Магнатъ - Алексей Кулаков

— М-да…

— Также я лелеял надежду устроить с вами некий консорциум по производству самобеглых колясок и тепловых двигателей на сырой нефти — очень перспективный и довольно быстро растущий рынок. Увы!

— Как я понимаю, все это теперь достанется Августу?

— Нет. Просто на все эти МОИ планы наложен… Ну можно назвать это временным запретом.

— Печально. И насколько долгим будет запрет?

Неопределенно пожав плечами, русский аристократ дал понять, что сие ему неведомо.

— Остальные наши договоренности остаются неизменными. Кстати, у меня к вам несколько предложений.

Крупп демонстративно отодвинул от себя бокал и сцепил пальцы, показывая: он весь одно сплошное ухо.

— Во-первых, сотрудничество в оружейном направлении. Договариваясь о поставках вашей продукции, вы будете предлагать и мою: винтовки, пистолеты, патроны, амуницию и прочее. И наоборот, в свою очередь уже я буду продвигать своим заказчикам ваши знаменитые пушки и боеприпасы к ним. Конечно, это будет не всегда возможно, ведь в нашей работе приходится учитывать и некие политические моменты.

Хозяин понятливо поморщился: несколько раз и ему приходилось в самый последний момент отказываться от очень выгодных контрактов именно по настоятельным «рекомендациям» политиков из Рейхстага. Или даже из окружения кайзера Вильгельма Второго.

— Интересное предложение. Думаю, такая постановка дела послужит к обоюдной пользе…

— А также позволит несколько потеснить английские и французские компании — то есть не только полезно, но и приятно.

Последнее заявление опять послужило своеобразным тостом.

— Ну вот так навскидку ваше предложение мне нравится. Однако почему бы нам не объединить усилия и в других направлениях? Мои станки, ваши моторы и все остальное, что производят наши заводы?

— Я только «за», дорогой Фриц.

— Тогда ждите моих юристов, дорогой Александр.

В третий раз чуть пригубив отличного рейнского, два промышленника продолжили общение:

— Что касается Трансвааля…

Заметив, как опять насторожился «пушечный король», сестрорецкий фабрикант сделал успокаивающий жест:

— Я ведь уже говорил — никаких претензий.

— Что и удивительно.

— Наоборот, ничего удивительного. Ущерб этот ваш Нейгель нанес весьма незначительный, даже наоборот, помог выявить слабое звено. Затем вспомните мои слова о невозможности разрабатывать месторождение без большой огласки. Ну и, в-третьих, я ведь не говорил, что у вас там все удачно сложится. Поверьте, разного рода препятствия мои доверители умеют создавать просто великолепно. Да и без них сложных моментов будет достаточно — с теми же лайми.

— Вот как…

Фридрих Альфред откинулся в своем троноподобном кресле и изучающе поглядел на собеседника.

— Предложение таково: пять процентов от всей добычи в течение семи лет — и сведения, попавшие вам в руки, останутся только вашими. Плюс, насколько я понимаю, с меня снимут большинство ограничений, и, разумеется, никто не станет чинить никаких препятствий.

— С вашего позволения, я подумаю.

— Это еще не все, Фриц.

Поймав взгляд гостеприимного хозяина, Александр едва заметно понизил голос:

— Один процент на тех же условиях, но лично мне — и я передам вам все то, что есть по данному вопросу. Даю слово, этот доклад будет вам ОЧЕНЬ полезен. Также, при необходимости, я окажу вам всяческую поддержку. В разумных пределах конечно же.

То есть за отдельную плату — этот посыл Фридрих Альфред понял моментально. Да и вообще, последние два предложения князя были такими… Кхм, ну вполне в духе деловой этики любого европейского предпринимателя. Не можешь выиграть — так хотя бы проиграй достойно, не забыв выторговать все возможные (и невозможные тоже) преференции, а также некоторую сумму отступных. Собственно, наверное, именно поэтому германский промышленник довольно легко согласился ознакомиться с докладом, да и все остальные условия для дальнейшего сотрудничества не вызывали у него такого уж отторжения.

— Что ж…

Проговорив кое-какие важные моменты будущего сотрудничества и немного обсудив последние международные сплетни, князь подвел черту под своим визитом:

— …как бы ни было приятно мне ваше общество, дорогой Фриц, но все же я вынужден откланяться.

— Понимаю, друг мой. Париж не ждет, да?

— Ничего-то от вас не скроешь, хе-хе… Думаю, вы согласитесь, что я заслужил немного отдыха в компании прекрасных француженок?

