Красная Шапочка, черные чулочки - Нина Васина

- Нефила, - заметался Ерик, - успокойся! Давай сядем и поговорим спокойно, мы найдем какое-нибудь общее решение, мы попробуем договориться, компромисс иногда бывает удачным выходом из положения, зачем же сразу отдавать дом?

- Да пошел ты со своим домом! - топнула я ногой. - Я справлюсь с этим воякой безо всяких сделок и договоренностей.

- Что ты можешь мне сделать, козявка? - усмехнулся Генерал.

- Для начала я тебя выгоню отсюда. Так выгоню, что ты не сунешься в этот дом и ногой, пока я не уеду из него с детьми. И еще неизвестно, захочешь ли прийти после.

- Попробуй. - Он закинул ногу на ногу и сполз в кресле, демонстрируя полнейшую расслабленность. - Ну что, за ноги потащишь? Предупреждаю, у меня рука тяжелая.

- Дед, - прошептал Ося, - не делай так.

- Ты говоришь о любви к своему внуку, ты, который дважды лишил его отца! Изображая повелителя судеб, ты искалечил жизнь своей дочери, отцу Оси и Гамлету.

После этих слов Генерал выпрямился в кресле и уставился на Ерика.

- Узнав, что твоя дочь стала близка с Кобриным, ты отдал ее в жены Гамлету. Заставил выйти за него замуж. И не говори, что не знал о беременности. Это была твоя обычная шахматная партия - таким образом ты намертво привязал к судьбе дочери обоих друзей. Один - сын, а другой - зять, да? Оба по-прежнему под рукой и без обид, а потому никому не расскажут о финансовых махинациях Генерала - родственники все-таки! Когда Гамлет узнал, что Ося - не его сын? В восемьдесят девятом?

- Заткнись! - Генерал медленно поднялся и посмотрел на внука. - Ничего он не знал в восемьдесят девятом.

- А чей я сын? - спросил Ося с надеждой. - Правда, что не Гамлета?

- Он знал, иначе не предлагал бы мне, десятилетней, замужество! Он уже тогда знал, что не будет вместе с этой женщиной!

- Ося, не слушай, эта!.. Это поганое насекомое врет, она ничего не знает, просто хочет нас поссорить. У нее нет никаких доказательств, это же смешно! Ося, я клянусь, твой отец - Гамлет!

- Поосторожней с клятвами, старик. Хотя, если ты сейчас пообещаешь Осе сделать сравнительный анализ ДНК на отцовство, я с удовольствием предоставлю необходимый материал.

Наступила гробовая тишина.

Потом Ерик тихонько екнул нутром, словно подавил в себе подступившую икоту, и медленно сел там, где стоял - на ковер посередине комнаты.

Могу поспорить, что в тот момент Генерал подумал о пропавшем теле мертвого Кобрина - по его лицу, на которое нельзя было смотреть без содрогания, так оно все перекосилось, можно было догадаться, как он себе это представляет. Начиная с раскопки неизвестной пока могилы. Откуда ему было знать о медачьоне дочери с фотографией Кобрина, вырезанной из школьного альбома, и прядью его волос. Волос, как уверял меня Ося, расписывая достижения в области клонирования, вполне достаточно для анализа ДНК.

- Как ты смеешь вести такой разговор при ребенке? - очнулся Генерал, шагнул ко мне, и я заметила, что его руки трясутся.

- Именно что при ребенке. Ты со своей армейской тупостью думал, что всех осчастливил, да? Имеешь при себе навеки преданных рабов, а о ребенке ты подумал? Гамлет не смог преодолеть в себе чувство обманутого жениха, и первым это на себе почувствовал Ося! Я не знаю, может быть, Гамлет и твоей дочери дал понять, насколько не умеет прощать, представь, что ей пришлось вынести в этом доме - от брачного ложа до бритвы в ванной, но Ося!.. Ты хотя бы понимаешь, что полностью перевернул в голове своего сына восприятие отцовства как родства?

- Я тебя убью! - придумал наконец Генерал выход из положения и слегка успокоился.

- Сначала ты уберешься из этого дома и больше сюда не сунешься. Потому что я завтра же позову рабочих, мы вытащим перламутровую ванну в коридор и поставим ее у входной двери! Приходи в гости, если сможешь пройти мимо этого сооружения, потому что я возьму у твоего внука парочку флаконов красной туши и залью ее - Ося так иногда пугал домработницу!

- Замолчи, несчастная! - поднял руки вверх, словно сдаваясь, Генерал. Как ты смеешь так глумиться над смертью?

- Ты назвал меня мерзкой козявкой и поганым насекомым, ты еще не сказал, что я - паук! Я принимаю смерть так же, как и жизнь. Они существуют вместе! А ты, храбрый вояка, почему боишься перламутра в красных подтеках? Ты, который сделал все для счастья дочери - лишил ее отца ребенка и отдал на откуп собственной безопасности другому мужчине!

- Я только зашел поговорить о внуке! - сдался Генерал, отступая к двери. - Англия, колледж, все уже решено...

