Дорога к тебе - Барбара Делински

— Я не против, — не повышая голоса, сказала Саманта. Не надо показывать своей радости. Лучше всего говорить спокойно и вежливо.

— Что ты можешь принести? — спросила Пэм.

— А что нужно? — Что-то подсказывало Саманте, что на вечеринку к Джейку не стоит приносить, скажем, чипсы.

— Все, что есть в доме, — водку, джин. У тебя ведь нет удостоверения личности?

Удостоверения личности? Конечно, ничего такого у нее не было.

Пэм махнула рукой:

— Ладно, не беспокойся. Приноси что есть.

— Тут может возникнуть одна проблема, — небрежно сказала Саманта. Надо говорить уверенно. Если она будет мямлить, то может себя выдать. — Моя мама уже неделю лежит в коме, так что с нами живет папа. Это просто кошмар — он возит нас в школу и из школы, следит за нами, не спуская глаз. Если он заподозрит, что я утащила водку… — Как будто в доме есть хоть капля водки. В доме вообще ничего такого нет.

— Тогда не надо, — снова махнула рукой Пэм. — Обойдемся и без этого. — Отступив, она усмехнулась. — Я рада, что ты придешь, Саманта. Я никогда не понимала, почему ты водишься с Лидией и прочими. Они еще маленькие.

— Расскажи, что там будет.

— Сама увидишь. Значит, в субботу в шесть перед балом. Тогда и увидимся. — И она вприпрыжку умчалась.

Завернув за угол, Хоуп внезапно остановилась и не двигалась с места до тех пор, пока Пэм не ушла.

— Сэм! — позвала наконец она.

Резко обернувшись, Саманта прижала руку к сердцу:

— Как ты меня испугала!

— Чего она хотела?

Выражение лица Саманты вдруг сделалось непроницаемым.

— Так, ничего особенного. — Заперев шкафчик, она закинула на плечо рюкзачок. — Просто Пэм — моя подруга. — И она двинулась к выходу.

Стараясь не отстать от нее, Хоуп бросилась следом.

— С каких это пор?

— Что значит — с каких? Мы уже давно учимся в одном классе.

— А Лидии она нравится?

— Лидия, — отчетливо произнесла Саманта, — здесь ни при чем.

— Почему? Вы с ней поссорились?

— У нас не было повода для ссоры. Просто весь год мы с Лидией двигались в разных направлениях. Эти ребята еще слишком малы.

— Они же твои ровесники.

— Только по годам. Они не имеют представления, как нужно развлекаться.

— Но ты ведь собираешься идти с ними на бал?

— Я еще не решила, — сказала Саманта, открывая входную дверь и выходя на крыльцо.

— Мэллори Джонс говорит, что ты собираешься идти с Тигом Раньоном, — не отставала Хоуп. — Не думаю, что маме бы это понравилось.

Резко остановившись, Саманта подошла к ней вплотную и с убийственным спокойствием сказала:

— Мама в коме, а если ты проговоришься папе, то тебе не жить. — Откинув назад волосы, она пошла своей дорогой.

Хоуп смотрела, как она уходит. Лидия, Брендан и Шелли смотрели тоже, но с еще большего расстояния.

Пройдя несколько шагов, Саманта остановилась и крикнула:

— Ну что, ты идешь?

Хоуп бросилась бежать, потому что Джек уже приехал, а она не хотела заставлять его ждать. По дороге в больницу она пыталась решить, что делать. Ясно, что Саманта не простит ей, если она скажет Джеку — к тому же сейчас его мысли витают где-то очень далеко. Если Рэйчел все еще в коме, остается только Кэтрин. Но когда они приехали в больницу, Кэтрин там еще не было, а когда она пришла, Джек сказал, что хочет с ней поговорить, и вывел в коридор.

Поэтому, пока Саманта рассматривала перед зеркалом в ванной свой лоб, Хоуп прикрепила к доске объявлений нарисованный ею портрет матери, а потом села возле Рэйчел и рассказала ей, что мама Анджелы Даунинг подготовила пятничный пикник, а Джек привезет напитки. Шепотом она прочитала Рэйчел поэму на смерть Джиневры, после чего достала из рюкзачка какую-то банку, открыла ее и поднесла к носу Рэйчел.

