значит, ты хочешь разбить лагерь здесь? — спрашивает Дельф.

— Не думаю, что это такая уж хорошая мысль, — встревает Пит. — Остановиться здесь? Без воды, без укрытия? Я в правду нормально себя чувствую. Мы можем идти... если медленно.

— Медленно всё же лучше, чем вообще не идти. — Дельф помогает Питу подняться на ноги. Я в это время собираю рассыпанные кусочки самой себя в одну кучку. Что за день такой, с утра сколько событий: сначала я вижу, как до крови избивают Цинну, потом я оказываюсь на очередной арене и, наконец, вижу, как умирает Пит. Всё же классно, что Дельф продолжает разыгрывать карту моей беременности, потому что, если думать о спонсорах, то я со всем этим справляюсь неважнецки.

Я тщательно проверяю своё оружие, хотя и знаю, что оно в прекрасном состоянии. Просто остальные, видя меня за таким ответственным делом, подумают, что я отлично владею собой.

— Я пойду впереди! — заявляю я.

Пит немедленно начинает возражать, но Дельф обрывает его:

— Оставь, пусть она идёт впереди. — Нахмурившись, он внимательно взглядывает на меня. — Ты же поняла, что там было силовое поле, так ведь? В самую последнюю секунду? Даже пыталась подать предупреждение. — Я киваю. — Как ты это поняла?

Я медлю с ответом. Открыть, что Бити и Люси научили меня своему маленькому трюку — как распознать силовое поле — может оказаться небезопасным. Не знаю, заметили ли распорядители Игр тот момент во время тренировок, когда эти двое обратили моё внимание на эту штуковину. Так или иначе, но это очень ценная информация, и если они узнают, что я ею владею, они могут модернизировать поле, так что я больше не смогу видеть искажений. Поэтому приходится вешать лапшу.

— Не знаю... Я вроде как услышала его. Вот прислушайся...

Мы все затаиваем дыхание. Слышны только зудение насекомых, трели птиц да шелест листвы.

— Я ничего не слышу, — говорит Пит.

— А я слышу! — упрямлюсь я. — Это всё равно, как когда ограда вокруг Дистрикта 12 под напряжением, только намного, намного тише. — Все опять напряжённо прислушиваются. Я тоже делаю вид, что вслушиваюсь, хотя прекрасно знаю, что слышать-то нечего. — Вот! Ну как вы не слышите! Как раз на том месте, где Пита долбануло!

— Я тоже ничего не слышу, — говорит Дельф. — Но раз у тебя такое изощрённое ухо, ступай вперёд.

Я решаю играть до конца и выжать из ситуации всё, что можно:

— Странно... — говорю я и повожу головой из стороны в сторону, будто в недоумении. — Но изощрённое у меня только левое ухо.

— То самое, что доктора восстановили? — догадывается Пит.

— Ага. — Я пожимаю плечами. — Наверно, они сделали работу даже ещё лучше, чем сами рассчитывали. Забавно! А я-то думала: и почему это я иногда слышу этим ухом такое, что обычно ни в жизнь нельзя услышать — шелест крыльев насекомых, например. Или как снег падает на землю.

Да уж, забавнее не придумаешь. Теперь на несчастных докторов, вылечивших моё глухое ухо после прошлых Игр, будет обращено самое пристальное внимание, и им придётся держать ответ, почему это я стала слышать, как летучая мышь.

— Давай! — говорит Мэгс, подталкивая меня вперёд, так что я теперь становлюсь во главе нашего маленького отряда. Поскольку мы теперь вынуждены двигаться медленно, Мэгс предпочитает идти собственными ногами, опираясь на импровизированную трость, которую Дельф сделал из срезанной ветки. То же самое он делает и для Пита. Это хорошо, потому что, несмотря на Питовы возражения, я думаю, всё, чего ему хочется — это лечь и как следует отдохнуть. Дельф идёт замыкающим, так что, по крайней мере, наши спины прикрывает кто-то, у кого ушки на макушке.

Я иду, оставляя силовое поле с левой стороны, потому что с этой стороны находится моё суперухо. Но поскольку на самом деле это всё чепуха собачья, то я срезаю с дерева поблизости гроздь орехов и, продвигаясь вперёд, швыряю их по одному перед собой. И правильно делаю, потому что, как мне кажется, я чаще умудряюсь проглядеть «окошки», которые указывают на наличие поля, чем углядеть их. Там, где орешек ударяется о поле, возникает малюсенькое облачко дыма. А потом тот же орешек, почерневший и с треснувшей скорлупой, падает на землю у моих ног.

