Доминион - Стивен Сэвил

Кантор поднял взгляд, только когда Конрад бросил на его стол окровавленную тряпку. Колдун поспешно подавил вспыхнувший гаев. Глупость лишь ухудшит его положение. Он хотел высосать из графа-вампира все знания его черной библиотеки, до последней капли. Возникший в сознании образ вызвал на губах мага ироническую улыбку, которую Конрад ошибочно принял за приветствие.

А это ведь не тряпка, понял Кантор. Текстура и плотность пергамента, только это и не пергамент. Он дотронулся до куска, потом расстелил его на столе. Черная кровь запятнала его работу, уничтожив труды целой недели, но колдун едва заметил это. Ощущение было знакомым и в то же время абсолютно чуждым. Лоскут оказался кожей — человеческой кожей.

Чародей посмотрел на Кровавого Графа.

Лицо Конрада расколола ухмылка.

— Подарок, дружок. Приведи его в порядок, сделай из него что-нибудь. Переплет для своей великой магической книги, например. — Он вскинул руку, останавливая Кантора. — Нет-нет, не благодари меня. Ничего существенного. Это принадлежало весьма неприятному парню. Ему кожа больше ни к чему, так зачем хорошей вещи пропадать зря, верно?

— Не знаю, что и сказать. — В голосе Кантора звучала нотка отвращения, но пальцы почти любовно поглаживали кусок содранной кожи. Вещица была и омерзительной, и притягательной разом. Он задержался на пятачках помягче — внутренней стороне рук, у горла, и на загрубелой коже пяток, локтей и ладоней.

— Пообещай, что найдешь ей хорошее применение. Ты же понятия не имеешь, как трудно содрать с трупа кожу, не повредив материал. Та еще работенка, ну ты понимаешь.

— Да, и очень хорошо, — ответил Кантор.

Он оттолкнул кожу, уже зная, какие секреты он переплетет: свою первую магическую книгу. Колдун поднес пальцы к губам, ощутив железистый привкус крови мертвого человека и ее щекочущий ноздри запах. Кровь еще не была холодной.

Вампир улыбнулся и присел на край стола Кантора.

— Так-так-так. А теперь скажи, как продвигаются твои исследования, дружок? Я возлагаю большие надежды на чудеса, которые ты мне наколдуешь.

— Медленно, — сказал Кантор, избегая правды. Ему не хотелось, чтобы Конрад даже смутно догадывался о его открытиях. Знания, раскопанные им, принадлежат только ему. Есть вещи, которые необходимо сделать без вечно маячащей за спиной тени вампира. Сейчас надо темнить, все запутывать, выдать немногое, ничем не намекая на истинную важность результатов. — В этих книгах на один ценный факт приходится десяток выдумок, мой господин. Просеивание гор шлака ради крупицы золота утомительно. Слишком много бесполезного.

— М-да, жалко. Я так долго собирал эту коллекцию. Уверен, то, чего желает мое сердце, скрыто где-то тут, на одной из страниц. Ну что тебе сказать? Не позволяй страху провала пробраться к тебе под кожу. — Конрад хихикнул, наслаждаясь своим извращенным чувством юмора.

— С учетом полезности твоего последнего подарка я приму это к сведению, мой господин.

— Я знал, что ты умный мальчик, даже когда ты только-только постучал в мою дверь, умоляя впустить тебя и позволить служить мне.

— Шайш направил мои стопы, господин. Черный ветер желает помочь тебе любым доступным ему способом.

Как просто солгать. Тщеславие вампира слепит его. Одной части колдуна хотелось рассказать, шепнуть имя «Маннфред» и покончить со всем, но другая часть слишком наслаждалась игрой, чтобы так легко сдаться. Время откровений и разоблачений придет, но не сейчас. Нужно быть терпеливым.

