Допельдон, или О чем думает мужчина? - Эдуард Семенов

Ну да! Вот он. Еще раз допельдон! О чем еще сегодня мне все напоминает? О моих недоделанных прошлых делах? Как будто нарочно все.

На следующий день после разговора с Рензо в Москве состоялся финал чемпионата мира по боям без правил. И боец, тренером которого как раз был Рензо Грейси, победил.

Победил оглушительно.

В том смысле, что когда судья объявил о его победе, весь зал, все зрители, обалдев от увиденного, молчали. В буквальном смысле, не могли проронить ни одного слова. Никто не ожидал такого. Никто не верил в то, что такое может быть. Что наш боец, прославленный мастер спорта по самбо, опытный спортсмен, за спиной которого не одна сотня жесточайших поединков на мировом уровне проиграет никому неизвестному парню из Бразилии. Даже не профессиональному спортсмену, а обычному рыбаку, который занимался спортом по вечерам после тяжелой работы.

Это было настоящей сенсацией! Практически чудом! Если бы я тогда знал свое новое слово. Я бы тогда это все и назвал «допельдоном», но тогда этого слова я не знал…

Я естественно не преминул об этом сделать репортаж. Живенько так все было описано. Сплетение тел, кровь брызжет во все стороны, наш воин ничего не может сделать и, в конечном итоге, сдается.

Сдается сам!!! А ведь «русские не сдаются»!

После схватки новый чемпион мира говорит, что он знал, что победит, поэтому был спокоен и ждал своего часа. Потом какие-то бандиты рвались в раздевалку к чемпиону, чтобы убить его, якобы за то, что он своей победой разорил всех.

Да, но… «После драки кулаками не машут!».

В общем, описал все, как было, но не углубляясь…

Не делая никаких выводов.

Меня даже похвалили на планерке. Премию какую-то выписали. Типа, тридцать серебрянников.

Мне бы написать и забыть.

Но что-то меня во всей этой истории зацепило. Что-то меня не устраивало в увиденном. Что-то не сходилось в моем сознании. И я начал копать. Искать какие-то аналогии в истории, сравнивать, анализировать. Я хотел понять, когда еще были случаи, чтобы совершенно неподготовленный воин или спортсмен побеждал профессионала. Я искал причину победы бразильского бойца. Сначала я думал, что весь секрет в какой-то методике. В новых технологиях, которые знают бразильцы, а мы не знаем.

Почти год я потратил на это дело.

В конце концов, меня как будто осенило. Уж не знаю, что это было. Хотя на самом-то деле, я ничего такого особенного не открыл, просто ходил вокруг да около, и никак не мог сказать самому себе, что я все уже давно понял, и все точки над «i» в этой истории проставил.

Я был вынужден сказать себе, признаться, что все дело не в спортивной подготовке, не в приемах и не особом питании спортсменов, а именно в вере. В вере в себя! И эта вера была в бразильце, и ее не хватило нашему бойцу.

А вера — это уже величина не из области спорта.

В одной библиотеке я наткнулся на запись, что раньше подобные поединки были важной частью судебной системы и именовались не иначе как «суд Божий». Любая большая битва в древности начиналась именно с такого поединка. И по тому, кто в нем побеждал, определялось, за кем, собственно говоря, правда. И очень часто именно на таких судах побеждали как раз не профессионалы, а те, за кем правда…

И получалось, что в тот день на арене «Лужников» русские проиграли свой суд… Свою Правду. Проиграли Бразилии, стране, где много диких обезьян, как говорил один герой нашей комедии.

Но это никого не всколыхнуло и не озаботило. Просто вызвало легкую усмешку. Ну да, а чего вы хотите… от этих русских. И я был свидетелем этого…

Говорят, после таких озарений люди либо сходят с ума, либо уходят в монастырь. И я действительно чувствовал тогда, что схожу с ума. Конечно, не было речи о том, что мои заметки хоть в каком-то виде напечатают. Я понимал, что если кому-то в газете покажу их, то меня точно отправят в психушку.

Или, как минимум, уволят.

Но после этого и работать в газете, которая теперь меньше всего думала о правде и ставила во главу угла выгоду, я уже не мог…

Я ушел из редакции и в итоге после долгих блужданий нашел свое место здесь, в музейной тиши. Среди старых вещей. Среди вещей той эпохи, когда мне было хорошо.

Не монастырь, конечно, но что-то около этого…

Несколько лет назад я набрался смелости и повесил заметки о «суде Божьем и боях без правил» на странице «самиздата».

И вот за эту книгу меня и благодарил неизвестный мне человек.

