Чудная деревня. Третья часть. Русалочье озеро - Татьяна Анатольевна Нурова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А чо, ты сразу принюхиваешься, — возмутилась она. — Я тебя, сколько не видела и переживала за тебя, вот приехала, узнала, что ты жива и сразу же пришла, а ты прям принцесса и нос от меня воротишь. — Конечно, ведь нас не сравнить, кто ты и кто я по сравнению с тобой.
Это так было не похоже на ту Ольку, которую я знала, что я онемела от удивления и растерялась не найдя слов ответить ей. А Олька, небрежно скинув дубленку не снимая обуви, прошлась по комнате, с усмешкой взглянув на моих детей, села около стола.
— Чего ты молчишь, подруга, не рада меня видеть и от удивления онемела.
А Олька продолжала, не останавливаясь говорить с истерикой в голосе, — ты в своем репертуаре, вся такая правильная и детей набрала сироток и учишься, хотя я тебе всегда удивлялась. — Столько тебе дано было, а ты все профукала и надо же, все равно королевой обратно в нашу глушь вернулась.
— Олька, да о чем ты говоришь?
— Удивлена моим видом и как я с тобой разговариваю, — засмеялась она, — да не привыкла ты к грубости, ты ведь у нас барышня воспитанная, голубая кровь.
Это да, удивлена я была точно, и внешним видом Ольки и тем как она со мной разговаривает и упрекает за что то. Куда делась милая простодушная девушка, с которой я дружила. Олька сильно изменилась, яркий агрессивный макияж, дорогие вещи, не красили ее, а подчеркивали ее не ухоженность. Детям тоже не понравилась гостья. Лизавета, запихнув палец в рот, напряженно посматривала в сторону Ольки, явно собираясь зареветь, а Кир нахмурившись, стал быстро собирать игрушки. Я же попыталась успокоить и понять Ольку.
— Что с тобой случилось, можешь объяснить и почему ты так со мной грубо разговариваешь, чем я тебя обидела?
Олька усмехнулась, — Что не нравиться, а я и расскажу. — Елена то, Елена се, с первого дня здесь мне тебя в пример ставили и требовали, что бы я также училась. — А у меня не было никогда твоих способностей, да и учеба мне нужна то была только от Агриппы, она меня обещала колдуньей сделать и тоже, потом отказалась, сказав, что у меня только гадости хорошо получаются. — А потом все от меня отказались, и учить перестали, и все тыкали, что я лентяйка, да грубиянка. — А тебе захотела и пожалуйста, дом в Тамбове, квартира в Москве, — гуляй, — не хочу. — А когда ты этого щенка спасла, и тут тебе повезло, все только тобой и восхищались, да и папашка у мальца то крутой волшебник оказался, а ты все недовольна им была, я то про это знаю, как ты все от него уйти хотела, и все его жизни учила. — Даже сейчас тебе после смерти твоего любовника за щенка платят, что ж можно и поухаживать за дорогим то ребеночком, а то, что хахаль твой и — за тебя погиб так тебе и дела нет.
Я вспыхнула и разозлилась, перед глазами все почернело.
— Замолчи Олька, ты ничего не знаешь о моей жизни, и не смей никогда говорить о моих детях так. — Я не знаю, что с тобой приключилось за эти годы, но думаю что все у тебя по твоим заслугам, и все что у меня есть, я сама заработала и боль и радость и делить свою жизнь не с кем не собираюсь.
Олька снова засмеялась, и не знаю, чем бы наш разговор закончился, но входная дверь снова распахнулась и на пороге оказалась растрепанная запыхавшаяся Любава.
— А вот ты где Олька и пьяная снова, да и еще в таком виде к моей дочери пришла, быстро одевайся и на выход.
Она быстро накинула на Ольку дубленку и вывела ее из дома, через пару минут вернулась, я даже опомниться не успела, только стала успокаивать напуганную Лизавету.
— Ох, беда с этой девчонкой, мы тебе и не хотели про Ольку говорить, она давно такая завистливая и злая стала. — А тут Агриппа за ней не уследила видно, ведь прошмыгнула к тебе по — тихому, а я как почувствовала что, узнав, Олька в деревне и к тебе побежала, бегом собралась и сама вся растрепанная.
— Ох ты Кир, малыш мой как расстроился и испугался.
Любава обняла Кира и стала нашептывать ему на ушко.
— Тетя что к вам приходила, больна совсем, и слушать ее не надо, она не понимает что говорит. — Голова у нее совсем плохая, ты же знаешь уже, что больные люди себя страшно ведут, но неопасны.
Кир облегченно замотал головой, я же качая на руках Лизавету, была в ужасе от того что увидела. Не могла же за такой короткий срок Олька измениться так, значит, что она всегда такой была. У меня тряслись руки, и на душе было тошно и муторно. Любава помогла мне уложить малышей, и еще немного посидела со мной, утешая меня как в детстве, и рассказывая своим напевным голосом.
— Никто не виноват, Олька такая всегда была, с червоточиной. — Это просто ты у меня такая, видишь в людях только хорошее. — Я, против всегда была, что бы ты с Олькой общалась, да Агриппа сильно просила, надеялась, что Олька глядя на тебя измениться. — А люди очень редко меняются, да и темная сторона, она всегда привлекательней, запретов нет, делай что хочешь. — Мы ничего не можем поделать с тем, что плохих людей больше, и ты пока мало знаешь жизнь. — Привыкнуть к такому не возможно, но и убиваться и-за этого не стоит, тебе есть ради чего жить. — А Ольга взрослый человек и сама свою судьбу решает и к тебе она больше не придет.
Я тоже понимала, что Любава права, но почему мне было так плохо, и еще у меня осталось впечатление, что все это было Олькой разыграно как в спектакле. Я не знала, зачем это Ольке,