Через несколько минут я слышу из-за спины чавкающие звуки, оборачиваюсь и вижу: Мэгс подбирает орех, снимает скорлупу и засовывает в свой и без того до отказа набитый рот.

— Мэгс! — кричу я. — Выплюнь немедленно! Они могут быть ядовитыми.

Она бормочет что-то невразумительное и, не обращая внимания на мои вопли, с видимым удовольствием облизывается. Я смотрю на Дельфа, ища помощи, но тот только смеётся:

— Да ладно, посмотрим, что из этого выйдет!

Я продолжаю путь, дивясь Дельфу, который сначала не хочет покидать старую Мэгс, а потом даёт ей наесться незнакомых орехов. Который носит на себе «знак качества» Хеймитча. Который спасает жизнь Питу. Почему он просто не дал ему умереть? Никто бы его ни в чём не обвинил. Я бы в жизни не догадалась, что в его власти было оживить Пита. С какой стати ему спасать его? И почему Дельфу так хотелось вступить с нами в союз? Ведь он непрочь был убить меня, если уж на то пошло, правда, при этом оставляя выбор драться или нет мне.

Шагаю, бросаю орешки, иногда на глаза попадаются «окошки» в силовом поле. Все усилия направлены на то, чтобы найти с левой стороны брешь, через которую можно прорваться, уйти подальше от Рога Изобилия и найти воду. Но после доброго часа ходьбы я начинаю понимать, что всё бесполезно. Мы нисколечко не уклоняемся влево. Наоборот. Похоже, что силовое поле икривляется, закругляется, и мы идём вдоль этой кривой. Я останавливаюсь и смотрю назад, на прихрамывающую Мэгс. За нею Пит — на лице у него блестят крупные бисерины пота.

— Давайте устроим привал, — говорю, — мне нужно опять осмотреться сверху.

Выбираю дерево повыше. Карабкаюсь по кривым сучьям, стараясь держаться как можно ближе к стволу: я же без понятия, а ну как эти гладкие, как резина, ветки легко ломаются? Всё равно взбираюсь выше, чем подсказывает здравый смысл, потому что мне позарез надо составить кое о чём ясную картину. Прижимаясь к тонкому, как молодое деревце, стволу на самой верхушке, раскачивающейся туда-сюда под влажным бризом, вижу, что мои подозрения не напрасны. Есть причина тому, что мы не можем и никогда не сможем повернуть налево. Из этого, так скажем, весьма нанадёжного пункта обозрения я впервые могу окинуть взглядом всю арену.

Она образует идеальный круг с идеальным колесом посредине. Небо над окружностью, образованной джунглями, окрашено в однообразный розовый цвет. Я могу углядеть пару-тройку тех волнистых «окошек» в силовом поле — брешей в броне. Так их назвали Бити и Люси, потому что они выявляют то, что должно оставаться скрытым, и поэтому являются слабым звеном. Для полной уверенности я пускаю стрелу в пустое пространство над линией деревьев. Вспышка света, проблеск настоящего синего неба — и стрела отлетает обратно в джунгли. Я слезаю вниз, неся другим недобрые вести.

— Силовое поле образует круг. Вернее, купол. Не знаю, какой он в высоту. Всё находится под этим куполом: мы с вами, Рог, море и джунгли. Правильная окружность, совершенно симметричная. И не очень-то большая, — вот что рассказываю я им.

— А воды нигде нет? Ты не видела? — спрашивает Дельф.

— Только солёная, там, где мы начали Игру, — отвечаю я.

— Должны быть и другие источники, — говорит Пит, нахмурившись. — Иначе ещё несколько дней — и всем нам конец.

— Ну, вообще-то листья здесь мясистые... Где-то должны быть озёра или источники, — говорю я и сама сомневаюсь в том, что говорю. Инстинктивно чувствую, что Капитолий, по всей вероятности, хочет завершить эти непопулярные Игры как можно скорее. И что Плутарх Хевенсби наверняка уже получил соответствующие распоряжения — покончить с нами, вывести нас из игры. — Во всяком случае, нет смысла пытаться узнать, что там, за гребнем этого холма, потому что там ничего нет.

— Между силовым полем и колесом должна быть питьевая вода, — настаивает Пит. Нам всем ясно, что это означает: мы должны вновь спуститься вниз по склону — прямо в объятия профи. Навстречу кровопролитию. А у нас на руках Мэгс, которая едва может ходить, и Пит, который слишком слаб, чтобы драться.