Его замечания были очень ценные. Я внес в текст правки, поблагодарил и ответил, что книга на самом деле окончена. Я не хочу ничего писать дальше. Это все пройденный этап. Я уже все это забыл и не хочу к этому возвращаться.

Я действительно настолько тогда испугался своих мыслей, что хотел забыть все. Особенно, все то, что когда-то было написано в газете под моим именем, потому что я ведь фактически сам предал свою веру, свою дом, свою страну.

Предал ради денег, ради каких-то благ…

И мне практически удалось это забыть.

…В качестве благодарности перехожу на страничку моего неизвестного читателя. Оказывается, он написал всего один небольшой рассказик под названием «Молот бога». И что меня дернуло его прочитать? Не знаю, но оторваться не мог. Сюжет рассказа фантастический. Парень заключил договор с богом и стал его молотом, наемным убийцей без страха и упрека, в обмен на то, чтобы забыть свою любовь. Аню из 3 класса.

Стать убийцей, чтобы забыть свою любовь. Как актуально.

«Молот бога» — допельдон? Может быть, здесь собака зарыта?

Может быть, именно к этому меня сегодня через цепь воспоминаний вело мое сознание или кто-то свыше.

Может быть, допельдон — это именно он и есть. «Молот бога!» И именно для этого он появился в моей дурной башке…

Я смотрю на часы и понимаю, что у меня уже нет времени спокойно обдумать свои мысли. До встречи с Мариной осталось десять минут. Делаю себе зарубку в голове, чтобы подумать на эту тему позже, и выхожу на улицу.

Марина уже ждет меня на дороге. Мы как всегда едем в «нашу шашлычку».

Садимся. Берем шашлык. Я думаю о странном послании и поедаю Марину глазами. Ищу знакомые черты, знакомый блеск в глазах и… не нахожу. У нее что-то случилось? Что? Спрашиваю. Говорит, что все нормально. Но глаза говорят об обратном. Решаю для себя. Може, на работе. Не хочет говорить, меня расстраивать.

И я пытаюсь отвлечься от наползающих в мозг мыслей разговорами.

Темы для разговоров подбрасывает Марина. Она как будто знает, что мне нужно сказать ей в каждую последующую секунду. И делает все, чтобы я не молчал, не думал и не поедал ее глазами, а говорил. Говорил. Говорил.

— Ты вчера был на школьной конференции, ну и как?

Удивляюсь, как Марина об этом вспоминала. И почему ее вдруг стали интересовать какие-то скучные мероприятия? Но мозг услужливо выдергивает из небытия смешную зарисовку, и я, будто рыбка, пойманная на крючок, ловлю эту наживку, начинаю рассказывать.

— Представляешь, это полный дурдом был!

Странно, почему это я сказал «дурдом»! Про себя я явно произнес «допельдон».

Решаю, что на досуге надо будет и над этим подумать, и продолжаю:

— Собрался целый зал теток. Сели за один круглый стол. Ведущая просит всех представиться. Вроде бы так положено. В приличных обществах всегда так делают. Люди собрались со всего города. Не все друг друга знают. Так одна тетка начала скандалить: «Что мы, как дети, будем вставать и представляться?» И так долго скандалила, что так никто и не успел представиться. В конце концов, решили, что будем называть себя перед выступлением. Не, ну не дурдом! Учителя, блин! Колхоз! Из-за чего скандалили? А сколько времени потеряли? А еще назвали себя общегородской учительской конференцией перед началом учебного года. И чему могут научить эти базарные тетки наших детей!?

Я возмущаюсь долго и витиевато. По пути вспоминаю еще одно выступление, на котором учитель красиво рассказывала о том, какой у них хороший и богатый школьный музей. А когда ее спросили, как к ним можно попасть, ответила, что никак! Что это музей только для ее школы! Ну не дурдом! Допельдон!

Марина улыбается и следит за моими губами. Как только я замолкаю, она тут же подбрасывает новый вопрос. Как будто не дает мне о чем-то подумать. Марина спрашивает меня про выборы. До них осталось уже меньше двух недель. И все, что можно было сделать, вроде бы сделано. Но она все равно находит что спросить.

— Листовки твои больше не заклеивают конкуренты?

Я смеюсь.

— Нет, конкуренты не заклеивают! Теперь срывают избиратели!

Марина делает удивленные глаза. И я объясняю, что сегодня утром снова сорвали одну мою листовку. Одну единственную. Но не где-нибудь, а снова на моем собственном подъезде! И это действительно странно и смешно. Потому что я был уверен, что где-где, а в моем подъезде-то уж у меня нет врагов. Оказалось, наоборот.