— И все же твой ветер насмехается надо мной, Невин, отгораживаясь от меня, в то время как я всего лишь хочу впустить его благословенную тьму в мир. Я стану черным разрушителем. Я поставлю мир на колени, если только Шайш откроется мне. Если бы я мог быть таким, как ты… Знаешь, мне вполне можно простить мысль, что и ты смеешься надо мной.

— Кому дано понять капризы магии, мой господин?

— Кажется, не мне, — горько вздохнул Конрад.

Ирония ситуации была восхитительной, но Кантор не хотел испытывать чувство юмора Кровавого Графа. Неудивительно, что после кончины братьев — и в отсутствии Маннфреда — Конрад был почти весел, но его нрав — такая непостоянная бестия. Одно неверное слово — и вся доброжелательность испарится. К тому же кто знает, на чей стол потом будет брошена кожа Кантора в качестве так называемого подарка? Жизнь мага во власти вампира, и тот может по первой своей прихоти отнять ее. Угроза скрытая, но безусловная.

«Ох, ну и запутанную сеть лести и обмана мы плетем». Кантор снова взял мертвую кожу, повертел ее, нашел лицо — и узнал «дарителя». Нет, оплакивать этого человека он не станет. Наоборот, найдет достойное применение его останкам, создав книгу крови и магии, равной которой не встретишь в веках. Он даже точно знал, какой заговор облагородит, отточит и запишет первым: «Diabolisch Leichnam» — «Дьявольский труп».

— Я ожидаю от тебя великих деяний, так что не разочаровывай меня, дружок. Я не всегда хорошо справляюсь с досадой. — С этими словами Конрад удалился.

Невин взглянул на свои замаранные кровью руки. Его трясло, но не от страха, а от возбуждения. Время пришло. Конрад дал ему повод, в котором колдун нуждался, чтобы собрать заклинания, которые уже начал рассовывать по разным укромным местечкам. Колдун прижал ладони к столешнице.

«Пусть безумец пока порисуется, — со злорадством подумал он. — Подарим глупцу сегодняшний день, ибо завтрашний принадлежит мне».

И он не кривил душой.

Невин Кантор был лжецом, доведшим свою ложь до совершенства. Не Шайш привел его к подножию замка Дракенхоф. Маннфред фон Карштайн, истинный наследник Королевства Мертвых Влада, оставил колдуну жизнь в обмен на службу. Он мог бы прикончить Невина Кантора, но пощадил его, заключив с человеком договор. Жизнь чародея принадлежала не Конраду, а Маннфреду. По приказу Маннфреда он стелился перед жалким психом, но не служил ему. Колдун купил свою жизнь за единственное обещание: он проникнет в ближний круг сумасшедшего графа и проложит путь к возвращению Маннфреда. «Пусть другие дерутся и хвастают, и гвоздят друг дружку, — эхом звучали в голове Кантора слова вампира. — Они лишь стадо вероломных дегенератов, неспособных мыслить на несколько ходов вперед и разгадать чужую игру. Пусть уничтожат сами себя, и в нужный момент, когда все будет сказано и сделано, я вернусь — но ни секундой раньше. Ты станешь моими глазами и ушами при дворе безумца. Служи хорошо и будешь вознагражден; предашь меня — и мы закончим тем, с чего начали сегодня».

Когда шаги Конрада затихли вдали, колдун отодвинул стул и углубился в лабиринт полок. Он знал, что ищет, но не торопился забрать эта Тут пахло лишь смертью. Невин ждал, поглаживая корешки пыльных книг, вынимая их по одной из ряда и почтительно переворачивая ломкие страницы. Тишина воцарилась в библиотеке. И все же маг ждал. Книги завораживали и восхищали его. В половине томов тексты были совершенно нечитаемы. В сотнях чернила или кровь строчек выцвели, так что буквы едва виднелись, но запах плесени, тлена и гения, струящийся из открытых фолиантов, кружил голову — он казался изголодавшемуся чародею амброзией.