Тщеславие - Джейн Фэйзер

Чтобы отвлечься, он открыл коробочку с мушками и выбрал две из черного шелка в форме полумесяца.

— Позволь, дорогая. — И осторожно прикрепил их на груди, как раз поверх едва прикрытых сосков. — Будут сразу приковывать взгляды.

Вероятно, он имеет в виду Филиппа Уиндхэма, подумала Октавия, наблюдая, как пальцы Руперта возились с мушкой на левой груди. Снаряжает, чтобы завлечь своего врага. В таком платье она непременно затмит Маргарет Дрейтон.

Руперт снова порылся в коробочке и на этот раз вынул миниатюрный кружок. Взял двумя пальцами ее за подбородок и стал поворачивать лицо то одним боком, то другим, прикидывая, где расположить кусочек шелка.

— Так будет очень шаловливо. — Он выбрал место высоко на щеке.

— Не желаешь ли добавить что-нибудь еще? Чтобы наверняка завлечь всех, кого надо завлечь?

В комнате повисло тяжелое молчание. Руперту не понравилось то, что она говорила, и особенно каким это было сказано тоном.

Пальцы на подбородке разжались. От насмешливых слов в глазах появились удивление и гнев.

— О чем это ты? — Он посмотрел поверх ее плеча туда, где у шкафа возилась Нелл.

Октавия пожала плечами, стараясь превратить все в шутку. Взяла заячью лапку, провела по щеке, внимательно посмотрела на себя в зеркало.

— Ни о чем. Просто неловко себя чувствую. Распушила перья, точно павлин, завлекающий партнера.

— Перья распушает павлин-самец, — поправил ее, еще хмурясь, Руперт.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. — Октавия послюнявила палец и провела им по бровям, отводя взгляд, чтобы не встретиться с Рупертом в зеркале глазами.

— Не уверен, — спокойно заметил тот. — Но кое-что подозреваю. И дай Бог, чтобы мои подозрения оказались напрасными.

Он наклонился к ней: щека вплотную прижалась к ее щеке, глаза искали в зеркале ее глаза.

— Я ведь не прав, Октавия? Ты не считаешь, что я наряжаю тебя для постели Уиндхэма? Скажи, что я ошибаюсь.

Во рту Октавии внезапно пересохло, она вспыхнула. Проницательность Руперта ее всегда пугала.

— Ума не приложу, почему ты об этом подумал. — Она внезапно закашлялась. — И не понимаю, почему так смотришь на меня. Просто я не люблю так одеваться. В таком наряде я чувствую себя шлюхой. И не важно, что все остальные выглядят точно так же. Я терпеть не могу выглядеть, как все остальные.

Ей показалось, что Руперт поверил ей, и Октавия вздохнула с облегчением.

Он медленно распрямился, руки легко легли ей на плечи.

— Верь мне, Октавия, ты не можешь выглядеть, как другие женщины. Ты — единственная.

Теперь его глаза улыбались ей в зеркале.

— Готов поспорить, что сам король будет у твоих ног. А ты знаешь, какой он блюститель нравов.

С внезапной стремительностью он направился к дверям своей спальни.

— Нужно закончить собственный павлиний наряд. И не порти мою работу! — Руперт заметил, что пальцы Октавии беспокойно ощупывают в поисках мушки щеку. — Не сомневайся, я знаю, что тебе идет.

Наверное, знал. В этом деле он хорошо разбирался. А она сглупила, что так себя повела. Но в последние дни Октавия чувствовала себя так, будто с нее содрали кожу, и она уже не могла отвечать на все с прежней легкостью, не умела больше с живым воодушевлением играть по правилам Руперта.

Теперь она точно знала, отчего сорвалась сегодня. Нервничая, Октавия подошла к окну. Ее платье не было предназначено для того, чтобы в нем сидели, хотя, если очень захотеть, на краешке стула примоститься все же можно. Впрочем, нынешним вечером особенно рассиживаться не придется: в присутствии их величеств не сидят.

Теперь она точно знала, почему с такой горечью восприняла шутливую помощь Руперта. Она собиралась принять любые предложения Филиппа Уиндхэма.

Это решение пришло само собой, когда над ее прической трудился парикмахер, превращая голову в нечто чудовищно искусственное. Создание, которое предстало перед Октавией в зеркале, могло легко переспать с графом и на следующий день тут же забыть о своем приключении. Октавии Морган не было.

А потом, когда все свершится — она раздобудет кольцо, а Руперт выполнит свою часть сделки, — будет покончено и с томительной агонией. Не надо будет больше притворяться веселой и беззаботной, не надо делать вид, что ее не трогает мрачная реальность игры. Наконец она сможет закутаться в норку и, совершенно несчастная, лежать в ней, зализывая раны.

— Октавия, ты готова? Девушка вздрогнула. На секунду закрыла глаза, чтобы прийти в себя, потом бросила небрежный взгляд через плечо.

И задохнулась от удивления. Руперт тоже выглядел совсем по-другому — в любимом черном шелковом костюме, но на сей раз в расшитом золотом жилете и чулках с золотыми стрелками. В черном жабо поблескивал алмаз, а напудренный парик был почти так же высок, как ее прическа. Мушка у уголка губ, казалось, подчеркивала циничный изгиб рта.

— Вы нарумянены, милорд? — Она смотрела на него, не веря собственным глазам.

— Дань обычаю. — Улыбка Руперта была одновременно и насмешливой, и участливой. — Не стоит постоянно пренебрегать модой. Иногда, Октавия, чтобы добиться цели, нужно подчиниться всеобщим правилам.

Он подал ей руку.

— Пойдемте, мадам, потрясать двор.

Глава 15

Королеве Шарлотте было угодно выделить на приеме Октавию среди других. Сначала молодая женщина не понимала, почему удостоилась подобной милости. Королевский конюший подошел к ней и прошептал на ухо, что ее величество желает, чтобы ей представили леди Уорвик. Октавию повели через заполненную придворными гостиную, и она ловила на себе завистливые взгляды тех, кому повезло гораздо меньше.

Рядом с королевой и ее фрейлинами она заметила принца Уэльского. Он многозначительно подмигнул ей. И тут Октавия поняла: ее величество желает поговорить с женщиной, в чьем доме ее беспутный сын проводит так много времени.

Октавия присела в глубоком реверансе.

— Леди Уорвик, я, кажется, не имела удовольствия быть с вами знакомой? — Глаза королевы изучающе скользнули по платью Октавии. — А между тем мне говорили, что вы друг моего сына.

— Это для меня большая честь, — скромно ответила Октавия. — Но в моем доме его высочество привлекают игорные столы, а я, должна признаться, в игре ничего не понимаю и не чувствую к ней интереса.

В глазах королевы появился намек на дружелюбие.

— Неужели? Но тогда, леди Уорвик, вы принадлежите к меньшинству.

— Увы, мадам, — печально улыбнулась Октавия. — И муж постоянно говорит мне то же самое. Но я не могу себе представить, как люди способны ставить большие деньги на то, как выпадут карты или лягут кости.

Октавия удачно выбрала ответ. Королева смотрела почти милостиво, явно меняя свое мнение о женщине, которая, как ей говорили, держит самый часто посещаемый в городе игорный салон.