Страсти по власти: от Ленина до Путина - Михаил Пазин

Появилось поколение «шестидесятников», прикормленное Хрущевым и восхваляющее его в стихах и прозе. Среди них был и иудушка Евгений Евтушенко (Евгений Гангнус; мать сменила его фамилию на свою только тогда, когда ему исполнилось 12 лет). В 1952 году он опубликовал пару стишков о великом Сталине и о «врачах-убийцах», за что немедленно (в 20 лет!) был принят в Союз писателей (минуя кандидатский стаж) и стал, даже не имея аттестата зрелости, студентом Литературного института. После 1956 года, когда подули новые ветры, он тут же переменил тему – стал писать мерзкие вирши о Сталине. Политический перевертыш, что тут сказать. Остальные были не лучше, например литературный «власовец» Солженицын, писавший низкопоклонные письма Хрущеву.

Именно при Хрущеве из-за перекосов в экономике появились первые «цеховики», первые подпольные миллионеры и, конечно, бандиты, их грабившие (не пойдут же они жаловаться в милицию!). Появились стиляги, фарцовщики, валютчики и всякая другая нечисть. Выпущенные из лагерей «политические» по своей давней привычке стали мутить воду.

Интересны в этом плане нынешние сочинения американских студентов, описывающих эпоху Хрущева: «Ментально говоря, Россия должна была изобрести себя заново. Хрущев критиковал Сталина за прегрешения вроде убийства кулаков. Это привело к внедрению многих западных идей в России, как, например, использованию стриптизерш в клубах». Прямо в цель! Ура, парень, ты правильно понял: по большому счету, именно из-за критики Сталина у нас появились стриптизерши в клубах!

Я еще застал хрущевские времена. На Украине, житнице СССР, не хватало хлеба. Нет, хлеб был, но из-за дурацкой хозяйственной политики Хрущева он не доходил до потребителя. Моя мама уходила на работу в сельский детсад к 7 часам утра. Перед этим она будила нас со старшей сестрой и вела ставить в очередь за хлебом, которую занимали к приезду автолавки из города. Когда она приходила в 11 часов на обед, наша очередь только-только подходила. Почему я это помню, ведь мне было лет пять – шесть? А потому, что страшно хотелось спать – мама-то будила нас рано. И еще я помню тот хрущевский хлеб: тяжелый, сырой, темный, с добавками каких-то не то отрубей, не то жмыхов. Наверное, он был сравним только с ленинградским блокадным хлебушком. Почему так случилось? Потому что Хрущ (иначе его на Украине не называли; хрущ, если кто не знает, – это жук-вредитель) запретил иметь свои пекарни в селах и выпекать хлеб самим. Он считал, что так будет меньше расходоваться пшеницы. В городах даже ввели талоны на муку. К этому надо прибавить еще и то, что у селян отобрали огороды (чтобы увеличить размеры посевных площадей в стране) и обобществили домашний скот (у нас были козы; я был вспоен козьим молоком). Домашнюю скотину выкупали у селян по смешным ценам, чтобы одним махом увеличить поголовье скота (надо же было догнать и перегнать Америку!). В результате крестьяне резали скот, чтобы его не отобрали за бесценок. А еще обложили налогом каждое плодовое дерево или куст в палисаднике (чтобы не платить, колхозники их просто вырубали). Таким образом, картина получается полная: на селе – ни хлеба, ни мяса с молоком, ни картошки с огурцом. Вот так хозяйствовал Никита Сергеевич! А еще хвастался: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!» – и обещал построить его к 1980 году.

Как пишут нынешние историки, при Хрущеве «благосостояние большинства советских людей оставляло желать лучшего». Еще бы! Старики вспоминали: мы никогда не жили так лучше, как до войны.

Еще один штрих: когда я назвал своего сына Никитой, моя украинская родня была категорически против этого имени, ассоциируя его с Хрущевым.

«Октябрьский» переворот

К 1964 году «великий реформатор» Хрущев задумал ни много ни мало – изменить Конституцию СССР! Как будто других затей у него не было… Напомним читателям, что до того времени Конституции у нас принимались в 1924 и 1936 году. Очередная была принята только в 1977 году.