— Безусловно!..

Выждав, пока Агренев вернет бороду и очки на место, гостеприимный хозяин «вспомнил» о незначительной, но все же довольно важной для него мелочи:

— Александр. Нельзя ли сделать так, чтобы мой порученец, гхм, нашелся?

Мягкая и явно сожалеющая улыбка мимолетно коснулась четко очерченных губ русского аристократа, а глаза наполнились неподдельной грустью.

— Увы, но это не представляется возможным.

— Друг мой, я думал, мы обо всем договорились…

— Несомненно. Но в данном случае вы требуете от меня невозможного — в писаной истории человечества подобное было по силам лишь одному сыну плотника из Назарета.

— Вот как?.. Тогда я бы желал получить его тело.

Вновь грустная улыбка осветила чело молодого князя:

— И вновь я не могу вам помочь. Как только Генрих согласился сотрудничать, его у меня сразу же забрали.

Владелец особняка недовольно шевельнул усами, представляя, сколько его тайн Нейгель уже разболтал, и с явным напором осведомился:

— Тогда еще ничего не решено, и он вполне может быть жив. Мне бы не хотелось подвергать наши договоренности!.. Вы меня понимаете?

— Фридрих…

Гость в первый раз за весь визит проявил столь явное недовольство хозяином, выразившееся в хрустящем ледке интонации и ОЧЕНЬ выразительном взгляде:

— …ваш человек, вольно или невольно, втравил вас в большие неприятности. Я благополучно урегулировал этот вопрос — ценой ЕГО головы. Разве ВАС это не устраивает? Не стоит упорствовать или делать новые ошибки, они слишком дорого обходятся — и мне, и вам.

Крупп несколько мгновений буквально сверлил аристократа взглядом, затем все же отступился:

— Вы… несомненно правы.

Уже подходя к порогу особняка «пушечного короля» Европы, русский оружейный магнат услышал тихое пожелание:

— Надеюсь, нам не придется более встречаться для обсуждения столь неприятных моментов.

— Я очень на это надеюсь, мой друг.

Крепкое рукопожатие окончательно завершило разговор, одновременно скрепив негласную сделку. После чего германский промышленник отправился в свой кабинет, поразмыслить на не самые приятные для себя темы, а его более молодой коллега вышел за дверь, дошагал до ограды и вскинул руку, подзывая ожидающий его экипаж. Уселся, откинулся назад и тихонечко пробормотал:

— С такой практикой в риторике и лицедействе мне впору в театрах выступать… Или Сенате.

— Я вижу, вы вполне освоились на новом месте?

Вернувшийся после вечернего променада в снятую для проживания квартирку, де Можирон вздрогнул и едва удержал в себе резкий возглас. Не испуга, конечно же нет — всего лишь неожиданности.

— Мой бог, вы меня едва!.. Позвольте, граф, а как вы оказались в моем жилище?

— Пфе! Что за глупые вопросы, шевалье? Дал квартирной хозяйке сто франков и признал вас своим любимым племянником.

— М-да…

— Полностью с вами согласен: порядочность в наше время — исчезающе редкая добродетель. Увы!.. Однако отбросим пустые разговоры и перейдем прямиком к нашему с вами, гхем, предприятию.

Анри прошелся по номеру, подметив на столе небольшую шкатулку, и сел напротив нанимателя, всем своим видом выказывая полное внимание и деловитость.

— Тот аристократ, о котором я вам уже рассказывал, весьма богат и большой любитель праздных увеселений. Представителен, довольно красив, отчего и пользуется успехом у женщин, но!..

Румынский граф презрительно усмехнулся и с явным довольством подкрутил кончики своих шикарных усов:

— Весьма труслив и до неприличия боится смерти. Вот здесь…

Кончик массивной трости глухо стукнул о лакированное дерево той самой шкатулки.

— …револьвер. И патроны — разумеется, холостые. Вы должны будете подобраться к нему поближе, на глазах гуляющей публики выстрелить пару-тройку раз и убежать. Эффект от этого небольшого представления будет… Хе-хе, весьма потрясающий, особенно для его штанов. С ним уже шутили подобным образом, и только полное отсутствие свидетелей уберегло его от сильного позора — но в этот раз уж я позабочусь, чтобы рядом оказалось несколько газетных писак.

Представив, каково затем будет родовитому аристократу жить с репутацией пугливого труса, де Можирон сочувственно покачал головой. Такому не то что руки не подадут — даже на порог дома не пустят!