Пусть это буду я - Ида Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 24
Поначалу идея уехать от Гончара показалась Коле безумной. И не только потому, что им некуда было идти. Сильнее всего его волновала тема с наследством. Чего бы там ни рассказывала Люся, он был уверен, что все эти игры, включая выходку Корги и легенду Магды о том, что Гончар с их помощью пытается избавиться от чувства вины, являются частью борьбы за немалое состояние писателя. И пускай он не до конца понимал всю цепочку обстоятельств, в которую не укладывались перемещающиеся манекены, исчезновение Таты и внезапный разрыв Корги с его сестрой, ее причина виделась ему вполне отчетливо. Когда дело касалось денег, люди готовы идти на любые безрассудства. И вот так, с легкостью, выбывать из игры, раз уж жизнь подкинула ему такой шанс, он был не готов, пусть даже временами дом и сводил его с ума.
Но потом, когда Люся сказала, что они должны поступить так, как от них не ожидают, он вдруг ясно понял, насколько хорош этот план.
Выйти из зависимости вовсе не означает уйти насовсем. Так они покажут Гончару и всем остальным, что способны действовать самостоятельно, по-взрослому: трезво и решительно. И что провинциальные нуждающиеся дети – это вовсе не робкие, дрожащие ягнята, которых достаточно прикормить морковкой, чтобы вести на заклание. Что они, хоть и молоды, но давно умеют постоять за себя, а если понадобится, способны и укусить.
Все портила только Люсина влюбленность. Коля знал, что сестра не притворяется, чувствовал. Ощущал на уровне физического и эмоционального восприятия, и это одновременно и расстраивало его, заставляя сопереживать, и злило, вызывая праведное негодование: как могла такая умная и рассудительная девушка настолько потерять самоконтроль и бдительность? Отчего она так доверилась этому парню, у которого на лбу написано, что он проходимец? Да, действительно, в первые дни Коля и сам чуть было не купился на его обаяние, но чем сильнее увлекалась им Люся, тем очевиднее становилось, что все это добром не кончится.
И вот теперь, наблюдая за тем, как она мучается, и сопоставив факты, он пришел к выводу, что и ее прошлая болезнь, когда они думали, что поймали вирус в душном кафе, также была связана с Корги – с его внезапным отъездом и ее волнением, что с ним что-то случилось. И стоило парню вернуться, как сестра мгновенно поправилась.
И это волновало Колю сильнее всего остального. Он допускал, что Корги воздействовал на Люсю при помощи гипноза или внушения, но в таком случае почему не освободил ее от этого, решив все оборвать? Получалось, что он либо нарочно пробуждал в ней страдания, чтобы подтолкнуть к необдуманным поступкам, либо в этом был замешан кто-то другой, например Гончар. Последняя версия ему нравилась больше других. Она очень логично складывала все элементы цепочки: приступ писателя, бунт Корги, историю Магды, вот только никак не отвечала на вопросы, касающиеся наследства и возможного их с Гончаром родства. Зато желание Корги свести с ума его сестру и, может, даже избавиться от нее, вписывалось в этот расклад идеально.
Он еще очень многого не понимал, но после отъезда из дома голова его удивительным образом начала проясняться.
Коля просидел на кухне, опустошая едва начатую вместе с сестрой бутылку мартини, до самого утра. Люся, к счастью, заснула быстро, и он был предоставлен сам себе: осмысливая положение, в котором они оказались, и придумывая дальнейший план действий и слов, которые скажет писателю так, чтобы его не обидеть, но обозначить свою позицию.
Спать отправился около пяти, забрался по лесенке на верхний ярус кровати и мгновенно отрубился. Проснулся весь взмокший от невыносимой духоты и жары. Солнце за окном светило вовсю, а часы на телефоне показывали двенадцать пятнадцать.
Коля свесился, чтобы поинтересоваться самочувствием сестры, и, не обнаружив ее в кровати, нехотя спустился вниз. Люси не было ни на кухне, ни в туалете, ни в ванной. Площадь всей съемной квартиры была едва больше каждой из их спален в доме Гончара, поэтому уже через пару минут он понял, что Люся ушла.
Рюкзак она не взяла, но прихватила немного денег и телефонную зарядку. Коля немедленно позвонил ей, но автоответчик известил, что абонент недоступен.
Единственный комплект ключей остался в кармане его джинсов; уходя, Люся лишь притворила за собой дверь. Никакой записки или сообщения, как они обычно делали, предупреждая друг друга, не написала.
Он предположил, что на фоне болезни у нее случился приступ сомнамбулизма и, находясь в беспамятстве и не понимая, где находится, сестра покинула квартиру неосознанно и теперь мечется в лабиринтах московских улиц. Но, забирая деньги и зарядку, сестра действовала вполне осознанно, а значит, искать ее нужно лишь в одном месте.
Недолго думая, Коля набрал номер Корги. Он не сильно надеялся, что тот ответит на звонок, однако парень взял трубку после первого же гудка.
– Привет, – произнес Коля сухо. – Люся у вас?
– У кого у нас? – отозвался он в привычной шутливой манере.
– Она в доме?! – Коля был рассержен и жалел, что не может схватить Корги за шкирку и хорошенько встряхнуть прямо сейчас.
– Трудно сказать – дом большой.
– Лучше не беси меня!
– Если честно, то я ее сегодня не видел, но нюх мне подсказывает, что она где-то здесь.
Коля услышал в трубке звук шагов по ступеням и понял, что Корги поднимается к ним в квартиру.
– Хотя, – задумчиво протянул Корги, – это вроде ты должен ее чувствовать, а не я.
– Давай пошевеливайся, – поторопил его Коля, подспудно беспокоясь, что других версий Люсиного местонахождения у него нет.
– Та-дам! – послышалось в трубке, и наступила тишина.
– Что?! – выкрикнул он. – Ты нашел ее? Она там?
Корги не ответил, а через секунду телефон пиликнул сигналом о пришедшем от него сообщении. Это была фотография – Люся преспокойно спала, раскинувшись на своей кровати. И Коля с облегчением выдохнул. Лицо у нее было расслабленное, румянец здоровый, страдальческое выражение, которое он наблюдал весь вчерашний день и не прошедшее даже во сне, сменилось легкой умиротворенной улыбкой.
На тумбочке рядом с кроватью Коля заметил чашку,
