Три недели с леди Икс - Элоиза Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но он до сих пор не мог понять, как случилось так, что он пренебрег привычными мерами предосторожности. Да что там, ни о каких «французских письмах» он даже не вспомнил! Хотя непоколебимым принципом Торна Дотри было всегда использовать «французские письма» при общении с женщиной. С любой, кем бы она ни была!
Наконец он заправил рубашку в бриджи, застегнул пояс и направился на поиски Флеминга. Ему необходимо было получить особое разрешение. И как можно скорее!
Кустистые брови Флеминга поползли вверх, когда Торн приказал ему послать поверенного, чтобы испросить особого разрешения на бракосочетание от самого архиепископа Кентерберийского.
– Но, кажется, такая бумага стоит пять фунтов, – сказал дворецкий, глядя на двадцатифунтовую банкноту, врученную ему Торном.
– Архиепископу придется выдать мне незаполненный бланк разрешения, поскольку я не могу прибыть к нему лично, – отвечал Торн. – Духовенство явно будет против, поэтому надеюсь, что двадцать фунтов послужат веским аргументом – разумеется, с оговоркой, что это пожертвование в пользу бедных. Пожалуйста, позаботься, чтобы Фред все понял правильно.
– Конечно, сэр, – невозмутимо поклонился Флеминг. – Фредерик весьма сметливый малый. Я пошлю его в Лондон незамедлительно.
Торн кивнул и вдруг заметил за спиной дворецкого самого герцога. Тот внимательно наблюдал за происходящим.
– Особое разрешение? – растягивая слова, спросил герцог. – А я-то полагал, что мой старший сын убежденный консерватор. Всегда представлял себе твое торжественное венчание в Вестминстерском аббатстве, но теперь понимаю: следует благодарить Господа за то, что ты не бежал в Гретна-Грин!
– Меня и на порог Вестминстера не пустили бы, – хмуро сказал Торн.
– Еще как пустили бы, черт тебя подери! – Глаза герцога потемнели.
Но у Торна не было сейчас ни сил, ни желания обсуждать с отцом все последствия его незаконнорожденности. Ему надо было отыскать Индию как можно скорее и сообщить ей, что они женятся. Прямо завтра! Хотя… нужная бумага от архиепископа поспеет лишь к вечеру… но церковным уставом свадебные церемонии предусмотрены, кажется, лишь с утра. Что ж, тогда свадьба состоится послезавтра!
– Позволь узнать имя невесты, – сощурился герцог Вилльерз.
Торн бестрепетно выдержал взгляд отца:
– Искренне удивлен, если оно до сих пор тебе неизвестно.
На губах герцога заиграла довольная улыбка.
– Да, пожалуй, известно. – Он отвесил сыну церемонный поклон. – Мой сын, ты делаешь мне честь!
Торн в ответ поклонился отцу с не меньшим изяществом. Затем, уединившись в своих покоях, принялся размышлять…
Да, его безумная оплошность приведет к их браку с Индией. А это, в свою очередь, означает, что они будут вместе ежедневно, и каждый день, приходя домой, он станет погружаться в пучину страсти… От одной мысли об этом его тело вновь охватил жар желания. Воображение рисовало картины одну соблазнительнее другой: роскошное тело Индии в постели, рядом с ним, ее голубые глаза, подернутые поволокой страсти, ее безмолвная мольба, ее сводящие с ума хрипловатые стоны…
Стоило ему лишь коснуться ее потаенных мест – и она тотчас начинала истекать сладким соком любви. Это разыграть невозможно. Женщины умеют виртуозно притворяться в постели, но это… нет, это нельзя разыграть!
А еще он доверял ей – так, как никогда и никому прежде. И она необычайно нравилась ему как человек…
Во многом она подобна мужчине, хотя мысль ее работает совершенно не так, как у него. Резиновые кольца – выдумка Индии – явно будут пользоваться успехом у покупателей… точнее, покупательниц. Он чувствовал это нутром предпринимателя, а в делах такого рода он никогда не ошибался!
Приняв ванну, Торн оделся и направился по длинному коридору к спальне Индии. Войдя без стука, он плотно прикрыл за собой дверь.
Индия, свернувшись калачиком в кресле, читала какую-то книгу. Свет настенной лампы озарял ее волосы, сейчас похожие на реку расплавленного белого золота.
Лишь взглянув на нее, Торн ощутил, как плоть его твердеет, несмотря на то что они лишь недавно предавались страсти – едва ли менее часа назад. Похоже, вся их жизнь превратится в нескончаемое безумие на ложе любви… или нет: он то и дело будет зажимать жену в темном углу, валить ее в гамак…
Он никогда не устанет заниматься с ней любовью! Он чувствовал это каждой клеточкой своего существа. Когда они поженятся, ее дивное тело будет безраздельно принадлежать ему, в любое время ночи и дня! А еще они будут смеяться, ругаться и спорить…
Может быть, последнее даже важнее для семейного счастья.