— Это еще что такое? — недоуменно спросила Саманта.

— Клейстер. Помнишь, как мы делали плакаты к Дню благодарения, к Рождеству, к окончанию учебного года, к началу учебного года? Маме нравится этот запах.

Саманта, фыркнув, отвернулась, но Хоуп это не смутило. Конечно, она не сможет ничего сделать, если Сэм решит устроить себе крупные неприятности с этим Тигом Раньоном. Но как было бы хорошо, если бы Рэйчел очнулась и навела порядок!

Джек стоял в коридоре, прислонившись спиной к стене, засунув руки в карманы, и не знал, то ли ему смущаться, то ли злиться, то ли обижаться.

— Я так собой гордился, когда расспрашивал о Рэйчел, пытаясь узнать подробности ее жизни, и тут вдруг приходит Чарли и обвиняет меня в том, что я пытался подкупить ее при помощи кольца. Вы об этом знаете?

— Я не знала, что Чарли такое говорила, — невозмутимо сказала Кэтрин. — А кольцо я видела.

— И что же Рэйчел с ним делала? Выставляла его как доказательство моего грубого материализма? А остальные сидели и смеялись? Но если она считала его таким безвкусным, то почему не продала и не отдала вырученные деньги в Международный фонд по спасению моржей или там не знаю уж куда?

— Для протокола, — рассмеявшись, сказала Кэтрин, — скажу, что мне лично кольцо понравилось. По правде говоря, и Рэйчел тоже.

— Но Чарли сказала…

— Чарли еще слишком молода и слишком бедна. То, что она вам сказала, скорее отражает ее собственные чувства, и не в последнюю очередь чувство зависти. Так что она выдала вам свою собственную интерпретацию, которая отнюдь не совпадает с тем, что на самом деле сказала Рэйчел.

— А что же на самом деле сказала Рэйчел?

Кэтрин ответила ему умоляющим взглядом.

— Я подарил ей это кольцо, потому что любил ее, — пояснил Джек. — И не могу поверить, что она этого не поняла.

— Вы подарили ей кольцо тогда, когда ей было нужно не оно, а вы сами. Она беспокоится, Джек, когда видит, что вы покупаете девочкам чересчур щедрые подарки.

— На дни рождения. На Рождество. Вот и все. А что прикажете делать? Если им нужны плейеры для компакт-дисков, или патагонские куртки, или кожаные рюкзаки, а у меня есть деньги, то почему бы и нет? Я ведь редко их вижу и практически ничего больше для них сделать не могу.

— Вы действительно так считаете? Вы ведь могли бы просто проводить с ними больше времени. Это именно то, чего Рэйчел больше всего хотела, то, чего ей недоставало. Ей не нужны были деньги. Они у нее были и раньше, и это не сделало ее счастливой.

— Ах вот оно что! — Джек провел рукой по волосам. — Ну, мы с Рэйчел уже это проходили. У нее были деньги, и она от них с презрением отказалась. А вот я вырос в бедности. В ужасающей бедности, и для меня деньги кое-что значат.

— Но ведь дело не в деньгах, — внезапно воодушевившись, сказала Кэтрин. — Да зарабатывай вы хоть миллиарды — Рэйчел бы это нисколько не волновало, если бы эмоционально вы были с ней. Но вы были настолько поглощены работой, что утратили жизненные ориентиры. За день вы страшно изматывались, так что вечером на долю Рэйчел и девочек доставалось все меньше и меньше. Я ведь тоже это вижу — вы каждый день приходите сюда с кейсом, ноутбуком и телефоном. Нет-нет, — она предостерегающе подняла руку, — я ничего не имею против. Я думаю, это прекрасно, что вы здесь. Еще я думаю, что если бы вы примерно так же, как сейчас, относились к работе, когда были женаты, то были бы женаты до сих пор. Вот только к чему это приведет теперь? Не смотрите на меня так. У вас озабоченный вид. Конечно, вы беспокоитесь за Рэйчел, но дело ведь не только в этом. Я вижу, как вы разговариваете по телефону, слышу, о чем вы говорите. Сколько вы еще это выдержите?