Побарахтавшись со своими нововведениями, Никита Сергеевич понял, что у него не все получается, и поэтому решил изменить Основной закон – а вдруг из этого что-то выйдет? К 1964 году им была подготовлена записка в Президиум ЦК. Ее суть сводилась к тому, что партийные комитеты не должны вмешиваться в хозяйственные вопросы; им предлагалось заняться исключительно Политико-просветительской работой. В этой записке осуждалась практика вмешательства партийных комитетов в дела совхозов и колхозов. За это предусматривалось жесткое наказание, вплоть до привлечения к уголовной ответственности. В целом же речь в ней шла о ликвидации районных комитетов партии. Короче, Хрущев пришел к такому же выводу, что и Сталин, – отстранить партию от власти! Оказавшись на его месте, Хрущев понял, что с партийцами светлого будущего не построишь.

В связи с этим особая роль отводилась новой Конституции. Ее проект предусматривал установление президентского способа правления и прямых выборов главы государства, на пост которого должен был баллотироваться лидер КПСС. Не забыл он и ответственных партийцев: каждый из членов Президиума ЦК должен был занимать крупный государственный пост. Важнейшие вопросы будут решаться не в партии, а в органах государственной власти. Кроме того, намечалось ввести выборность всех должностных лиц, проводить референдумы как союзного, так и регионального масштаба, создать Конституционный суд, ввести суд присяжных, расширить права предприятий, ликвидировать паспортную систему, запретить арест без санкции суда, предоставить гражданам право обжаловать в суде действия должностных лиц, расширить гласность в деятельности госучреждений и ввести свободу критики. Этим же проектом Конституции предусматривалось создание национальных военных формирований.

Что на это можно сказать? Получилось бы масло масляное: Хрущев и так был фактическим главой страны, а все члены Президиума одновременно занимали высшие государственные посты. Правда, была одна тонкость – такой порядок должна была утвердить новая Конституция. Относительно национальных воинских формирований: этот проект Хрущев украл у Берии; мы уже писали, что ничего хорошего из этого не получилось бы. Насчет остального – страна действительно тогда стояла на пороге кардинальных перемен; одно было неясно: как Хрущев проводил бы их?

Если с таким же невежеством, то он наломал бы дров еще больше, чем прежде. Особенно это касалось отстранения КПСС от власти.

С этим, как и прежде, не смогли смириться партийные боссы. Тогда они объединились против Сталина, а в 1964 году – против Хрущева. Как это можно – власть терять? Да ни за что в жизни!

В 1962–1963 годах самыми близкими к Хрущеву людьми были Брежнев, Подгорный, Козлов и Шелепин (не путать с Шепиловым). Брежнев, будучи вторым человеком в партии, вел заседания Президиума ЦК во время отпуска и частых командировок Хрущева по стране да по заграницам. Именно в этом ближайшем окружении Никиты Сергеевича и созрел против него заговор. Эти люди отражали интересы совпартноменклатуры, недовольной постоянными кадровыми перестановками и покушениями на их привилегии. А тут еще планы Хрущева об отстранении партии от власти! Это уже ни в какие ворота не лезло! Аппарат ЦК постепенно приходил к мысли, что горе-реформатор представляет для него смертельную опасность. К 1964 году сумасбродный Никита надоел буквально всем: и партии, и народу, и стране в целом.

Сторонники смещения Хрущева начали осторожно поговаривать об этом уже со второй половины 1963 года. Поводом послужила еще одна «блестящая» мысль Хрущева о разделении партийных организаций на промышленные и сельские. Нелепость этой затеи была очевидной: по сути, предлагалось иметь в стране две партии. Соответствующий этой теме анекдот: прибегает мастер в обком и жалуется, что в цехе рабочие ударили его молотком по голове… «Вам, товарищ, нужно в промышленный обком, а у нас сельский, вот если бы колхозник серпом по яйцам, тогда уж к нам…»

Считается, что инициатором заговора против Хрущева был Брежнев. Однако это не так: начало заговору положил Александр Шелепин – «Железный Шурик». До этого, в 1958–1961 годах, он был председателем КГБ, а в описываемое время – секретарем ЦК и замом Хрущева в Совете Министров. Он общался со своими сторонниками в самых неожиданных местах, в частности на стадионах во время шумных матчей, чтобы их не подслушали. Там и сговаривались. Особая роль в заговоре отводилась председателю КГБ Семичастному, рекомендованному на этот пост Шелепиным. Ему поручалось парализовать охрану Хрущева. Должность Семичастного был ключевой. На пенсии он вспоминал: «Уже накануне 70-летия Хрущева шли разговоры, что дальше терпеть такое нельзя, то есть это было еще весной 1964 года. И я был в числе первых, с кем вели разговор. Кстати, когда говорили с Косыгиным, первое, что он спросил: какова позиция КГБ, и тогда дал согласие…»