Торн стоял в дверях, силясь побороть обуревающие его чувства, как вдруг Индия, не поднимая головы от книжки, спокойно произнесла:
– Я предпочла бы, чтобы вы не позволяли себе входить в мою спальню без приглашения. А желания приглашать вас войти у меня нет.
Она злилась. Разумеется, она злилась! Ведь он недвусмысленно пообещал ей совсем недавно, что с ним она не рискует зачать нежеланное дитя. Торн все еще поверить не мог, что так оплошал. Но, несмотря на все это, самым горячим его желанием сейчас было сорвать с нее ночную рубашку, опрокинуть ее на постель и овладеть ее восхитительным телом…
Причем без всяких идиотских «французских писем»!
На протяжении всей своей юности Торн обучался премудростям удовлетворения женщин у самых разных представительниц прекрасного пола. У него было великое множество любовниц, всех и не упомнить, и он знал, что когда-нибудь поразит свою избранницу всеми премудростями страсти и привяжет ее к себе на веки вечные – так, что она и помыслить не сможет о том, чтобы оставить его…
И, что еще важнее, оставить их общих детей!
Но с Индией он напрочь позабыл обо всех ухищрениях. Все, что он усвоил когда-то – например, что женщину следует распалять постепенно, – разом позабылось. Единственное, о чем он мог думать, – это о том, чтобы яростно войти в ее шелковистые недра и потерять остатки рассудка…
– Муж не нуждается в приглашении, чтобы войти в спальню жены, – хрипло произнес Торн.
Может быть, хотя бы теперь Индия поймет, что они должны пожениться?
– В чем нуждается или не нуждается муж, тоже подлежит обсуждению – однако в данном случае вряд ли это имеет значение, поскольку вы мне не муж, – спокойно сказала Ксенобия, перевернув страничку и соблаговолив наконец поднять на него глаза. – На случай если ты не вполне хорошо меня понял, Торн, сообщаю: ты никогда не станешь моим супругом.
– Учитывая то, что я поимел тебя в чулане час назад, ты, вполне возможно, от меня беременна. – Голос Торна понизился и зазвучал угрожающе.
Другая женщина смутилась бы, но эта… Торн поклясться мог, что в глазах ее на миг мелькнул огонек вожделения. Нет, наверное, он ошибся… этого просто не может быть, ему почудилось!
Губы Индии плотно сжались.
– Я не беременна от тебя.
– Ты не можешь этого знать!
– Ты прав. Однако я в этом почти уверена.
– В таких делах никакой уверенности быть не может. Я уже послал за разрешением на наш с тобой брак в епископат. И мы с тобой женимся завтра – ну самое позднее послезавтра!
Индия заморгала, потрясенная. Неужели она наивно полагала, что после всего происшедшего Торн увильнет от ответственности?
Наконец она отложила свою чертову книжку и поднялась из кресла.
– Торн, я никогда не выйду замуж из-за минутного помрачения рассудка! Ты… считай, уже сделал предложение Лале. Ты говорил с ее отцом, и не важно, дал он согласие или нет. Ведь он не отказал тебе! Да и Лала уже мечтает о вашей совместной счастливой жизни. А то, что я повела себя как… шлюха, вовсе не повод на мне жениться!
Торн сам не понял, как рванулся к ней, как затряс ее за плечи.
– Никогда… слышишь, никогда в жизни не смей так говорить про себя! Ты совсем не шлюха. Ты…
Индия бестрепетно глядела в его разъяренное лицо.
– Согласна – ведь я не потребовала с тебя плату за мои услуги. Но, полагаю, леди Рейнзфорд это отличие покажется несущественным.
– Леди Рейнзфорд – сущее чудовище!
– Однако именно она – твоя будущая теща, – ледяным тоном отвечала Индия. – А наш с тобой адюльтер не может и не должен становиться поводом для нашей женитьбы. Кстати, ты совсем позабыл сделать мне предложение – но, забегая вперед, скажу: мой ответ «нет».
Торном овладевало самое настоящее, первостатейное бешенство.
– Твой ответ «да»! – зарычал он.
– Неужели ты хоть на секунду допускаешь, что сможешь заставить меня за тебя выйти?
И, повернувшись к Торну спиной, Индия направилась к камину.
…Да, правде следовало смотреть в глаза, думала она. Этот человек заслуживает лучшей жены – мягкой, спокойной, нежной… Ксенобия судорожно сглотнула, пряча лицо.
Да и она заслуживает любящего супруга, а вовсе не того, кем движет единственно чувство долга! Глаза ее наполнились слезами, но усилием воли Индия их сдержала.