- Кончен разговор. Я предлагала тебе договориться - ты меня оскорбил. Убирайся.

- Что же ты наделала... - не может опомниться он. - Как же ты посмела все это сказать?.. Как ты узнала?! - закричал он, выискивая глазами Ерика, но терзать жиденка не стал - Ерик сидел на полу, расставив в стороны ноги, и смотрел на меня ополоумевшим взглядом совершенно потрясенного человека.

Генерал отлепился от него глазами, но на мое лицо посмотреть не решился, бормотал, глядя в пол:

- Ты безжалостная стерва...

- Выход направо.

- Ты лишила Осю отца!

- А ты - сразу двух! Не уберешься - я все расскажу генеральше. Что-то мне подсказывает, что она совсем не в курсе твоих стратегических маневров с женихами дочери!

- Будь ты проклята! - прокричал он, уже невидимый у входной двери.

- И тебе того же.

Стало совсем тихо. Потом Нара зашевелилась и заговорила.

- Нефила, - сказала она с придыханием ужаса, - мне страшно!

- Да, вот такая я страшная! А что, лучше было посюсюкать и отдать ему Осю, да?

- Я боюсь - он же тебя теперь убьет!

- Убьет, как пить дать - убьет! - забормотал Ерик. - Пристрелит, задушит, загрызет, взорвет, утопит, отравит, зарежет!..

Я смотрела на Осю и искала подходящие слова.

- Покажи мне доказательства, - потребовал он.

- Умоляю вас, только не сейчас! - запричитал Ерик. - Я не могу больше слышать слово "кладбище", а от упоминания о покойниках у меня начинаются колики. До загниваловского кладбища езды - полдня...

Я легонько стукнула его по затылку. Ерик замолчал. За это я погладила его по овальной плешке и протянула Осе медальон Синички, который во время нервной беседы для поддержания духа (ну, Синичка, помогай!) зажала в кулаке.

Ося открыл медальон. Нара тоже заглянула в него. Потом они оба посмотрели на меня.

- Это - Кобра? - спросил Ося.

- Я не знаю точно, но мне кажется, что должен быть он. - Под пристальным взглядом Ерика я твердо заявила: - Я не видела это лицо никогда. Но должны быть школьные фотографии., посмотри альбомы матери.

- Ты устроила весь этот кровавый базар, не зная точно, чье лицо в медальоне? - с ужасом спросил Ерик, перевалился на бок, потом стал на четвереньки и пополз, стуча коленками, к дивану, где дети рассматривали фотографию.

- Подожди минуточку, что-то я ослеп от страха. - Он отвел подальше от лица руку Оси с медальоном, крепко зажмурился, потом протер глаза. - Ну-ка, поверни на свет.

- Ты что, ничего не знал? - спросила я.

- Потому я тебе и не верю - я всегда все о них знал! Но такое!.. Кое-как сфокусировав взгляд, Ерик задержал дыхание, потом шумно выдохнул и кивнул. - Да. Это Кобра. Как все грустно, - понурился он. - Кобра хотел, чтобы Гамлет назвал сына Михаилом. Был бы ты Михаил Викторович Кобрин, то есть... я хотел сказать, если бы ты был... - Он вздохнул и закончил мысль: Какая странная штука жизнь - говорим о смерти, а на душе просветлело.

- И никаких Ван-Тейманов? - вдруг улыбнулся Ося и толкнул Нару локтем. - Никаких гербов в брачную ночь? Расслабься, старуха! Закатимся в разврат немедленно!

И его вырвало на пол.

Нара заплакала.

- Прекрати реветь! - потребовала я, стуча зубами. - Это у него нервное, ничего страшного. Меня тоже в детстве тошнило, когда я думала о мертвых.

- Мне жалко! - всхлипывает она.

- И мне его очень жалко, перестань, не то я тоже зареву!

- Мне себя жалко! У всех есть папы, даже по два сразу, а у меня - ни одного!

- Зато у тебя есть два брата, две племянницы и Ося. Ося, кстати, тоже брат.

- Нет! - крикнула Нара.

- Как это - нет? Спроси у Еремея Срулевича - по документам он твой сводный брат. Отведи брата в ванну и помоги ему переодеться. Оставшись одни, мы с Ериком кое-как вытерли пол салфетками и совершенно спонтанно пошли к бару.

- Все еще не научилась пить водку? - спросил он, наливая мне мартини.

- Ерик, у тебя нет чувства чего-то незавершенного, недоделанного?

- Такого чувства у меня нет, - заявил Ерик. - Все, что можно было испортить, ты испортила. С такой информацией да умеючи мы бы могли так уделать Генерала!..

- Я не собиралась его уделывать.

- Почему ты рассказала такое при детях? У тебя что, соображалка отказала? Ты понимаешь, что-нор-мально воспитанные взрослые люди не говорят подобных вещей в присутствии детей, пока не обсудят все между собой?

Он злился и запрокидывал в себя одну рюмку за другой.

- А я не нормально воспитанная и, наверное, еще не совсем взрослая!