Грустная дама червей - Бочарова Татьяна Александровна

— Погоди в больницу, — он снова отступил за порог, — у матери врачиха знакомая есть, всю Москву лечит. Я дам телефон.

— Сколько она берет за консультацию?

— Триста, кажется. Или четыреста, точно не помню.

— Рублей?

— Шутишь?

Зина отрицательно покачала головой:

— Это все, что у меня сейчас есть. Я не могу.

— Я заплачу.

— Нет. Уходи. — Она решительно взяла его за плечо, пытаясь выдворить за дверь.

— Ну и дура, — проговорил Денис, упираясь, — твой же ребенок. Говорю тебе, врачиха классная, она его в два счета на ноги поставит. Какая же ты мать после этого?

— Нормальная мать. — Зина вытолкала парня на площадку и с грохотом захлопнула за ним дверь.

Постояла в коридоре, пытаясь унять сердцебиение, потом вернулась к Илюше.

Сунула ему под мышку градусник — серебряный столбик за минуту взлетел к тридцати девяти. Зина в отчаянии опустилась на стул, обхватила руками голову.

Она не помнила, сколько просидела так, сжавшись на стуле, оцепенев, отключившись от реальности. Её привел в себя новый звонок в дверь.

«С лестницы его спустить, этого сосунка?» — безучастно подумала она и поплелась открывать.

Распахнула дверь и замерла в недоумении: перед ней стояла незнакомая женщина лет сорока с небольшим, миловидная, статная, одетая броско и дорого. В лицо Зине пахнуло ароматом французских духов.

— Здравствуйте, — поздоровалась незнакомка, — я Людмила Сергеевна, — она прошла мимо опешивший Зины в прихожую, на ходу расстегивая длинную, светло-шоколадную дубленку.

— Простите, — пробормотала опомнившаяся Зина, глядя, как поздняя гостья поправляет прическу и одергивает красивый пушистый джемпер, — но вы кто?

— Я врач, — спокойно и деловито произнесла женщина. — Ванная где у вас?

— Там. — Зина машинально махнула рукой в сторону, и тут же ее точно током дернуло, господи, врач! Неужели та самая, про которую говорил этот…

Незнакомка тем временем уже была в ванной и, включив воду, тщательно намыливала руки.

— Куда идти? — спросила она, выходя.

— Туда, — Зина указала на комнату, в которой спал Илюша.

Ей вдруг стало спокойно, исчезла противная дрожь в руках, голова заработала ясно и четко. Она твердым шагом прошла следом за докторшей.

Та взглянула на разметавшегося на постели мальчика:

— Температуру мерили?

— Да.

— Сколько?

— Около тридцати девяти.

— Ясно. Придется его разбудить.

Зина послушно затормошила Илюшу, приговаривая тихонько что-то ласковое.

— Разденьте его, — попросила докторша, доставая из сумки фонендоскоп.

Зина сняла с сына пижамку, тот захныкал капризно и жалобно:

— Холодно!

— Потерпи, милый, — ласково проговорила женщина, присаживаясь рядом с кроватью. — Давай-ка посмотрим твой животик. Вот так, а теперь спинку. Так, прекрасно. — Она внимательно прослушала Илюшино дыхание, заглянула ему в горло и протянула Зине пижаму: — Можете одевать. У него обыкновенная корь.

— Корь?! — воскликнула Зина. — Но врачи говорили, что это бронхит.

— Идите сюда, — все тем же спокойным, уверенным тоном произнесла врачиха. — Подойдите. — Она дождалась, пока Зина приблизится к кровати. — Смотрите — видите эти пятнышки? Это коревая сыпь, она только-только появилась и очень сглажена, незаметна. Так бывает: смазанная картина, врачам трудно определить детское инфекционное заболевание. Я выпишу вам лекарство, давайте его три раза в день. Через сутки мальчику станет лучше.

— А… больница? — растерянно проговорила Зина, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не нужна никакая больница. Корь пройдет сама по себе, а препарат, который я вам дала, предотвратит развитие осложнений.

— Сколько я вам должна? — Зина двинулась было к секретеру, где у нее лежали деньги и документы.

— Ничего. — Людмила Сергеевна удивленно подняла брови. — Вы же родственница Петра Дмитриевича, он мне уже заплатил.

— Петр Дмитриевич? — Это имя Зине было хорошо знакомо.

Его часто и с уважением произносили директриса и завуч. Петр Дмитриевич Воронин, генеральный директор концерна «Ромул», главный спонсор школы. И отец Дениса.

Людмила Сергеевна вопросительно смотрела на Зину.

— Да-да, — быстро сказала та, — конечно. Я не знала, что он уже заплатил. Спасибо вам большое.

— Не за что, — улыбнулась врачиха. — Если возникнут какие-то сомнения, вопросы, звоните обязательно.

— Хорошо.

Зина проводила докторшу в прихожую, дождалась, пока та оденется, закрыла за ней дверь. Затем вскипятила чайник, напоила Илюшу, дала ему аспирин, уложила, укрыла одеялом.

Внимательно рассмотрела рецептурный бланк — завтра утром надо будет сбегать в аптеку, купить то, что прописала Людмила Сергеевна.

Она поймала себя на том, что машинально поглядывает на телефон, ожидая, что тот зазвонит с минуты на минуту. Но он не звонил.

Назавтра Зина купила лекарство — оно оказалось вовсе не дорогим и свободно продавалось в ближайшей аптеке. Илюша принял его, и к вечеру кашель заметно утих. Спала и температура.

Зина сидела и комнате, наблюдала за тем, как сын, опершись спиной о подушку, смотрит в кровати мультики, и думала, во что же она влипла.

Еще через день снова пришла Людмила Сергеевна. Мальчик к этому времени почти поправился. жара у него больше не было, кашель прошел, сыпь поблекли и приобрела коричневый оттенок.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала врачиха, тщательно осмотрев его, — я же говорила, корь. Теперь пусть сидит лома дней десять, берегите его от охлаждения, и хорошо бы сделать анализы.

Она попрощалась и ушла. Об оплате Зина больше разговор не заводила.

На следующей неделе она, не закрыв больничный, вышла на работу.

Первым, кого Зина увидела, войдя в школьный холл, был Денис.

— Как твой сын? Поправился?

— Поправился. — Она хотела было пройти мимо. но парень загородил ей дорогу.

— Хорошая врачиха, правда? — Он снова жевал свою жвачку.

Зине показалось, что за прошедшее время угрей на его щеках прибавилось.

— Хорошая, — спокойно сказала она. — Ты перелай своему отцу — я вам должна, я расплачусь. Постепенно, с получки.

— Зачем? — Денис удивленно пожал плечами. — Ему по барабану. А я тебе штуку дам на лечение сына, хочешь? Ну хочешь? — Он попытался заглянуть ей в лицо.

— Нет. Послушай, — она слегка коснулась его рукава, — я тебе очень благодарна. Ты меня выручил, спасибо. Но давай на этом закончим. Пожалуйста, прошу тебя.

На лице Дениса отразилось глубокое разочарование, оно стало обиженным и совершенно детским.

— Но я же это… — он сплюнул жвачку себе пол ноги, опустил глаза, — как его… Я же просто… помочь хочу. Чтоб сын твой… чтобы ты не плакала…

Зина почувствовала, как что-то внутри нее дрогнуло, сломалось. Она больше не могла, как прежде, ни ненавидеть его, ни презирать.

— Тебе-то что, плачу я или смеюсь? — устало проговорила она.

— Как — что? Я ж тебя типа… люблю. — Проговорив эти слова, Денис вдруг круто развернулся и скрылся в раздевалке.

Весь день Зина провела будто в тумане: что-то говорила ученикам, проигрывала им отрывки произведений, писала в дневник задание — и все это машинально, на автопилоте.

В шесть часов, закончив последний урок, она выглянула в коридор. Денис сидел на подоконнике, сосредоточенно отковыривая кусок краски от оконной рамы. Вся поза его выражала крайнюю степень безнадежности в удивительном сочетании с упрямством.

Зина вернулась в класс, взяла пальто, сумочку. Вышла, заперла дверь и решительно произнесла:

— Пошли.

— Куда?

— Проводишь меня. Заодно познакомишься с Илюшкой — пусть увидит, кто ему помог.

И по тому, как просияло лицо Дениса, с какой поспешностью он спрыгнул с подоконника, Зина поняла, что сегодняшний вечер предрешен.

Но ей было уже все равно: она вдруг совершенно ясно осознала, что во всем мире у нее сейчас нет никого ближе этого угловатого, некрасивого и косноязычного подростка.